Товарищ "Чума" 4

Пусть не для себя, а хотя бы для своих детей. И я знал, что им это удалось, пусть они и заплатили за эту победу чудовищную цену. И я, насколько хватит моих сил, буду приближать этот день — День Победы… Поэтому я стоял и смотрел, как жизнь покидает этого ублюдка.

К тому моменту, как шутце перестало колбасить, и он затих, моё преображение в его точную копию уже полностью закончилось. Я взглянул на свои руки, длинные «музыкальные» пальцы которых превратились в широкие и короткие «обрубки» с въевшейся масляной грязью под обгрызенными ногтями и поросшими короткими рыжими волосками.

Самое смешное, что я их уже не воспринимал как нечто чужеродное, считая их вполне себе своими. Печать действовала как надо, вогнав в мои мозги необходимые сведения и привычки мертвого фрица, а также кое-какие кусочки его памяти.

Теперь я прекрасно знал, что водитель мотоцикла Хайни Богер (теперь это я) с обер-ефрейтором Гюнтером Дикманом ездили по поручению их непосредственного командира лейтенанта Клауса Мюнниха «с секретным пакетом» в одну из частей их мотострелковой дивизии, расквартированной в селе Каменка.

Выполнив приказ, они возвращались обратно в своё расположение, пока не наткнулись на меня. На этом их «победоносное» шествие по моей земле закончилось, а моё только-только началось. Мне осталось лишь оттащить трупы с дороги и припрятать их среди кукурузы, чтобы раскатывающие туда-сюда фрицы не нашли их в ближайшее время. Пока я не сменю эту «шкурку» на что-нибудь более подходящее.

Первым я схватил за ноги обер-ефрейтора и оттащил подальше от дороги, стараясь, по возможности, не ломать толстые стебли кукурузы. Лишнее следы мне не нужны. Пока судьба мне благоволила — по этой полевой дороге больше никто не ехал. Следующим я потащил в заросли кукурузы своего двойника Богарта. Его мне предстояло еще раздеть, а затем и облачиться в его форму. Времени на это потребовалось куда больше. И когда я уже натягивал на ноги его сапоги, со стороны дороги послышался шум — кто-то ехал в моём направление.

Магическая сеть еще развеялась не до конца, и из её «тающих» ошмётков мне удалось выудить информацию о приближающейся технике. Это был грузовик: двое фрицев в кабине, и еще пятеро в кузове. В общем-то невеликое количество врагов. Думаю, что и с ними я мог спокойно разделаться. Пусть, и не играючи, но и без особых проблем.

Однако, спрятать грузовик куда сложнее, чем два трупа, один из которых совсем и не труп даже. Да и хватятся пропажи такого количества солдат куда быстрее. Так что сейчас мне надо было как-то разрулить возникшую опасную ситуацию и, желательно, без смертоубийства.

Была одна проблемка, если эти немцы знают хорошо знают мотоциклистов или видели, как они выезжали вдвоём. Ведь ехала эта машина с той же стороны. И, если возникнет «недопонимание», их всё-таки придётся валить наглушняк. Как бы мне этого не хотелось избежать.

А потом уже — в Покровке, резко искать «новое вместилище». Но это же опять очередной труп, который при скученности народа спрятать будет намного сложнее, чем сейчас. Можно, конечно, накинуть на него морок. Но мой морок, судя по проведённым еще дома испытаниям, долго не продержится. И мертвяка всё равно обнаружат. Так что надо попытаться решить дело миром.

В общем, пока я полностью облачился во фрицевские шмутки, грузовик уже допылил до брошенного на дороге мотоцикла, резко затормозив и подняв еще больше пыли. Дорога была узкая — в одну колею, и разъехаться с мотоциклом грузовик мог, лишь выехав на поле с кукурузой.

Когда я вылез из зарослей кукурузы, напряженные ублюдки уже собирались выпрыгивать из кузова на землю и занимать оборону. Мало ли для чего перегораживает дорогу брошенный мотоцикл. Может быть, он специально стоит именно здесь, и это партизаны устроили диверсию? Вполне себе вариант.

Так что когда я выскочил из кукурузы, немцы облегченно перевели дух, опознав во мне своего земляка, а не злобных и вооруженных до зубов партизан. К тому же, я еще приветливо помахал им свободной от сползающих штанов рукой, создавая слегка комичную ситуацию. Ну и рожу соответствующую скорчил.

При виде моей смущенной физиономии немцы расслабились и загоготали, показывая на меня пальцами. Поскольку никто не обратился ко мне по имени, моего двойника эти утырки не знали.

Только обер-летёха — похоже, командир всей этой гоп-компании, сидевший в кабине рядом с водителем, чуть не по пояс высунулся в открытое окно грузовика и грозно вращая глазами, проорал:

— Ты какого чёрта бросил мотоцикл поперёк дороги, солдат? Мы уж решили, что это засада партизан!

— Виноват, герр обер-лейтенант! — Я неуклюже щелкнул каблуками и вытянулся по стойке смирно, продолжая придерживать рукой спадающие штаны — типа, не успел застегнуть, когда услышал звук подъезжающей машины. — Спешил, как мог, герр обер-лейтенант… Живот скрутило так, что терпеть не было сил…

— Вижу, что спешил, — недовольно поморщился офицер, — даже брюки натянуть не успел. Нажретесь прокисшей браги у этих дикарей, а потом дрищете до полного изнеможения! — продолжал ругаться обер-лейтенант. — Ну-ка, помогите этому бедолаге мотоцикл с дороги убрать! — распорядился офицер, и из кузова на землю спрыгнула пара бойцов.

Они лихо закатили заглушенный мотоцикл в кукурузу, освободив проезд для грузовика. Затем один из солдат, проходя мимо, по-дружески хлопнул меня по плечу.

— Брагу у толстой старухи на рынке брал? — Заговорщически подмигнул он мне.

— Ага… — Кивнул я в ответ.

— Ну, тогда держись, камрад! — хохотнул доброхот. — Еще пару дней из туалета вылезать не будешь! И в лазарет сходи, попроси у медиков порошок от поноса. Иначе весь на дерьмо изойдешь! Уж я-то знаю, как это бывает!

— Ага…

— Бывай, доходяга!

Фрицы забрались в кузов. Грузовик рявкнул, выпустил клуб сизого вонючего дыма и укатил восвояси, оставив меня в одиночестве возле мотоцикла.

— Фух! — облегченно выдохнул я, вытирая выступивший пот — и от нервов, да и припекало неслабо. — Кажись, пронесло.

Я подошел к мотоциклу. Что тут у нас? Хотя я всё и так знал — скопированная часть памяти Хайни Богера содержала подобную информацию. Передо мной стоял типовой образец немецкого тяжелого мотоцикла начала войны с коляской — BMW R 12. Да даже без памяти убитого шутце, мне была знакома эта модель ведущего немецкого автоконцерна.

Благодаря массовости и передовой конструкции (для своего времени) немалое число R 12 пережило войну. Основное их количество навсегда осталось в Советском Союзе. Те, кто не сгорел в огне войны, стали трофеями, после войны их еще долго эксплуатировали. Мне даже доводилось кататься на таком в детстве, правда не за рулём, а в коляске.

Я привычно проверил основные узлы агрегата и заглянул в топливный бак — рефлексы Богарта работали как мои собственные. Я словно сам несколько лет ездил на этом трехколесном открытом «бумере». Это был явно военный вариант мотоцикла, поскольку он имел аж целых три кожаных кофра для вещей. Два из них были приторочены по обеим сторонам заднего колеса, и еще один к внутренней стороне коляски.