Традиции & Авангард. №3 (22) 2024
Шрифт:
– Если вообще увидим, – попытался усмехнуться Фантом.
Но Грек напомнил:
– Под Авдеевкой похуже бывало.
– Скоро «немцы» пойдут. – Инженер сидел под окном у противоположной стены.
Он чуть приподнялся на одно колено и стал всматриваться туда, где среди руин домов засели укронацисты. С другой стороны окна сидел Фантом. У него на плече – ружьё РЭБ [8] , в руках – автомат Калашникова.
Из лесополосы наконец ударила российская артиллерия, подавляя огонь бандеровцев. Часто забили сто двадцатые миномёты, тяжело ухала ствольная артиллерия, слышались разрывы на другом конце села. «Дуэль» эта длилась
8
РЭБ – радиоэлектронная бомба.
С прекращением артобстрелов тише не стало. Теперь небо загудело шумом от винтов целого роя дронов. Их лопасти взбивали воздушный безоблачный эфир, издавая звук, похожий на комариный писк, который занозил мысли тревогой. Еле приметный в небе враг-камикадзе со смертоносным грузом в любую секунду мог спуститься и залететь в дом через окно.
Фантом снял с плеча ружьё РЭБ, через оконный проём навёл ствол на цель в небе – вражеские дроны. Если повезёт, то «птичка-убийца» выберет их с Инженером окошко, если нет, то у другого окна на страже Скрипач: он уже приставил к стене свой АК, вскинул дробовик.
В следующую минуту на развязке Грека ожила шуршанием и потрескиванием рация.
– Грек, ответь Соколу. Приём, – требовала она выйти на связь.
– Сокол, слушаю, Грек. Приём.
– Грек, доложи обстановку. Приём.
– Сокол, заняли круговую в доме батюшки Афанасия. Противника пока не наблюдаем. Приём.
– Грек, над вами только наши птички. Артa подавила их гнездо. Будем вашими глазками. Приём.
– Сокол, спасибо за хорошую новость. Приём.
– Грек, передай привет батюшке. Ждём его картошку. Приём.
Грек не стал отвечать, лишь щёлкнул пару раз клавишей приёма: значит, принято. Рация умолкла. Теперь, когда стало ясно, чьи дроны в небе, звук их лопастей даже радовал слух. Но Греку не до того. Бывалый воин посуровел лицом, мысленно возвращаясь к ужасной картине, которую пришлось увидеть в хате. Много повидал он смертей на войне, но такую бессмысленную и лютую пришлось видеть впервые.
Когда их группа, соблюдая меры предосторожности, подходила к хате деда Афанасия, Грек сразу заметил, что огород стариков выглядит неухоженным, даже заброшенным. Всегда чистые и вспушённые грядки с кустами картофеля и лука теперь сплошь были забиты всходами бурьяна и полыни. Кое-где вылез из земли жилистыми листами лопух. Окна в доме были выбиты, крыльцо – покрыто слоем пыли.
Фантом и Инженер, прикрывая друг друга, вошли в хату с крыльца. Скрипач и Грек, обойдя её с противоположной стороны, притаились у единственного в той стене окна.
Скрипач взял на контроль прилегающую территорию. До соседнего дома было метров двести, и местность с участками под огороды лежала перед ним как на ладони. С этой стороны хата Афанасия была не сильно повреждена, в окне треснуло стекло от края до края, верхняя часть его выпала из рамы.
В то окно и заметил Грек стариков. Они сидели в глубине комнаты друг против друга – так сидят, когда разговаривают. Но хозяева молчали, словно беседа их была прервана. Комната была не на солнечной стороне, а в тени, так что большего разглядеть Греку не удалось.
Вдруг он услышал из хаты:
– Чисто!
Грек одним выверенным ударом выбил остатки стекла прикладом АК и ломанулся через оконный проём в дом. Там стоял тяжёлый трупный запах. Кроме стариков, в помещении никого. Они были крепко-накрепко привязаны к стульям. Ко лбу каждого прибита гвоздём красная орлёная книжица. Афанасий облачён в
рясу, но креста на груди не было. Застыв, он как будто смотрел в пустоту безжизненными остекленевшими глазами с вырезанными веками.Вдруг ударил бандеровский пулемёт, штурмы высыпали в прилегающую комнату, заняли круговую оборону.
Грек хорошо помнил их последнюю встречу с Афанасием. Это случилось накануне тактического отхода русских войск из села. В тот день их ротный в торжественной обстановке вручал старикам по красной книжице – паспорт гражданина России. На гражданство они подали давно – отказались от украинского паспорта блакитного цвета с бандеровским трезубом, и вот пришёл ответ со стороны России. Афанасий и Ната были рады до слёз. Командование настойчиво предлагало им на время уйти из села, но те категорически отказывались.
– …Странные вы люди, отче! – сетовал ротный. – Поймите же вы, теперь мы не сможем защитить вас!
– За нас майэ кому заступытыся та спасти! – отвечал Афанасий.
Он был крепкий ещё старик, раньше в своём селе служил при церквушке, что высилась неподалёку от их со старухой домика. Теперь церковь лежала в руинах, её разнесли укронацисты год назад. С лютой ненавистью расстреляли храм на германском танке «Леопард» безо всякой причины.
По случаю вручения российского паспорта Афанасий сменил мирскую одежду на церковную: на нём была ряса, а на груди – большой поповский крест с цепью, единственное, что удалось сберечь из церковной утвари от бандеровцев. Батюшка, гордо приосанившись, пригладил ладонью бороду, повернулся к красному углу горницы. Там на полочке, застеленной расшитым узорами рушником, стояла икона – старая, потемневшая от времени. С неё строго взирал на людей образ Христа Спасителя. Наложил Афанасий на себя крестное знамение, поклонился.
– Ни! – снова говорил он ротному. – Куды ж мы пидэмо вид нашей хаты? – искренне удивлялся отче. – В нас цыбуля вже растэ, буряк, картопля взийшла. Вы ото вэртайтесь скорише, хлопцы, а мы со старухой отварэмо тоди вам свеженькой кортопли з маслицем, лучком та сметанкою!
Когда штурмы уезжали из селения, Грек, сидя на броне, обернулся: на пороге хаты стояли священник с матушкой. Афанасий, благословляя, наложил крестное знамение на покидавших село русских, затем приобнял матушку и долго ещё махал им вслед, зажав в руке красную орлёную книжицу.
Затрещав, снова ожила рация.
– Грек, ответь Соколу. Наблюдаем движение пехоты в вашем направлении. Поддержим чем сможем. Приём.
А Грек уже видел, как меж руинами засуетилась вражеская пехота.
– Сокол. Наблюдаем «немцев». Открываем огонь.
Бой был коротким и ожесточённым. Внезапно «Леопард» с крестами на бортах возник в конце улицы. Он успел сделать всего один выстрел, прежде чем Сокол стал закидывать его своими «птичками» – дронами-камикадзе. От них «Леопард» загорелся. И всё же тот выстрел зацепил угол хаты, произошло большое обрушение. Фантом и Инженер оказались под завалом.
Грек сразу понял: те двое погибли. В голове его стоял будто звон набатного колокола. Боль тугими струями поднималась вверх от раздроблённой ноги, раскалённой лавой наполняя всё тело. Превозмогая её, он стянул турникетом перебитую осколком ногу, вколол обезболивающий укол.
Рядом застонал и зашевелился Скрипач. Ему тоже досталось: шлем рассекло, кровь на лице. Грек заметил на левом плече Скрипача кровавое пятно, которое расплывалось всё больше. Грек, и сам серьёзно раненный, как мог наложил ему повязку, обезболил уколом. Тогда Скрипач чуть оклемался, он скинул с себя шлем, утёр ладонью кровь на лице, огляделся.