Торт от надоедливого соседа

– Я и говорю, лучше одной. А то вторым сортом или браком как-то быть не хочется.

– Ну, знаешь! – вдруг разозлился Олег. – Можно подумать, ты парней никогда не отшивала. Почему, если девушка пацана кидает, так это она правильно сделала, так ему козлу и надо, а если он ее бросил, так все равно: «Вот, козел!»

– Так мы же слабые, – как-то неуверенно промямлила я. «Как бы ему по жестче ответить?»

– Вы слабые? Да вы веревки из нас, козлов, вьете.

Я набрала воздуха парировать, но тут входная дверь громко хлопнула, кто-то с шумом ввалился в квартиру, в прихожей раздались веселые мужские голоса. А ведь Олег не закрылся на замок…

Глава 5

– Рожков, твою ж мать, ты чего трубку не берешь? Где этот страшно недоступный абонент? – в комнату ввалились два абсолютно одинаковых круглолицых, плотно-сшитых амбала.

Близнецы – две большие громогласные горы, с крупными носами, такими же крупными мясистыми ушами, шеями, руками и уже намечающимися животами. Та гора, что побольше, зашумела на Олега:

– Глядите, сидит он, пельмешки жрет! Там Леха уже столик застолбил, а этот вместо того, чтоб… – тут он заметил меня, тихо вжавшуюся в стену. – Оба-на, русалка! – гора глупо заулыбался.

Дело в том, что я распустила волосы (ну, чтобы не давать повода Олегу лишний раз припоминать мои «красивые» ушки) и из вежливости сняла в прихожей тапочки, в которых шастала по подъезду, и теперь сидела босая, сверкая белыми пятками.

– Артем, – гора протянул мне руку, – а это брат мой, Антоха.

– Василиса, – пожала я большую ладонь.

– Ого, да тут точно сказка. А мы еще думаем, что за ерунда с Олегой: то он после перелета не отошел, то у него голова разболелась, то животом мается, болезный наш. А он тут русалок на пельмени ловит.

– Ну хватит уже стебаться, – покраснел Олег.

– Василиса, – подал голос Антон, также как брат широко улыбаясь, – вы же отпустите своего парня с нами ненадолго в спорт-бар, Реал Мадрид играет.

– Конечно-конечно, – я стала подниматься, чтобы уйти.

– Сидеть! – прикрикнул на меня Олег. – Парни, на два слова.

Он сгреб в охапку обоих здоровяков и потащил в прихожую.

– Пацаны, вы что, ох… – долетело гневное ругательство.

«Мало того, что орет, так еще и матерщинник!»

– А чего такого? Она же у тебя живет, придешь ночью, все успеете, – хохотнул кто-то из братьев.

– Темыч, валите.

– Ладно, дай хоть с Василисой попрощаемся.

– Нечего с ней прощаться, идите уже, – щелкнул замок.

– Ой, подождите, мальчики! – сорвалась я с места, хватая коробку с «Наполеоном». – Это вам, – протянула я торт Артему, – компенсация за Олега.

– Не весь! – перехватил коробку Солический. – Сейчас кусок отрежу, остальное забирайте.

Он унес торт обратно в комнату.

– Мировой парень, правильно выбрала, – подмигнул мне Артемка. – В субботу хоккей, наши играют, мы билеты уже купили, очень дорогие. Ты уж отпусти Олегу на матч.

– Так я и сегодня отпускала, он сам не идет, – пожала я плечами.

Олег вынес отощавшего «Наполеона».

– Классная девчонка, – похлопали братья моего соседа по плечу и скрылись с тортиком за дверью.

– Ох, Васька, спасибо, что подыграла, – Олег стер со лба воображаемый пот. – Боялся, упираться станешь, мол, он мне не парень, сосед. Тогда бы точно в бар утащили.

– А что плохого в баре? – хмуро улыбнулась я. – Ты алкоголик завязанный?

– С ума сошла, нет, конечно. Ты видела этих шкафов, и Леха такой же. Пиво ведрами могут в себя заливать и хоть бы хны, а у меня такое похмелье потом, голова лопается.

«Так вот он зачем меня на пельмени позвал, чтобы от дружков отделаться», – я как-то подрасстроилась, ну так, самую малость.

– Я тоже пойду, у меня завтра экзамен, – стала ногой нащупывать свои тапки.

– Ну уж нет. Пока торт не съешь, не выйдешь, – Олег скрестил руки на груди, загораживая проход. – Видел я, какими влюбленными глазами ты на этого Наполеона смотрела. Если бы на меня так девушка глянула, я бы по потолку от радости бегал.

– Ну, если только малюсенький кусочек. – замялась я.

– Так там и остался маленький кусочек, щедрая ты наша.

Маленький кусочек оказался огромным кусищем. Я разрезала его на пополам:

– Ты тоже отдувайся, – сунула я Олегу под нос тарелку.

Солический принялся мучить свой кусок, а мой голубчик как-то сам собой пошел: тесто слоеное, такое тоненькое мягонькое, крем нежный, во рту тает. Ну, как тут не есть.

– А ты матом ругаешься? – вспомнила я разговор в прихожей.

– Я? Да ну, нет… никогда… иногда, но редко… очень редко. А что я ругался? И что я сказал?

– Я вот матом не ругаюсь, поэтому не могу тебе передать, что ты сказал.

Последняя крошка исчезла с тарелки, и вправду маловато. Олег пододвинул ко мне свой кусок, я начала невольно соскабливать крем и оттуда.

– Да ешь уже и мой. Чего ты там скребешься? Значит, парень тебе не нужен, и муж тоже.

«Опять завел эту песню!»

Я набила рот тортом, чтобы не отвечать. Видишь, жую, чего пристал?

– Но одной ведь скучно. Вот и тортик не с кем покушать.

– Тортик и одной можно есть. У меня, например, тетя Женя никогда замужем не была и прекрасно тортики одна кушает, ну или нас с Маринкой зовет. Маринка – это сестра моя младшая. И знаешь, тетя всегда энергичная, жизнерадостная, полмира объездила. А мама только в Геленджике-то и была, и на даче в Березовке. Ей все время некогда, у нее слово «надо» на первом месте: надо одеть, надо обуть, надо покормить, надо, чтобы муж был как у всех. Вот этот дядя Слава и нарисовался, потому что надо. Мне иногда кажется, что она нас с Маринкой любит, потому что надо своих детей любить. А тетя Женя, она свободна от всяких надо, она легко по жизни идет, ей весело.

И чего меня опять понесло душу перед ним выворачивать? Уходить домой надо, а то снова какие-то слезы навязчивые подступают.

– Малая ты еще, ничего не понимаешь, – грустно улыбнулся Олег (тоже мне старичок), – веселая, не значит счастливая. Может, твоя заваленная проблемами матушка в сто раз счастливее этой свободной тети Жени. И вообще, не во всех семьях так живут. Мои вот родители тридцатник уже вместе прожили, я даже ни разу не видел, чтобы они поссорились, так поспорят иногда, помогают друг другу.