Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.

Беда в том, что в условиях общего застоя в самой России не было потребности в таком количестве металла. Доменному производству угрожала подлинная гибель, но выручила международная торговля. Дешевый чугун, выплавленный мужиками, прикрепленными к уральским казенным заводам, экспортировался в Англию, где использовался в как раз происходившей промышленной революции.

Умер ли пятидесятитрехлетний Петр 28 января 1725 года естественной смертью или стал жертвой злодеяния — в любом варианте деятельность этого прославленного «реформатора» завершилась для России отнюдь не преждевременно.

Вопреки заверениям Ключевского, непосредственные преемники Петра столкнулись с ужасающими проблемами.

Нищета государства и его подданных была поразительной. Государственные чиновники годами не получали жалования (знакомая картина!), а его размеры заведомо не могли покрывать потребностей основной массы служащих, даже если бы его регулярно выплачивали! Каждый воровал где и как мог (хотя пойманного ждали ужасные кары!), закладывая традиции государственного управления, действующие по сей день, но это не могло разрешить все проблемы страны.

Разумеется, дефицитные материальные ресурсы порождали и жесточайшую борьбу за их обладание. И, конечно, это принимало формы заговоров и политических интриг, проигравшие в которых кончали свои жизни под пытками и на плахе, в лучшем случае — в ссылке куда-нибудь в Соловки или на Приполярный Урал. Лишь позже, когда материальное благосостояние привилегированных слоев заметно окрепло, смягчилась и политическая практика: Елизавета Петровна, взойдя в 1741 году на трон в результате заговора, расправилась со своими соперниками, но затем дошла даже до официальной отмены смертной казни.

Правление Екатерины II началось в 1762 году с убийства ее мужа — Петра III. Через два года жестокая расправа обрушилась на инициаторов освобождения из Шлиссельбургской крепости бывшего императора Ивана Антоновича — предшественника Елизаветы Петровны, формально царившего в младенческом возрасте, а с тех пор томившегося в неволе; при попытке освобождения он был убит. Но уже та же Екатерина, разоблачив новый заговор, созревший через десяток лет после ее собственного коварного государственного переворота, и вовсе обошлась без расправ.

1.2. Приватизация в XVIII веке

Какой же выход из экономической пропасти нашли российские власти ХVIII века? И на этот вопрос есть очень естественный и вполне современный ответ: конечно, приватизацию!

Автору этих строк уже приходилось выслушивать и читать обвинения в неоправданном переносе конструкций и схем современных явлений на события далекого прошлого. Трудно согласиться с такой критикой.

Разумеется, термин приватизация в XVIII веке просто отсутствовал, а соответствующий процесс, осуществлявшийся тогда, вовсе не имел никакого официального наименования, поскольку старались скрывать самую суть осуществляемой экономической политики, не пользующейся сочувствием большинства населения. Но дело не в термине, а в существе дела!

В ХХ веке применялись самые различные эвфемизмы применительно к одним и тем же деяниям, происходившим (тогда и в прошлом) при несколько отличных условиях, например — конфискация, экспроприация, реквизиция, секуляризация, национализация, муниципализация, обобществление, коллективизация, продразверстка, самоснабжение, усиленное налогообложение, подписка на заем и другие в том же роде, но сущность грабежа при этом не менялась! Почему же перевод собственности от государства в частные руки не именовать вполне однозначным, подходящим для этого термином, хотя и имеющим для наших современников сложившееся негативное звучание?

Частная собственность на землю имелась в России и до XVIII века: это были вотчины, принадлежавшие потомкам старой знати — князей и бояр. На этой земле жили и крестьяне, находившиеся в крепостной зависимости от помещиков и лишенные права свободного перемещения, — такая форма отношений существовала в те времена и во многих странах Европы.

При Петре I подобных настоящих лендлордов было достаточно немного — в 1700 году всего 136 фамилий, состоящих из 330 лиц [49] (Петр любил точность!), но в совокупности они обладали весьма значительной земельной собственностью и правили изрядным числом крепостных.

49

А. Романович-Славатинский. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. Изд. 2-е, Киев, 1912, с. 170.

На этих же территориях уже с середины XVII столетия стала возникать и превращаться в обычай ничем не узаконенная практика продажи крепостных как обыкновенных предметов собственности. Самого Петра I это немало возмущало: при всех его недостатках он не мог не сознавать анахронизма и аморальности такого явления, но позволил себе в 1721 году только «добродушный совет в руководство Сенату», как сформулировал тот же Ключевский: «оную продажу людем пресечь, а ежели невозможно будет того вовсе пресечь, то хотя по нужде продавали целыми фамилиями или семьями, а не порознь» [50] — тут меткая дубина Петра оказалась не способной на большее, чем явная осечка. Еще бы: подобные пожелания никак не соответствовали его генеральной стратегии — всеобщему укреплению власти сверху до низу.

50

В.О. Ключевский. Указ. сочин., с. 95.

Петр постарался сформировать постоянную связь между дворянами, составлявшими верхние слои служащих его государственной системы, и крестьянами, которых он рассматривал как служащих нижнего уровня. В том же 1700 году таких новоявленных помещиков было только 2849 фамилий из 14711 лиц [51] — это было самым началом создания нового класса (почти по М. Джиласу, не подозревавшему, что описывает явление, хорошо известное в истории!), и в дальнейшем их число стремительно возрастало.

51

А. Романович-Славатинский. Указ. сочин., с. 170.

В 1722 году Петр I ввел Табель о рангах, придав строгий иерархический порядок всем чинам — военным, штатским и придворным; всякий служащий, достигший определенного уровня, автоматически становился дворянином. Эта мера узаконила присвоение дворянского звания всему верхнему слою соратников Петра. К концу его царствования подавляющее большинство из них получило в свое распоряжение населенные поместья.

Учитывая значительную численность дворянства, а также и то, что из остального населения только менее половины было при Петре обращено в крепостных (крепостного права, например, вовсе не было ни на севере Европейской России, ни за Уралом, да и в центральной России далеко не все селяне обращались в крепостных), нужно отметить, что с самого начала наделение дворян населенными землями происходило неупорядоченно и неравномерно.

При Петре I все это сочеталось с упомянутой прямой военной оккупацией. На практике крестьян грабил каждый, кто мог, и так сильно, как только мог. Этим, в сущности, и объясняется главная тяжесть наследства, оставленного Петром.

Радикальными реформами, последовательно осуществленными во второй и третьей четвертях ХVIII века, крестьян, приписанных к определенным дворянам, передали последним в полную собственность: вот это была приватизация — так приватизация! При этом не было издано никакого указа, позволявшего помещикам торговать своими крепостными как частной собственностью, но такая торговля на практике полностью вошла в быт — о, эти замечательные особенности российского «права»!