Тот, кто знает. Книга первая. Опасные вопросы
Шрифт:
— А во-вторых? — озадаченно спросил он.
— А во-вторых, я не хочу возвращать тебе пластинку при всех. Жорик сразу поймет, что мы с тобой встречались.
— Ну и что? — не понял Игорь. — Что особенного в том, что ты взяла у меня пластинку?
— Ты не понимаешь, — снова повторила Света, и Игорь почувствовал себя полным идиотом. Оказывается, существует масса вещей, которых он не понимает, зато понимает красивая и умная Света, его ровесница. — Я должна была бы позвонить Жорику и попросить его вместе со мной поехать к тебе за пластинкой. Тогда все было бы в порядке. А я не позвонила ему, и он может подумать, что я хотела встретиться с тобой без него.
— А почему ты ему не позвонила? — тупо спросил Игорь.
— Ты не понимаешь, — в третий раз произнесла Света
Всю дорогу домой Игорь пытался сообразить, что же такого он не понимает и почему Света и в самом деле не позвонила Жорику, а поехала за пластинкой одна. Но так и не понял.
Утром он провалялся в постели допоздна, выполз умываться только часов в одиннадцать и долго разглядывал в зеркале свою заспанную физиономию. Была суббота, родители дома, из кухни тянет знакомым вкусным запахом — на сковородке поджариваются гренки из белого хлеба с сыром, Игорь так любит съесть несколько штучек со сладким чаем. Когда раздался звонок в дверь, он еще стоял в ванной в одних трусах и неторопливо, с удовольствием брился.
— Сынок! — в ванную заглянула мама. — К тебе девушка пришла.
Света! Ох ты господи, он так разоспался, что совсем забыл о ней. Как же в таком виде из ванной выходить?
— Мам! — крикнул он, приоткрыв дверь. — Кинь мне джинсы и майку, пожалуйста.
Он быстро закончил бритье, оделся и выскочил на кухню. Светка уже сидела за столом вместе с родителями, перед ней стояли чашка и тарелка, ее, совершенно очевидно, пригласили позавтракать вместе со всеми, и она, столь же очевидно, не отказалась. Сегодня она показалась Игорю еще красивее, хотя там, в Томске, он видел девушку каждый день и в самых разных обстоятельствах, и принаряженную, с ярким макияжем, и невыспавшуюся, с опухшим лицом и покрасневшими глазами — перед экзаменами или после затянувшихся за полночь посиделок со спиртным. Но такой, как сегодня, она никогда еще не была. Длинные белокурые волосы завиты в локоны и свободно падают на плечи, голубизна глаз умело подчеркнута тенями и тушью, а также нарядным голубым платьем, слишком тонким и легким, чтобы носить зимой. «И как она не замерзла, — подумал Игорь, усаживаясь рядом с ней за стол. — Январь на дворе, а у нее даже не шуба, а пальто».
— Вы извините, что я так рано вас потревожила, — вежливо говорила Света, — но я Игорю еще вчера сказала, что принесу пластинку прямо с утра. Я думала, он вас предупредит.
— Ну что вы, Светочка, стоило ли так беспокоиться, — великодушно ответила Елизавета Петровна.
— Нет, у меня принцип: ценные вещи вообще лучше ни у кого не брать, а если уж взял, то как можно быстрее вернуть.
— Похвально, — коротко бросил Виктор Федорович. — И вообще радостно слышать, что у нашей молодежи есть хоть какие-то принципы.
— Пап, — Игорь умоляюще взглянул на отца, — ну зачем за завтраком говорить о политике?
— Принципы — это не политика, это нравственность, а говорить о нравственности уместно всегда и везде, эта тема неисчерпаема и актуальна, — внезапно выдала Света.
Игорь ошеломленно уставился на девушку. Что она такое говорит? И это Светка, которая на лекциях умирает от скуки и готовится к экзаменам ровно столько, сколько нужно, чтобы получить хиленькую четверочку и не потерять стипендию? Это Светка, которая больше всего на свете любит наряды и танцульки и считает себя первой красавицей Томского университета? Да откуда она слова-то такие знает? Отец, однако, ничего необычного в ее словах не уловил, но это и понятно, он ведь видит Светку в первый раз и не знает, какая она на самом деле.
— Ну, с этим, уважаемая гостья, я бы поспорил. Нравственность не так легко отделить и отграничить от политики, как вам кажется. Они очень взаимосвязаны и влияют друг на друга. Какова политика государства, такова и нравственность в обществе. Но, впрочем, это действительно слишком тонкая и сложная материя, чтобы обсуждать ее субботним утром за завтраком. Давайте лучше поговорим о приятном.
— Давайте, — с готовностью согласился Игорь, поглощая уже третий гренок.
Они
принялись обсуждать культурную программу на предстоящие каникулы, отец со знанием дела советовал, куда сходить и что посмотреть, обещал достать билеты.— Но только по пять билетов я вам обеспечить не смогу, — предупредил он. — Это много.
— А зачем нам пять билетов? — Света выразительно округлила свои голубые глазки. — Нас же двое, я и Игорь.
Игорь поперхнулся и долго откашливался, мама похлопывала его ладонью по спине, а Виктор Федорович некоторое время насмешливо посматривал то на сына, то на девушку в голубом платьице.
— Ну что ж, — наконец произнес он, — если двое — то уже легче.
После завтрака Игорь пригласил Свету в свою комнату и показал свою коллекцию пластинок и магнитофонных записей.
— Ты посмотри, может, тебе еще что-нибудь нужно, — предложил он. — Перепишешь, пока мы в Москве.
Света долго разглядывала книжные полки, мебель, шторы на окнах.
— Хорошо у тебя, уютно. И вообще у вас квартира хорошая, большая такая, никто никому не мешает. И родители у тебя очень приятные.
— Спасибо. Слушай, я не понял, почему ты сказала, что нам не нужно пять билетов? Мы с тобой что, вдвоем будем в театр ходить?
— Конечно. А ты хочешь ходить один?
— Постой, а как же ребята? Мы ведь договаривались все каникулы вместе проводить. И потом, а Жорик? Он обидится, он же тебя любит.
— Этого недостаточно, Игорек, — с загадочным видом ответила девушка.
— Чего недостаточно?
— Того, что он меня любит. Нужно еще, чтобы я его тоже любила. Впрочем, это к делу не относится. Давай лучше решим, чем сегодня займемся.
Она удобно устроилась на диване и оперлась локтем о диванную подушку.
— Но ведь ребята будут звонить, мы же договаривались…
— Игорь, ну что ты, в самом деле, как маленький! — сердито воскликнула Светлана. — Ребята, ребята… Ваське с Леной и без нас хорошо, мы им совершенно не нужны. Если хочешь знать, они собираются заявление в загс подавать, им вообще сейчас не до нас.
— Васька с Леной женятся? — изумился Игорь.
Вот никогда бы не подумал! Конечно, они влюблены друг в друга, это всем понятно, и все время проводят вместе, глаз друг с друга не сводят, но жениться… Зачем? Они и так вместе и, пока будут учиться в Томске, будут жить в общежитии, ничего не изменится. Неужели Васька считает свою невзрачную малышку таким сокровищем, которое кто-то может у него увести? Нет, конечно, Леночка — чудесная девчонка, веселая, остроумная, компанейская, но разве жену выбирают за эти качества? Жена должна быть красивой и такой, чтобы все восхищались и завидовали. Например, такой, как Светлана. Но уж точно не такой, как Леночка.
Опасения Игоря не подтвердились. У него было еще слишком мало опыта, чтобы прогнозировать подобные ситуации, и он не знал, что отношения, складывающиеся в одной обстановке и в одной социальной среде, зачастую преображаются и теряют свою ценность при попытке перенести их в другую обстановку и среду. Оторванные от дома, оказавшиеся в далеком сибирском городе, так непохожем на Москву, втиснутые в совершенно иные бытовые условия, ребята искренне считали, что стали самыми близкими друзьями. Однако по возвращении домой все оказалось иначе. У всех были в Москве друзья-приятели, с которыми так хотелось пообщаться и поделиться новостями, а у Жорика была девушка, с которой он встречался целых два года до того, как поехал поступать в Томский университет, и которая, конечно, тут же объявилась, как только ей от общих знакомых стало известно, что он в Москве. Вася и Леночка всюду ходили вместе, перезнакомились сначала с его, потом с ее друзьями, мгновенно создалась большая общая компания, которая то уезжала с самого утра кататься на лыжах в Подрезково или под Яхрому, то собиралась у кого-то дома слушать записи группы «Пинк Флойд», Элтона Джона и Джо Дассена, то просто гуляли по зимней Москве, перемежая бесконечный треп с заходами погреться в какой-нибудь кафетерий и поеданием кексов «Столичный» за 16 копеек, которые запивались горячим невкусным кофе с молоком из мутных от грязи граненых стаканов.