Традиции & Авангард. №1 (8) 2021 г.

– Ты че, так и будешь теперь стоять? – услышала Леля. – Че остолбенела-то? Тараканов боишься?

Девчонка лет шестнадцати сидела, облокотившись на спинку кровати и для удобства подсунув под спину подушку. У нее было невероятно конопатое, почти оранжевое от веснушек лицо и толстенная медно-рыжая коса, которую она перекинула на грудь. Правый глаз был заклеен пластырем. Из-под ворота застиранного байкового халата виднелась коричневая водолазка, а из-под подола торчали ноги в синих трениках и толстых серых вязаных носках.

– А они тут правда есть? – покосилась на тумбочку Леля.

– О-о-о, еще как! Днем прячутся, а ночью скачут по стенам, как кони, – закивала конопатая соседка.

– Блин, я тут вообще спать не смогу. – Леля нахмурилась и скривила набок рот.

– Да они на кровати не заходят. Ну, почти, – засмеялась девчонка. – Привыкнешь быстро! Тебе халат такой красивый тут, что ли, выдали?

– Нет, это я свой из дома принесла.

– А кофту взяла? Штаны какие-нибудь теплые, носки?

– Не-а, не подумала…

– Ты скажи, чтоб принесли тебе! Тут дубак, околеешь в одном халате-то. Я вот, смотри, все натянула, что было!

В седьмой палате с высоченными потолками и огромными окнами, от которых невыносимо дуло, было восемь кроватей: четыре по правой стене и четыре по левой. Все они были заняты. Леля успела заметить совсем старенькую бабушку у одного окна и интеллигентного вида пожилую даму в очках у другого. А на кровати, что ближе к дверям, сидела женщина с маленьким ребенком. Она пристально смотрела на Лелю, качая своего малыша, но взгляд ее уходил куда-то сквозь Лелю и, наверное, даже сквозь стену.

К спинкам правых кроватей был вплотную придвинут общий для всей палаты обеденный стол. На нем стояли закрытые капроновыми крышками разнокалиберные банки с домашним вареньем – смородиновым, малиновым, ранеткой. Некоторые уже почти пустые. Лежали завязанные на узел целлофановые мешки с пряниками и печеньем, кучкой стояли чашки, а рядом – картонная коробка с сахаром-рафинадом. В этом натюрморте не хватало чайника, но Леля этого сначала и не заметила. Две средние кровати у правой стены, к которым прижимался стол, были сдвинуты вплотную, как одна двуспальная. На одну из этих кроватей как раз и определили Лелю, на другой восседала рыжая девчонка, так что у них получалась как бы одна большая кровать на двоих.

– Тебя как звать? – спросила рыжая соседка.

– Леля.

– А полное имя как? – удивилась она.

– Ольга. Лелей меня дома зовут, ну и подружки тоже.

Девчонку звали Светка. Светка Гарипова. Она приехала в Улан-Удэ из Гусиноозерска и училась в ПТУ на водителя трамвая.

– А че, отличная профессия для женщины. Четко же на трамвае! Целый день ездишь по городу, смотришь вокруг. А зимой, когда холодрыга на улице, люди тебя ждут на остановке, выглядывают, едешь ты там, нет. А ты р-р-раз – подъехала и двери им открываешь. И все рады, ломятся внутрь, как лоси! – И Светка широко улыбалась своим веселым рыжим лицом. – А ты где учишься?

– В школе.

– А-а, я думала, может, тоже в путяге.

– Да нет… Как думаешь, сколько мне лет? – прищурилась Леля.

– Ну, как мне, шестнадцать, наверное, нет?

– Не-а. Мне все больше дают, чем есть, – улыбнулась Леля. – Постоянно. Недавно, прикинь, отцу принесли домой повестку из военкомата на какие-то военные сборы. Я дверь открываю, спрашиваю: «Кому повестка?» А они: «Вашему мужу, кому еще?»

– Не, ну по тебе можно сказать. Молодая жена, – ухмыльнулась Светка. – И че, ты взяла?

– Нет, ее надо было лично в руки, под роспись. И ребенку вообще нельзя повестку отдавать. Я же дочка.

– Папа твой, наверное, рад был, что пронесло, – прозорливо заметила Светка, потому что папа и правда был рад. – Так сколько тебе лет-то?

– Тринадцать вот только исполнилось. Я в шестом классе.

– Да ла-адно, не гони! – изумилась Светка.

– Я серьезно, вот у меня учебники с собой за шестой класс! – рассмеялась Леля. – Все, кто не знает, думают, что я минимум в девятом. Ну я и не спорю. Мне так проще, чем доказывать.

Вообще, Лелю немного смущало, что она на полголовы выше всех своих мелких еще ровесников, но выглядеть взрослой все же было здорово. В одиннадцать лет у нее раньше, чем у всех девчонок в классе, пришли первые месячные. Любимые, чудом доставшиеся Леле джинсы стали коротки и широки, зато от упитанного крепыша, каким она была еще недавно, в зеркале не осталось и следа. Учительница домоводства, где девочек учили снимать мерки и делать выкройку, сказала, что у Лели эталонная разница между талией и бедрами – прямо так и сказала. А мама повела Лелю в магазин покупать первый, очень красивый кружевной лифчик, который жутко кололся, и носить его оказалось неудобно.

Леля сама с удивлением наблюдала все эти перемены. И если в первом классе она упросила маму отвести ее в парикмахерскую и сделать короткую стрижку, чтобы прекратить мучения с расчесыванием и заплетанием кос, то теперь она отрастила свои густые, тяжелые волосы ниже лопаток и носила их распущенными или собирала в высокий хвост на макушке.

– А сюда тебя с чем положили? – поинтересовалась Светка.

– Двусторонний гайморит, – пожала плечами Леля. – А тебя?

– Не помню, как называется, с глазом, короче. Ты б меня видела в первый день! Знаешь, какую у меня шишку вот здесь разбарабанило? С куриное яйцо! – Светка показала на свой пластырь. – И быстро так надуло, я вообще не поняла, че к чему! Думала, ячмень. Грела сначала. Потом совсем плохо мне стало, девчонки скорую вызвали. Операцию в итоге пришлось делать. Но мне ничего не резали, проткнули слезную пору, прочистили там все. Говорят, еще немного полежу и выпишут.

– Больно было? – «Протыкание» слезной поры Леле сразу не понравилось.

– Ну, не столько больно, как противно и жутко очень, когда возле глаза возятся.

Леля слушала Светку, с опаской выкладывая в «тараканью» тумбочку свои вещи: учебники, книжки, вязание, зубную щетку, гигиеническую помаду с клубничным запахом и «Ленинградскую» тушь. Это секретное оружие, загибавшее ее длинные, но совершенно прямые ресницы вверх, она открыла для себя летом в пионерском лагере. И теперь, когда никого не было дома, ей нравилось накрасить ресницы и, сдвинув створки трюмо, разглядывать себя в профиль. Получалось похоже на актрису из французского фильма «Шербурские зонтики». Правда, актриса была блондинкой. Зато Леля умела играть музыку из этого фильма на пианино.

– А тебе что-нибудь такое делать будут? – спросила Светка.

– Да, пункцию гайморовых пазух.

– О, такое дяденьке делали из соседней палаты. Я слышала, его на пункцию забирала медсестра. Можем спросить у него, как там, больно было, нет.

– А ты знаешь его?

– Да ходит такой, в синей пижаме.

– Да нет, я не про то. Ты знакома с ним?

– А че к чему знакомиться? Просто спросим – и все. Пошли!

Светка подскочила, обогнула свою кровать и общий стол и направилась к двери, остановилась, махнула рукой Леле: «Пошли!»