Тоутский вор

Ее взгляд озарился пониманием. Она только сейчас поняла, куда гнет Фишка, и в глазах девушки вспыхнула ярость.

– Ах вот как, Фишка Ртуть. Ты. Скоти… ина! – прошипела она сквозь зубы. – Вот почему всю дорогу ты отнекивался, не желая рассказать, как вычислил корону среди семисот семидесяти шести подделок. А я все ломала голову, пытаясь сообразить, как это у тебя получилось! Да ты просто слюнтяй и саботажник, ты самый отъявленный, невыносимый и презренный грулзак во всей мыслимой вселенной. Я тебя ненавижу!

Он непринужденно привлек к себе и обнял сопротивляющуюся Берсен.

– Это не совсем так. На самом деле ты просто обожаешь меня, и сама знаешь об этом… бедное дитя! – заявил он. Затем он поцеловал ее так, что она инстинктивно приподнялась на цыпочки, а коленки ее в то же самое время стали слабыми, как завянувшая вчерашняя спаржа. И тогда она опрометчиво попыталась высвободиться.

БАХ! Ее ладонь оглушительно встретилась с его щекой.

Пунцовая от ярости, Берсен приставила ко лбу Шухерстрема гравитационный нейтрализатор и выволокла тело за дверь, как чемодан на колесиках.

Фишка растерянно моргал, потирая челюсть.

– Надо же, какие страсти, – зевнул он. – И зачем? Ясно же, девчонка сходит по мне с ума.

Кстати, у него были и стихи, описывающие случай любовного томления:

Пощечина – суровая насмешка!Легка победа, если жизнь в ней – пешка.

В этом месте мы должны оставить неукротимого Фишку наедине с его проблемами и его собственными, удобными ему заблуждениями.