Торговец сладостями

Старик отрицательно качает головой и разводит руками:

– Рад бы услужить, добрые люди, так ведь нет вина. вы уж не взыщите. Лучше попробуйте леденцов - это моя гордость! Вот есть сладкие, вот кисленькие, зеленого цвета. Зеленые леденцы - это каждый ребенок знает всегда немного кислые и чуть-чуть отдают горечью, как хвоя. Они потому и зеленые, что в состав подмешивается немного хвойных отжимков и яблочная кожура. Но это очень вкусно, вы только попробуйте.
– Тон старика, когда он заводит речь о леденцах, смягчается, глаза наполняются влагой: "Неужели эти люди никогда не пробовали леденцов? Несчастные!"

– Да-а, очень интересно, отец, очень, - тянет в ответ первый, загребая ладонью горсть разноцветных конфет, половина из которых сразу же просыпается ему на колени и отправляя их одну за другой себе в рот, - но вот нам бы вина. Может, хоть немного у тебя найдется. Ведь точно найдется, если как следует поискать.

– Да, отец, ты уж лучше поищи, как следует, - озираясь по сторонам, добавляет второй незнакомец, - а то знаешь...

– Так нет ведь, правда, нет, - Капилед прижимает руки к груди, изображая неподдельную искренность, - вот леденцы. Если я говорю, что они есть - так они есть. ("Фу ты, какая дрянь кислющая",- кривится первый незнакомец, выплевывая на стол несколько наполовину разжеванных конфет), - старик с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться.

– Кушайте на здоровье! Только ж вы не умеете. Нужно брать по одному и сосать до тех пор, пока не останется сердцевина. Ее нужно аккуратно выплюнуть на ладошку и в угол - верное средство от мышей!

Второй незнакомец швыряет в угол с десяток леденцов:

– Это мышам, - поясняет он, - пусть подавятся. Видал? Он мышей леденцами травит. И нас заодно. И детей тоже! Что б я еще когда-нибудь их ел!

Подыгрывая ему, первый незнакомец хватается обеими руками за живот и закатывает глаза:

– Ой, плохо, отец, ой, уморил ты меня, совсем уморил. Так что теперь давай вина. И побыстрее - без него ведь никак в таком деле. Если дома нет - сбегай, тут недалеко лавка. Ой, плохо мне, отец, умру от твоих леденцов. Без вина точно умру!

– Ну, живо, беги в лавку. Слышал?
– Грозно прикрикивает на Капиледа второй незнакомец.
– Если не побежишь - волоком потащу! Видишь, человек умирает, а ему хоть бы хны! Небось, когда дети корчатся от его сладостей, он себе только бока почесывает? Наживается за их счет. Сам-то ведь не ешь свое варево?!

– Помилуйте, - всхлипывает Капилед, падая на колени, - добрые люди, помилуйте старика! Да лучше моих леденцов в городе ничего нет - спросите любого. Право же, вы их просто есть не умеете. Их же нельзя все сразу в рот класть - да и дорого так. Нужно понемногу, по одному. Они хорошие, вкусные и совершенно безвредные. Уж поверьте мне. Ну вы же не погоните больного, нищего человека за вином?

– Вино - это жизнь!
– вставляет второй незнакомец.

– Помилуйте, я же совсем одинок! И детей у меня нет...

– Дети - это мыши, - снова вставляет второй незнакомец, - мыши-то у тебя точно есть!

– И денег нет!

– Так их ни у кого нет, - распрямляясь говорит второй незнакомец ("Ух, вроде, отпустил живот!"), - Иногда мне кажется, будто их вообще нет. Вот нет - и все! Ни у меня, ни у него, ни у лавочника, ни, - странно, да?

– у самого императора.

– Да, деньги - это вода, - угрюмо замечает второй незнакомец, - у старика, поди, и воды нет!

– Да, - соглашается первый, - ведь нет?

– Нет.
– Немного успокоившись, говорит Капилед, поднимаясь с колен.
– Это точно.

– Вот видишь, - обращается первый незнакомец ко второму, - у старика даже воды нет. А кто ее выпил?

– Я, - честно сознается второй, - да только это ведь не вода была.

Первый незнакомец молча кивает головой. Второй сосредоточенно ковыряет пальцем в носу. Проходит немного времени.

– Вина бы сейчас, - говорит наконец второй незнакомец, - а, отец, у тебя вина не найдется?

– Да нет же, нет, уверяю вас, нет никакого вина!
– Капилед вскакивает из-за стола и исчезает за перегородкой, где находится печь, на которой в чугунном котелке он варит свои хваленые сладости. Рядом на стеллажах во многочисленных кувшинах и плошках хранятся до времени различные ингредиенты.

– Здесь нет, здесь нет, здесь и подавно нет, - доносится оттуда, - ага, вот!
– старик появляется, неся перед собой грязный, наполовину покрытый плесенью кувшин, в горлышке которого уже давно успел обустроиться беззастенчивый паук.

– С вашего позволения, это грушевый сироп, - говорит Капилед, быстрым движением смахивая посеревшую от пыли паутину, - он по меньшей мере месяц, как прокис и его можно со всей уверенностью считать молодым фруктовым вином. Пейте, если хотите. Другого вина у меня нет.

– Похоже, этот человек смыслит только в своих леденцах, или, вернее сказать, вообще ни в чем не смыслит. Где это видано, чтобы пили прокисший сок?
– бормочет первый незнакомец, поднося кувшин к носу и принюхиваясь.

– Сильно воняет?
– с интересом спрашивает у него второй,- дай понюхать.

– Нюхай. Но воняет премерзко.

– Запах - это еда для головы!
– констатирует второй незнакомец, отставляя кувшин в сторону.

Оба на некоторое время погружаются в мучительные раздумья. Капилед настороженно наблюдает за ними, ожидая, когда будет вынесен окончательный приговор: "Неужели они станут пить прокисший сироп? Они же отравятся!"

– Ладно, отец, сколько той жизни?
– как бы отвечая мыслям Капиледа, говорит первый незнакомец, - Выпьем!

– Жизнь - это вода.
– в своей обычной манере поддерживает его второй.

Старик молчит: "Право же, лучше им не мешать, может уйдут?"

– Ты, отец, пил когда-нибудь вино у нашего лавочника?
– неожиданно спрашивает у него первый незнакомец.

Капилед отрицательно качает головой.

– Не пил? Ну тогда поверь мне на слово. Это не вино, а самый настоящий грушевый сок.

– Особенно, если туда помочиться, - добавляет второй.

Первый незнакомец осторожно подталкивает кувшин к Капиледу.