Товарищи (сборник)

Стоял длинный стол. Шелестел вентилятор.

В комнате было четыре человека. Одетый в суконную толстовку мужчина, с крупным, монгольского типа лицом, разговаривал с генералом в комбинезоне. Третий, смуглый человек в штатском, то порывался вставить свое слово в их разговор, то опять откидывался на спинку стула.

Четвертый спал в стороне у стены, откинув на спинку стула голову с негустой темной бородой.

— Помните тех женщин, что копали ров? — спрашивал мужчина в толстовке. — Вдову с опухшими ногами помните?

Генерал поднял голову, но, встретившись с его взглядом, снова принялся со вниманием рассматривать свою обзелененную травой обувь.

— И с этого рубежа мы фактически уходим без боя.

— Нам, Александр Александрович, открыли фланг…

— Который можно было защищать на северо-западном обводе, — подхватил мужчина в толстовке. — Два противотанковых рва, — загибал он пальцы, — доты, минные поля, не считая стальных ежей, сделанных рабочими Сельмаша. Ворота на Кавказ — не только эпитет. Мы действительно открываем им ворота к кубанской пшенице, к нефти, к низовьям Волги!

Мигал свет, потрескивали подпиравшие земляной свод балки.

— И главное, никакого смысла, — продолжал мужчина в толстовке, поднимая глаза на карту, занявшую всю стену комнаты. — Оставлять укрепления и такие естественные рубежи, как Дон и Северский Донец, и отходить в степи. Какие соображения? — спросил он, отворачиваясь от карты и сердито встречаясь со взглядом генерала.

Генерал пожал плечами.

— Где, дескать, вам понять, штатским. (Генерал покраснел.) Мне, генерал, эта философия была знакома и в мирной жизни. Провинится какой-нибудь деятель и принимает глубокомысленный вид. А на поверку выходит — опростоволосился, кишка тонка, прошляпил. И приказ подписан?..

— Командующим группой.

— Отойти, дескать, на новые, заранее подготовленные позиции.

Генерал развел руками. В глубине души он был согласен, что на имевшихся рубежах можно было задержать противника. Но по иронии судьбы он должен был не только выслушивать обвинения в том, в чем были виновны другие, но еще и защищать то, с чем не был согласен.

Где-то близко плескалась подпочвенная вода.

— Сымай жилу!

— Эту?

— Нет, это же ве-че… — перекрикивались в коридоре связисты.

— Ты говоришь, Саркис, оборудование погружено? — поворачиваясь к смуглолицему мужчине, спросил Александр Александрович.

— Через полчаса уходит первый эшелон.

— Ничего не оставили?

— Один хлам.

— На этом хламе они, — Александр Александрович сделал движение головой вверх и в сторону, — не смогут ремонтировать свои танки?

— Отвечаю головой, — смуглолицый приложил руку к груди.

— Ну, она-то тебе еще может пригодиться, — впервые скупо улыбнулся Александр Александрович. — Засаживай, Саркис, конструкторов, в пути разрабатывайте технологию, чтобы первый же поставленный на землю станок начал давать снаряды. — И, обнимая его за плечи, он повел его к видневшемуся в глубине комнаты другому выходу. — Коммунистам скажи, что обком вверяет завод в их руки! — крикнул он уже вдогонку.

Еще некоторое время он смотрел в ту сторону, склонив голову набок. Удаляясь, глохли шаги. Вновь стало слышно, как булькает где-то вода.

С грустным лицом он ходил взад и вперед по комнате вдоль длинного стола. В многочисленных ответвлениях не прекращалась суета. Через большую комнату в смежную прошел толстый молодой комендант в сопровождении двух солдат, и солдаты пронесли оттуда к выходу скатки серых одеял, перевязанные красным телефонным шнуром стопы книг, складную, с брезентовым ложем, койку. Александр Александрович, останавливаясь, взглядывал на проходивших сердитыми глазами, но, ничего не сказав, опять начинал размеренно ходить по комнате.

Он бы, пожалуй, и еще молчал, если бы не новый звук как-то по-особенному резко зазвонившего в смежной комнате телефона. Оттуда выбежал помощник с одутловатым бабьим лицом.

— Товарищ член Военного совета, вас по ве-че…

— А-а. — взглянул на него Александр Александрович и быстрыми шагами прошел в смежную комнату. — Я вас слушаю, товарищ маршал, — сказал он там громко.

При этих словах генерал встал и уже не садился. Помощник, сделав страшное лицо, зашикал, замахал руками на коменданта и на солдат, хотевших пройти через комнату за новыми вещами. Те попятились в коридор.

Некоторое время после первых слов разговора в соседней комнате, где стояли телефоны, длилось молчание, так что помощник даже рискнул заглянуть туда, вытягивая шею. Тотчас же он проворно отскочил.

— Не только остановить, но могли и отбросить.

Стоявший у стола генерал побледнел. И потом уже каждое слово доносившегося из соседней комнаты разговора отражалось на его лице так, будто он сам говорил по телефону со Ставкой.

— Нет, это вам показалось. Если доверите, будем исправлять. Скот перегоняем на левобережье. Все подготовили. Так и отбирали. Места у нас безлесные. Что хорошо для брянцев — нам не подходит. Спасибо, передам.

Заглянувший через минуту в соседнюю комнату помощник увидел, что Александр Александрович, положив трубку, все еще держится за нее рукой.

— Ну? — громко спросил он, выходя в большую комнату и окидывая всех взглядом.

— Александр Александрович, — шагнул к нему генерал, — я сейчас еду на переправу.

— Езжай. Посмотри, нет ли там противотанковых пушек. И проверь, как пропускают через мост раненых.

6

После ухода генерала он несколько раз подходил к спавшему у стены на стуле темнобородому мужчине и потом все же дотронулся до его плеча.

— Павел! — Он громче повторил: — Павел!

— Да, слушаю, Александр Александрович, — вдруг сразу открывая глаза и вставая со стула во весь свой большой рост, ответил мужчина. Как ни крепко он спал, он, видимо, обладал счастливым свойством спать в любых условиях и теперь, проснувшись, смотрел безмятежно ясным взором.

— Я тебя, Павел, еще и разглядеть не успел. Ну-ка, выйди на свет. Ни дать ни взять — кулак времен двадцать девятого года! — засмеялся Александр Александрович, рассматривая этого выступившего на середину комнаты человека, одетого в черный, блестевший на швах и лопатках пиджак и в такие же брюки, заправленные в сапоги. Старый картуз прикрывал его голову, коротко остриженную над загорелой шеей. — И бороду успел отрастить.

— Она, Александр Александрович, у меня отросла на окопах.

— А-а, уморил! — веселился Александр Александрович. — Нет, ты только посмотри! — обернулся он к помощнику.

И помощник тоже засмеялся, но столько глядя на бороду, сколько заражаясь его смехом.

— Кулак! — заключил Александр Александрович. — Нет, ты взгляни, — поискал он глазами помощника. Но тут же погасил улыбку. — Не хватает еще торчащего из-под полы обреза. Не годится, — решительно сказал Александр Александрович. — Ты должен при случае раствориться в толпе, кануть, а тебя по одной бороде найдут. Кстати, не грех и поучиться. Знаешь, кого они бургомистром прочат? — И сам же ответил: — Виккерпу. Изволь анкету. — Он взял со стола, поднес к глазам лист бумаги: — Из колонистов. Работал в мехторге бухгалтером. Член месткома. Наша разведка поздно нащупала, и он успел уйти в какую-то скважину.