Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?

Хуже того. Практически одновременно гитлерюги вычислили один из главных по вредоносности элементов контрблицкрига — если по дневнику Гальдера, то там было указано, что «русские полны решимости удерживать свои границы» [539] .

Обратите внимание, что не просто п олны решимости дать отпор, о чем Москва и так открыто заявляла, а именно удерживать границы. Естественно, что плохо не то, что гитлерюги это зафиксировали — и конце концов в мире нет ни одного государства, которое не было бы преисполнено такой решимости, ибо это принципиальнейший вопрос его суверенитета.

539

Там же.

Плохо то, что к весне 1941 г. гитлерюги точно вычислили отказ советскою командования от использования принципа «активной обороны» в переход на «жесткую оборону» (по Тимошенко-Жукову — «упорная оборона») на линии госграницы и в прилегающей к ней п риграничной полосе. Но в том-то и дело, что единовременно это было и одно из серьезных доказательств того, что советское командование вознамерилось использовать один из главнейших компонентов стратегии блицкрига — доктрину воздушной войны Дуэ (что и так явственно вытекало из фиксировавшегося гитлерюгами характера дислокации авиации советских армий прикрытия), ибо только там предусматривались жесткие оборонительные действия сухопутных войск, по ка собственная авиация громит противника. (Гальдер-то неслучайно констатировал после войны что русское командование потерпело сокрушительное п оражение со своей ставкой на «жесткую оборону»). Проще говоря, гитлерюги увидели ставку на статический фронт «узкой лентой»!

Именно после всего этого, опираясь на данные своей разведки и с полным на то основанием, А. Гитлер констатировал на совещании 30 марта 1941 гг. явный отказ советского командования от использования «активной обороны», которое и предполагало возможность организованного отхода (в терминах Гитлера от 9 января 1941 г. — «фронтальное оттеснение» советских войск, чего в тот момент он больше всего и боялся и категорически потребовал от своих генералов самых решительных прорывов самыми максимальными силами при самой максимальной их концентрации на решающе ключевых участках! Как преследующие свою добычу гончие псы, гитлерюги с этого момента «заложились», что называется, «по-зрячему» [540] . Потому что явно уразумели что при такой дислокации советских войск, тем более при всех тех, указанных выше «особенностях» ее «странностей», удар через явно обозначившиеся дырки от бубликов в «узкой ленте» статического фронта будет столь чудовищно мощным, что хватит и тех сил, что были выделены для нападения, хотя прекрасно знали о кратном превосходстве РККА в количестве техники!

540

Заложились по-зрячему — старый охотничий термин, используемый в псовой охоте. Дело в том, что пока гончие псы идут только по следу зверя — их лай один, но как только собаки визуально зафиксировали преследуемого зверя, то сразу же лай становится другим, более звонким, т. е. гончие как бы извещают своего хозяина, что видят зверя и «висят» у него на «хвосте». Отсюда и термин — «заложились по-зрячему».

Ну а колченогому Геббельсу после этого только и оставалось, что накануне нападения вновь письменно зафиксировать уже давно известный германскому Генштабу факт — «Русские сосредоточились прямо у границы — лучшего просто нельзя было и ожидать. Будь они рассеяны шире, то представляли бы большую опасность»!

Даже такому, в принципе-то весьма далекому от чисто военных дел записному брехуну, как рейхсминистр пропаганды, и то была абсолютно ясна беспрецедентная ущербность дислокации наших войск.

Это ли, к глубочайшему сожалению, не лучшее доказательство того, что гитлерюги совершенно отчетливо видели перед собой дырки от бубликов в «узкой ленте» статического фронта, охраняемые с флангов — главным образом в печально знаменитых львовской и белостокской «братских могилах» — группировками для немедленного встречно-лобового контрнаступления наших войск?!

Ведь будь войска действительно пошире рассеяны, тем паче в более плотных боевых порядках и с минимальными разрывами между эшелонами, и не столь сосредоточены у границы, особенно авиация, то и в самом деле представляли бы для противника значительно большую опасность! Гитлер совершенно не случайно вначале до умопомрачения опасался ситуации фронтального оттеснения наших войск!

Ведь одних только стволов, т. е. орудий, минометов, танков и штурмовых орудий, которых имелось 75 474, можно было бы выставить с плотностью в 22 створа на 1 км! Не густо, конечно, но вполне хватило бы, чтобы немедленно да всерьез поубавить поганой тевтонской спеси — ведь в вермахте основной норматив плотности танков в прорыве был 20 — 25 ед. на 1 км! То есть «русских гостинцев» всей этой тевтонской сволочи вполне бы хватило! По крайней мере при первом ударе. А при концентрации артиллерии на наиболее танкоопосных направлениях, вычислить которые, к слову сказать, особого труда для Генштаба не представляло, то и того больше.

Но всего этого не случилось, потому как с конца марта 1941 г. уже по определению не могло случиться…

Настойчиво формируемый дуэтом Тимошенко — Жуков статический фронт «узкой лентой» из дырок от бубликов вместо обороны или хотя бы прикрытия, к глубочайшему прискорбию, позволил гитлерюгам нанести, как и предвкушал за неделю до нападения Геббельс, «удар величайшей силы». Трижды Слава Господу Богу, что Сталин не разрешил подвести к границе все войска! Иначе при такой фланговой их концентрации, по системе дырок от бубликов вдоль основной части нашей западной границы, абсолютно полная военная и политическая катастрофа стала бы фактом всего лишь за 2 — 3 недели боев! А возможно, и того ранее — гитлерюги-то вообще рассчитывали, что Красная Армия рухнет дней через восемь.

Даже при всей рыхлости дислокации наших войск на всю глубину эшелонирования Первого стратегического эшелона, а это обстоятельство отмечается практически всеми современными исследователями, они все-таки сыграли свою во многом решающую роль в сдерживании натиска врага, особенно когда за дело взялся непосредственно Сталин как Верховный Главнокомандующий (об этом см. главу «А что же Сталин?!»).

Но хуже всего то, что, позволив гитлерюгам сделать вполне обоснованный вывод о намечающемся со стороны советского командования немедленном встречно-лобовом контрнаступлении в формате контрблицкрига с главным ударом на направлении правого фланга вермахта, совокупность вышеизложенных данных буквально мгновенно подвигло гитлерюгу Гальдера на принципиальные решения зеркального советским планам характера.

Раз на Юго-Западном направлении (т. е. с плацдарма КОВО) Советы готовят главный удар своего немедленного встречно-лобового контрнаступления в формате контрблицкрига и стягивают туда свои основные силы, следовательно, севернее Полесья и Припятских болот прикрытие и оборона будут значительно слабее, и, значит, самый решительный прорыв должен быть там. И Ф. Гальдер тут же выдал штабу группы войск «Центр» следующее указание: «1). Сражение не в районе Белостока, а в районе Минска. 2). Никакого разрыва с группой армий Лееба (группа армий «Север». — А. М.). 3). С помощью всех технических средств подтягиватьрезервы за южным крылом, иначе возможна угроза флангового удара» [541] .

541

С военной точки зрения директиву он дал более чем уместную, ибо она означала, что обе группы армий — «Центр» и «Север»— должны продвигаться только в едином мощном порыве, коли Советы именно на этом направлении ослабляют свою оборону.

По сути дела незримо, но кривозеркально реанимировалась ситуация с планом Шапошникова, и, к сожалению, на этот раз в пользу гитлерюг…

Тогда, осенью 1940г., Шапошников лично спрогнозировал направление главного удара вермахта не только по состоянию германского военного планировании на сентябрь 1940 г., включая, кстати говоря, содержание «этюда Лоссберга» от 15 сентября (заметьте, кстати, что Борис Михайлович представил проект «Соображений…» 18 сентября1940 г.), но и даже в рамках будущей Директивы № 21 от 18 декабря 1940 г. (план «Барбаросса»), т. е., если строго по датам, — ровно за три месяца до ее подписания.

Именно поэтому двум «соседям» — ПрибОВО и ЗапОВО и были поставлены практически одинаковые по направлениям прикрытия задачи: «активной обороной», а также активными действиями по сковыванию сил противника прочно прикрыть Минское и Рижско-Псковское направления. Еще раз обратите внимание на то, что задача по срочному прикрытию Минского (сиречь в целом Белорусского) направления была поставлена сразу двум округам, т. е. ПрибОВО и ЗапОВО! И поставлена по тем же политическим соображениям, в силу которых Шапошников столь точно спрогнозировал направления главного удара вермахта!