Тот, кто знает. Книга первая. Опасные вопросы
Шрифт:
— Мы так рады, что у Сашеньки наконец появился друг в школе, — чирикала Колобашкина мама. — А то он все один да один, ни с кем не дружит.
Колобашку, как самого слабовидящего, усадили прямо перед экраном.
— Во клево! — не переставал восторгаться Саша. — Никогда по такому классному телику хоккей не смотрел.
Телевизор у Мащенко и впрямь был отличный, цветной, с большим экраном, фирмы «Грюндиг». Наши хоккеисты победили со счетом 7:3, и стены квартиры, да и всего дома в тот вечер содрогались то от рева восхищения, то от стонов отчаяния.
На другой день к Игорю в
— Колобашка сказал, что смотрел вчера хоккей у тебя дома. Врет, нет?
— Смотрел, — подтвердил Игорь, замирая от страха и одновременно от радости. К нему впервые обратился кто-то, кроме ненавистного Колобашки. И не просто кто-то, а сам Генка Потоцкий. За несколько дней Игорь успел понять, что Генка — самый авторитетный в классе, как скажет — так и будет.
— Он говорит, у тебя телик клевый. Врет, нет?
— «Грюндиг», — неумело пытаясь скрыть гордость, заявил Игорь.
— Ух ты! А чего ты с Колобашкой сидишь? Убогих любишь?
— Так больше не с кем сидеть, других мест нет. Зоя Николаевна меня посадила, вот и сижу, — простодушно объяснил Игорь.
— Заметано, — таинственно подмигнул Генка.
Когда ребята вернулись в класс после переменки, Потоцкий подошел к пареньку, сидящему за партой прямо перед ним.
— Колян, освободи место, пересядь к Колобашке.
— Почему? — в ужасе закричал тот. — Я не хочу, я здесь сижу.
— Ну пересядь, будь человеком. А то побью, — пригрозил Потоцкий.
— Игорь, иди сюда, с нами сидеть будешь.
Дома у Генки телевизор был не хуже, настоящий «Филипс», он тоже, как и Игорь, имел возможность видеть в цвете мельчайшие детали знаменитых хоккейных матчей, в том числе и надписи на клюшках игроков. Оба мальчика первыми в классе стали делать из спичечных коробков миниатюрные клюшечки с надписями «KOHO», «TITAN» и «JAFE» и со знанием дела обсуждали ход игры, пересыпая свою речь фамилиями Михайлова, Петрова, Харламова, Якушева, Старшинова, Кузькина и Викулова.
Игорь и опомниться не успел, как оказался третьим членом компании, состоявшей из Генки Потоцкого и заправского хулигана Жеки Замятина, того самого низкорослого, со злыми глазками. Еще долгое время Игорь ловил на себе несчастный и растерянный взгляд Колобашки, который не понимал, почему его отвергли, и надеялся на то, что новый друг еще вернется к нему. Первое время Игоря это смущало, но вскоре новые друзья совершенно вытеснили из его памяти дни, проведенные в обществе никчемного и всеми презираемого полуслепого тупицы.
— Ты больше не дружишь с Сашей? — как-то спросил папа.
Игорь даже не понял сперва, о ком идет речь, и только потом догадался, что отец имеет в виду Колобашку.
— Нет, — нехотя ответил он.
— Почему? Вы поссорились?
— Мы не ссорились. Просто он… скучный.
— Понятно, — кивнул отец. — И с кем же ты теперь дружишь?
— С Генкой и с Жекой.
— А поподробнее нельзя?
— Ну чего подробнее… — Игорь задумался. — Генку в классе все уважают, как он скажет — так и будет.
— За что уважают? — продолжал допрос отец. — Он отличник?
— Да
нет, он как я учится, на пятерки и четверки. И тройки бывают тоже.— Так за что же его уважают? Может, он хороший спортсмен? В секцию ходит?
— Ни в какую секцию он не ходит. Просто уважают, и все.
— Ладно, а кто такой Жека?
— Замятин. Он в «чижика» лучше всех играет. И в «трясучку».
— В «трясучку»? Что это за игра? — приподнял брови отец.
Игорь прикусил язык. Черт, надо же было так проболтаться! Играть в «трясучку» в школе строжайше запрещали и нарушителей запрета сурово наказывали. Генка Потоцкий, правда, и тут был исключением, ловили его за игрой регулярно, но почему-то ему все сходило с рук. Как же теперь выкручиваться?
— Игорь, ты мне не ответил, — настойчиво сказал Виктор Федорович. — Что это за игра такая?
— Это… ну… монетки подбрасывать. И угадывать, орел или орешка.
— Решка, а не орешка, — поправил отец. — Поподробнее, если можешь.
Игорь нехотя принялся объяснять, что можно играть на две монетки по 5 копеек, а можно на четыре по 2, и тогда приходится договариваться, как играть, «на все или на много». Иногда даже пускают в ход десяти- и двадцатикопеечные монеты, но это в основном делают ребята постарше.
— Это же игра на деньги! — возмутился Виктор Федорович, выслушав невнятные объяснения сына. — Неужели в вашей школе это разрешают?
Пришлось признаваться, что, конечно, не разрешают.
— И ты тоже играешь?
— Нет, — соврал Игорь.
— А Генка твой с Жекой, выходит, играют?
Выхода не было, он все равно уже протрепался, что Жека — лучший по «трясучке». Сейчас отец рассердится и запретит ему дружить с ребятами. Что же теперь делать?
Но вопреки опасениям отец вовсе не рассердился, только спросил:
— И что бывает с теми, кого поймают за игрой?
— К директору вызывают. Потом родителей тоже вызывают. В дневник записывают. Оценки за поведение снижают.
— Значит, твоих друзей регулярно за это наказывают?
— Только Жеку. Генке ни разу ничего не было.
— А почему?
— Генку учителя любят. И вообще, его уважают.
Больше отец к этому разговору не возвращался, и Игорь успокоился.
Через несколько дней уже уснувший было Игорь вдруг проснулся около полуночи и побрел в туалет. Проходя мимо кухни, услышал за закрытой дверью голоса родителей и замер, когда до него донеслось произнесенное отцом имя Генки Потоцкого.
— Ну что ты хочешь, Лизонька, у него отец — дипломат, два срока пробыл в Швейцарии, а до этого был в Аргентине. Разумеется, он купил всю школу с потрохами. У него же карманы набиты чеками Внешпосылторга, он всем учителям достает дефицит по мелочи, кому духи, кому помаду, кому лекарства, поэтому Генке все с рук сходит.
— Это ужасно! — вздохнула мама. — Такой мальчик может испортить нам Игорька. Может, перевести его в другую школу?
— Не говори глупости. Генка, как я понял, ничего плохого не делает и сам привилегиями родителей не пользуется, учится нормально, я специально узнавал. А то, что его не наказывают и все ему прощают, так это вина учителей, сам парень тут ни при чем.