Тот, кто умрет последним

— Я запомню. Кто такая Бриана?

— Просто одна здешняя девочка.

— Просто девочка?

Со своими темными волосами и пронзительным взглядом, Джулиан вырастет в привлекательного юношу, на которого в один прекрасный день обратят взоры многие женщины.

— Подробности, пожалуйста.

— В ней ничего особенного.

— Я только что видела ее в классе?

— Ага. У нее длинные черные волосы. И очень короткая юбка.

— Ого. Ты считаешь ее хорошенькой.

— Наверное.

Она рассмеялась.

— Да ладно. Не говори мне, что ты этого не замечаешь.

— Ну, да. Но я считаю, она немного туповата. Хотя и жалею ее.

— Жалеешь ее? Почему?

Он посмотрел на нее.

— Она здесь, потому что ее маму убили.

Внезапно Маура пожалела о том, как беспечно сунула нос в его дружеские отношения. Подростки были для нее загадкой, неуклюжими существами с большими ногами и кипящими гормонами, ранимыми в один момент и холодными, отстраненными в другой. Как бы сильно ей не хотелось стать его матерью, она никогда не преуспеет в этом, никогда не обретет материнского инстинкта.

Она молчала, пока спускалась за ним в коридор третьего этажа, стены которого были увешаны изображениями средневековых деревень, банкетных столиков и Мадонны с кожей цвета слоновой кости, держащей младенца. Комната для гостей располагалась в конце коридора; когда Маура шагнула внутрь, то увидела, что ее чемодан уже покоился на полке для багажа из вишневого дерева. Из окна с полукруглой аркой она увидела обнесенный стеной сад, украшенный каменными статуями. За этой стеной расстилался лес, похожий на наступающую армию.

— Комната выходит на восток, поэтому завтра у тебя откроется прекрасный вид на восход солнца.

— В этом месте все виды прекрасны.

— Мистер Сансоне решил, что тебе понравится эта комната. Она самая тихая.

Маура спросила, стоя спиной к нему:

— Он в последнее время бывал здесь?

— Приезжал около месяца назад. Он всегда посещает заседания школьного совета «Ивенсонга».

— И когда следующее?

— Через месяц, — Джулиан помолчал. — Он и правда тебе нравится. Разве нет?

Ее молчание стало чересчур явным. Она произнесла, как ни в чем не бывало:

— Он благородный человек, — Маура развернулась лицом к мальчику. — Мы оба многим ему обязаны.

— Это и впрямь все, что ты можешь о нем сказать?

— А что еще нужно?

— Ну, ты спросила меня о Бриане. А я решил спросить тебя о мистере Сансоне.

— Аргумент принимается, — призналась она.

Но его вопрос повис в воздухе, и Маура не знала, как на него ответить. Он и правда тебе нравится, разве нет?

Она обернулась, чтобы рассмотреть кровать искусной резьбы с балдахином и шкаф для одежды из дуба. Возможно, они были еще одними предметами антиквариата из дома Сансоне. Хотя самого мужчины здесь не было, она видела его присутствие во всем: от бесценных картин на стенах до книг в кожаных переплетах в библиотеке. Изоляция этого замка, запертые ворота и частная дорога отражали его одержимость уединенностью. Одна выбивающаяся из всего этого вещь висела над камином. Это был портрет маслом высокомерного вида господина в охотничьем пальто, на плечо закинуто ружье, один ботинок поставлен на лежащего оленя.

— Это Сирил Магнус, — пояснил Джулиан.

— Человек, построивший этот замок?

— Он действительно был повернут на охоте. На чердаке лежит целая тонна трофеев, которые он привозил со всего мира. Они висели в столовой, пока доктор Уэлливер не заявила, что все эти головы животных лишают ее аппетита и не потребовала, чтобы мистер Роман убрал их. Они затеяли большой спор на тему, что эти чучела прославляют насилие. Наконец, директор Бом предложил нам все проголосовать, даже ученикам. Вот тогда головы и убрали на чердак.

Она не знала никого из тех, о ком он говорил — грустное напоминание о том, что здесь она не была частью его мира, что теперь у него была своя жизнь, далекая и не зависящая от нее. Она уже чувствовала себя брошенной.

— … а потом доктор Уэлливер и мистер Роман спорили о том, должны ли ученики обучаться охоте. Мистер Роман сказал, что да, потому что это почтенное мастерство, но доктор Уэлливер возразила, что это варварство. Тогда мистер Роман заметил, что доктор Уэлливер ест мясо, что тоже характеризует ее, как варвара. Мама дорогая, это вывело ее из себя!

Пока Маура раскладывала джинсы и походные ботинки, развешивала блузки и платья в шкафу, Джулиан без умолку болтал о своих одноклассниках и учителях; о катапульте, которую они построили на уроке мисс Сол; о походе через лес, когда черный медведь забрел в их лагерь.

— Держу пари, ты был тем, от кого медведь еле унес ноги, — с улыбкой заметила она.

— Нет, мистер Роман отпугнул его. Ни один медведь не захочет с ним связаться.

— Тогда он, должно быть, по-настоящему страшный человек.

— Он лесник. Ты встретишься с ним за ужином. Если он появится.

— Разве ему не нужно есть?

— Он избегает доктора Уэлливер из-за инцидента, о котором я тебе рассказывал.

Маура задвинула ящик комода.

— А кто такая доктор Уэлливер, которая так сильно ненавидит охоту?

— Она наш психолог. Я встречаюсь с ней по четным четвергам.

Она обернулась и нахмурилась:

— Зачем?

— Потому что у меня есть проблемы. Как и у каждого здесь.

— О каких проблемах ты говоришь?

Он с недоумением посмотрел на нее.

— Я думал, ты знаешь. Именно поэтому я здесь, по этому критерию отбираются все ученики в «Ивенсонге». Мы отличаемся от обычных детей.

Она подумала о занятии, которое они только что посетили, о двух десятках учеников, собравшихся вокруг демонстрационного стола Ядовитого Паски. Они выглядели как любая другая компания американских подростков.

— А чем, собственно, вы отличаетесь? — спросила она.

— Тем, как я потерял свою маму. То же самое произошло со всеми другими здешними детьми.