Товарищ Гитлер. Книга 2. Повесить Черчилля!

Гитлер не только не запретил им иметь армию, но и позволил держать под ружьем два десятка дивизий, и даже заключил с этим старым упрямцем маршалом Петеном военное соглашение.

Министр иностранных дел Германии фон Нейрат щедро дает европейским странам гарантии, и даже независимость оккупированным ранее государствам возвращена, да еще требует поступить так же и его, выведя войска из честно завоеванной Албании.

Какая наглость!

Гитлер — прохвост выдающийся — себя выставляет радетелем за «Европу без войн, за новый порядок и объединение», а Италия, желающая укрепить свою империю, начинает выглядеть «исчадием ада». Ну и как после этого называть рейхсканцлера прикажете?!

Бенито Муссолини смял листок бумаги и швырнул папку с документами на пол, громко воскликнув, плюя гневом и слюнями в адрес немецкого выскочки, что с ним торгуется как завзятый еврей, да еще сцепив при этом на его горле свои заскорузлые пальцы:

— Мерзавец и прохвост!

Глава седьмая «ВОТ И ПОЗНАКОМИЛИСЬ»

Варшава

— Политики, доведшие Польшу до катастрофы, снова у власти. Какие же выкрутасы делает история?!

Из окна вагона Андрей хорошо видел большую группу людей, стоящих на платформе. Здесь собрался весь польский политический бомонд в хорошо пошитых костюмах и пальто, в шляпах и котелках.

Среди политиков выделялись несколько генералов — в шинелях и четырехугольных фуражках, так называемых конфедератках или рогатувках, как их называли горделивые паны.

Лица поляков выражали непонятную смесь облегчения, радости и настороженного страха, слишком неожиданным стал для них переход от оккупированного генерал-губернаторства до независимой, но не Речи Посполитой, а новой Польши.

— Заварили кашу, такая крутая вышла, что ложка в рот не лезет, — сквозь зубы пошутил Андрей, потом растянул губы в самой приветливой улыбке, согнул в локте руку.

Но, дабы не вводить себя в искушение и не показать панам неприличный русский жест (что было бы с его стороны грубой и неуместной политической ошибкой), он повернул к ним ладонь и чуть помахал ею, как бы прощаясь, чисто в брежневском стиле.

Паны разом зашевелились, оживились, глядя на такое радушное поведение Гитлера, но держали знаменитый панский гонор — руками не махали и ответных приветствий не кричали.

Штатские попрощались по-разному — кто вежливо приподнял шляпу, кто заметно кивнул при этом, министр иностранных дел Бек даже поклонился. Его примеру последовали многие поляки, продолжая держать шляпы в руках, чем напомнили Андрею вежливых до приторности самураев. И с чего бы это?

Генералам было проще — военный министр Кутшеба, в прошлом бывший командующий армией «Познань», возглавлявший оборону Варшавы в горячие дни сентября 1939 года, четко взял под козырек, что тут же проделали и другие военные из его окружения.

Пожалуй, только военные хоть и хмурились притворно, но были искренне рады приезду главнокомандующего еще вчера враждебной армии — с января следующего года Польше разрешалось воссоздать свои вооруженные силы…

— Сталину, конечно, такой шаг не очень понравится, но и пусть — многолетнюю вражду надо прекращать раз и навсегда, пока дело не зашло слишком далеко!

Андрей отвернулся от окна, но за поручень держался — набравший ход поезд ощутимо раскачивало.

Кипучая деятельность, что развил министр иностранных дел фон Нейрат, большой ненавистник нацизма как такового и сторонник прежней кайзеровской политики, приносила определенный результат, а это было главным. И, как ни парадоксально, страна, первой попавшая под агрессию (Чехия не в счет — ее союзники выдали, как говорится, с головою, пойдя на Мюнхенский сговор), стала самой последней из бывших оккупированных Германией стран и седьмой в пока еще коротком перечне соглашений по «новому европейскому порядку».

И на то имелись свои причины, главной из которых было насильственное ополячивание или изгнание немцев в 1920-х годах, когда Польша полностью прибрала по Версальскому миру бывшие германские земли.

Чванливая шляхта всегда любила щедро разбрасывать зерна ненависти, а потом искренне недоумевала, а почему так плохо к ним все соседи относятся. Доставалось не только немцам, от литовцев отняли Виленщину, с чехами шла распря за Тешин, а в западных частях Украины и Белоруссии вообще шла самая настоящая необъявленная народная война в ответ на польское так называемое «умиротворение» («пацификацию»).

Там польское правительство вовсю использовало накопленный панами за столетия богатейший и жестокий опыт подавления православного населения, которое всегда презрительно именовалось «схизматиками». Правда, просвещенный XX век ввел свои коррективы, и паны отказались от массовых казней недовольных, заменив их заключением по тюрьмам и самым натуральным концлагерям, зачастую без суда и следствия.

Сентябрьская катастрофа разрушила Польскую империю, от которой победители отобрали все земли, где собственно поляки составляли меньшинство населения.

Да и само Польское государство прекратило свое существование, но, как оказалось, весьма на короткий срок — чуть больше года. Теперь в этом больном вопросе Андрей постарался поставить если не жирную точку, то многозначительное многоточие.

Тобрук

— Вроде успели, майор. Эти макаронники еще не сдали крепость!

Генерал-лейтенант Роммель стоял на башне единственного в отряде танка Pz-IV и рассматривал в бинокль самую большую крепость в пустыне, если верить красноречивым заявлениям итальянцев, которым и соврать недолго, в чем Хайнц неоднократно и сам убеждался.

Майор фон Люк тоже разглядывал в окуляры мощного бинокля укрепления, которые не производили должного на него впечатления и обрушили сложившийся образ эдакого римского «Вердена» на восточный лад. Наоборот, оставляли двойственное впечатление.

Широкий противотанковый ров, вырытый в песке, кое-где был совсем не глубоким, наполовину занесенным: обычное явление, которое майор уже познал на собственной шкуре.

Песок был везде — хрустел на зубах с кашей, забирался под очки и порошил глаза, отчего они у всех немцев стали красными, как у породистых кроликов, забирался под вроде плотно застегнутую одежду, продирая жестким рашпилем кожу.

Но тут танкисты и разведчики на все лады крыли интендантов — выданное со складов тропическое обмундирование канареечной расцветки оказалось непригодным, а пробковые колонизаторские шлемы британского образца многие побросали сразу. Хорошо, что выручили итальянцы, выдав две тысячи комплектов своей пустынной формы — очень удобной, более приспособленной по расцветке к местности и, что весьма удивительно для этих вечных любителей карнавалов, достаточно практичной.

— Какое убожество, — пробормотал майор, продолжая разглядывать «неприступную крепость».