Трагедия русского офицерства

По своим политическим настроениям офицеры-эмигранты были весьма разнородны, как и вся эмиграция в целом. Но соотношение между основными направлениями внутри офицерский среды существенно отличалось от общего. Некоторое количество младших офицеров примыкало в эмиграции к кадетам и другим либеральным партиям. Но подавляющее большинство офицерства, особенно старшего — кадрового, было настроено монархически. Это не означало их организационного единства, поскольку такового не было изначально и в самой монархической среде. Избранный в 1921 г. на Рейхенгалльском съезде Высший монархический совет не признал манифеста Великого Князя Кирилла Владимировича, принявшего императорский титул (офицеры, с самого начала поддержавшие этот акт, состояли в созданном в 1924 г. Корпусе Императорской Армии и Флота, просуществовавшем до 50-х годов). Руководство армии (настроенное однозначно монархически), главной целью которого было сохранить единство армии, признавая династические права Кирилла Владимировича, не считало, однако, возможным участвовать в этой распре и запретило всем офицерам состоять в каких бы то ни было политических организациях, хотя бы и монархических, в чем было поддержано практически всеми ее чинами и офицерскими организациями. Тем более резкий отпор встретили попытки подчинить себе армию с стороны ВМС.

Начиная с 1921 г. широкий размах при активном содействии советской агентуры приобрело «возвращенчество», захватившее частично и офицерскую среду. Если младшие офицеры, в значительной части производства времени гражданской войны, руководствовались теми же иллюзиями, что и рядовые казаки и солдаты, рассчитывая на снисходительное отношение большевиков (судьба оставшихся в Крыму и Архангельске еще не была известна), то ряд лиц старшего командного состава находился во власти личных обид и амбиций [1191] . В ноябре 1921 г. возвратились ген. Я. А. Слащев, ген. Мильковский, полковник Гильбих, затем полковники А. А. Краковецкий, И. Калинин и другие офицеры, в 1923 г. возвратился один из бывших руководителей Белого движения на Востоке ген. В. Г. Болдырев. генералы А. Секретев, Ю. Гравицкий, И. Клочков, Е. Зеленин и другие еще 29 октября 1922 г. опубликовали свое заявление «К войскам белых армий» о готовности перейти на службу в Красную Армию, 4 февраля 1923 г. вышло новое одноименное воззвание с той же целью. В Париже о намерении вернуться заявил ген. Мазниев, а несколько десятков младших офицеров обращались в советское консульство. Впрочем, подавляющее большинство возвращенцев (тот же Болдырев) было и ранее известны своими левыми (как правило эсеровскими взглядами). Они, естественно, были и наименее непримиримым элементом. В 1921 г. вернулось 121843 эмигранта, а всего по 1931 г. — 181432, или 18–20 % эмиграции. Во Франции к середине 1926 г. подали заявления 13–15 тыс. чел., вернулось от 15 до 20 % находящихся там эмигрантов, из Болгарии в 1922–1923 гг. — более 11 тыс. [1192] Но в целом в массе возвращенцев офицеров было ничтожно мало — не более 3 тысяч.

1191

1191 — Слащев-Крымский Я. А. Требую суда общества и гласности. Константинополь, 1921.

1192

1192 — Шкаренков Л. К. Агония белой эмиграции. М., 1987, с. 74, 77.

1922–1924 гг. стали критическими в судьбе офицеров-эмигрантов. Армия не могла более существовать как армия. Ввиду недостатка средств все трудоспособные военнослужащие перешли на собственное содержание, а поиски работы делали невозможным сохранение частей в прежнем виде. Выход был найден П. Н. Врангелем в сохранении армии в виде объединений и союзов, а также штабов и кадра отдельных частей и соединений. Центром продолжала пока оставаться Югославия и частично Болгария.

Приказом № 82 от 8. 09. 1923 г. офицерские союзы и общества зачислялись в состав армии и передавались под руководство представителей Главного командования в соответствующих странах. Этим же приказом чинам армии (а, следовательно, и чинам воинских союзов) состоять в партийных и политических организациях. 1 сентября 1924 г. было объявлено о создании Русского Обще-Воинского Союза. (РОВС), чем и подведена черта под существованием Русской армии. РОВС включал в себя всех солдат и офицеров белых армий, оставшихся верным идеям Белого Дела, и главной его задачей стало сохранение кадра для развертывания в будущем новой русской армии. Он включал в орбиту этого дела и вообще всех русских офицеров за границей, в т. ч. и не служивших в белых армиях, но состоящих во входящих в РОВС организациях. Военнослужащие частей Русской армии, даже рассеянные по всей Европе, сохраняли связи со своими полками и входили в ближайшую группу своей части или соединения. С созданием РОВСа начался новый этап истории русского офицерства на чужбине. Представление о численности и распределении по странам строевых офицеров Русской Армии на сентябрь 1925 г., т. е. сразу после создания РОВСа, дают таблицы 25, 26, составленные по спискам, хранящимся в архиве РОВСа в Джорданвилле.

Германия, бывшая в начале 20-х годов основным местом сосредоточения эмиграции, к концу их утратила значение такового (если в 1922 г. там жило 600 тыс. эмигрантов, то в 1923-400, в 1924-500, 1925-250, 1928-150, и в 1934-50 тыс.) [1193] . Начиная с 1924 г. большой поток эмигрантов устремился во Францию (где к концу 20-х годов проживало до 40 % всей эмиграции). Постепенно туда переехало руководство РОВСа и главные правления всех офицерских организаций. Однако во Франции, в отличие от Чехословакии, большинство не имело возможности заняться умственным трудом. До 3/4 было чернорабочими, что в полной мере относится и к офицерам, большинство которых жили ниже прожиточного минимума. К этому следует добавить плохое отношение французских рабочих, чью психологию русские офицеры не усваивали, продолжая мыслить совершенно другими категориями и смотреть на свою нынешнюю судьбу как на временное явление. Они не состояли в профсоюзах, срывали стачки и были на стороне администрации. Некоторые генералы работали грузчиками на парижских вокзалах, ген. Шкуро работал в цирке Буффало, ген. Эрдели тапером в ресторане и т. д. [1194]

1193

1193 — Там же, с. 23.

1194

1194 — Каржанский Н. Зарубежная Россия // Новый Мир, 1926, № 8–9.

Лишь единицы имели финансовые средства или возможность пользоваться таковыми, будучи близкими к соответствующим кругам и фондам. В Париже существовало полтора десятка русских церквей, несколько десятков принадлежащих русским ресторанов и иных заведений, при которых находили себе работу и офицеры. Одним из самых распространенных занятий русских офицеров в Париже стало вождение такси — из 17 тыс. машин 2 тыс. обслуживались ими. Семейных среди офицеров было не более трети — основную массу их составляли 20-30-тилетние неженатые люди, да и содержать семьи тогда почти не было возможности; если женились, то в 20-30-е годы почти исключительно на соотечественницах. Французское общество относилось к русским совершенно равнодушно, не интересуясь их жизнью и судьбой.

По прежнему крупнейшим центром офицерской эмиграции продолжали оставаться балканские страны, особенно Югославия, единственная страна, где русские офицеры долгое время имели возможность носить свою форму, где продолжали действовать русские кадетские корпуса и другие учебные заведения, поскольку югославские власти и лично король Александр I, отдавая дань благодарности России, наиболее дружественно относились к русской эмиграции. В Болгарии для участников войны 1877–1878 гг. были установлены пенсии, и туда переехало немало русских ветеранов. Русским офицерам довелось сыграть решающую роль в судьбах Албании. 10 декабря 1924 г. в г. Дебари (Югославия) был сформирован (в основном из Киевских гусар) Русский Отряд в 108 ч (или 102 ч при 15 офицерах [1195] ) во главе с полковником Миклашевским (пом. полковник Берестовский, начальник штаба — полковник Русинов, командир батареи полковник Барбович, начальник пулеметной команды — полковник Улагай), который, перейдя 17 декабря албанскую границу, 24-го с боями вошел в столицу и посадил на престол короля Ахмета Зогу. После этого чины отряда получили пенсии и осели в стране, а ряд офицеров остались на албанской службе (к 1939 г. оставалось около 20 ч, в т. ч. четверо были офицерами албанской армии). Некоторые были в 1945 г. убиты коммунистами [1196] .

1195

1195 — Берестовский. Русский отряд в Албанской армии // ПП, № 30, с. 52.

1196

1196 — Сукачев Л. В. Из воспоминаний, № 33, с. 16–22, № 34, с. 28–29; Берестовский. Русский отряд в Албанской армии.

Некоторое количество русских офицеров осело в Африке. В Бизерту, куда эвакуировалась русская эскадра, прибыло 5200 ч, в т. ч. около 1 тыс. морских офицеров и гардемарин Морского корпуса [1197] . Оттуда, не считая 0,5 тыс. раненых, помещенных во французские госпиталя, свыше 3 тыс. чел. выехало во Францию, а до 1,5 тыс. остались в Тунисе. В Эфиопию с 1925 по 1935 гг. прибыло 17 офицеров, к концу 30-х годов русская колония там насчитывала около 80 ч (к 1973 г. — чуть более 20) [1198] .

1197

1197 — Доценко В. Д. Эхо минувшего, с. 7.

1198

1198 — Турчанинов Г. Русские в Эфиопии // ВИВ, № 45/46, с. 12–13.

Несколько сот офицеров служили в рядах французского (и некоторые испанского) Иностраного Легиона, причем некоторые в 20-х годах пали в боях против повстанцев в Сирии и Марокко. Несколько десятков офицеров поступили добровольцами в национальную испанскую армию ген. Франко, рассматривая это как продолжение борьбы с мировым коммунизмом. Во время гражданской войны в Испании на стороне национальных сил ген. Франко сражалось около 80 русских офицеров во главе с генерал-майорами А. В. Фоком и Н. В. Шинкаренко, 9 из них погибли, некоторые служили потом в Голубой дивизии [1199] . Но некоторые, из числа «возвращенцев» использовали эту войну чтобы снискать благоволение советских властей и служили в республиканских частях, после чего прибыли в СССР.

1199

1199 — Яремчук 2-й А. П. Русские добровольцы в Испании. Сан-Франциско, 1983, с. XVII, 365–373.

Наиболее известная русская колония в Южной Америке до 2 мировой войны сложилась под руководством ген. Беляева в Парагвае, куда организованно переезжали эмигранты из Европы (в частности, в начале 1935 г. из Люксембурга прибыла группа чинов РОВСа во главе с полковником Кермановым — 44 чел., в т. ч. 12 женщин и детей [1200] ). Русские офицеры сыграли там выдающуюся роль в ходе войны с Боливией в 1932–1935 гг., выигранной во многом благодаря именно им (пятеро погибли). В это время в парагвайской армии служило около 80 русских офицеров, в т. ч. двое (И. Т. Беляев и Н. Ф. Эрн) в генеральских чинах, 8 полковниками, 4 подполковниками, 13 майорами и 23 капитанами (один из них С. Л. Высоколян, служил генералом до 80-х годов). Некоторые командовали полками. Будущий президент А. Стресснер служил тогда под их началом и навсегда вынес убеждение, что это — люди чести. Именами погибших русских офицеров были названы 10 улиц в столице страны Асунсьоне, и положение русских в Парагвае было всегда наиболее благоприятным [1201] .

1200

1200 — Русский Парагвай // Ч, № 144, с. 16.

1201

1201 — Белые русские офицеры в Парагвае // НВ, 1982, с. 17.

Китай и Монголия

Монголия и Китайский Туркестан представляли совсем особую зону для русских эмигрантов. Если в Европе, перейдя границу, они могли чувствовать себя, по крайней мере, в безопасности, то сюда красные отряды вторгались совершенно свободно. В Монголии, где еще до революции насчитывалось около 15 тыс. русских, их положение было особенно незавидным. В ходе монголо-китайской борьбы они вырезывались и грабились обеими сторонами. В ноябре 1920 г. под Ургой была вырезана экспедиция Центросоюза (убито более 20 чел.), в самой Урге русские офицеры с семьями содержались в тюрьме в невыносимых условиях до взятия города бар. Унгерном. Не менее 100 русских погибло в резне 19 марта 1921 г. в Маймачене, до 10 при погроме 20 февраля в Кобдо. 21 июля в Улясутае монголами была произведена резня русских офицеров-инструкторов и населения, погиб и весь персонал русского госпиталя, а всего до 100 ч. Судьбы русских офицеров (доля которых среди переходивших границу была выше, чем в прежнем составе соответствующих частей) складывались в зависимости от принадлежности к основным группам, попавшим на эти территории, участь которых обрисована ниже [1202] .

1202

1202 — Серебренников И. И. Великий отход, с. 61, 74–76, 90, 103, 148–149; Макеев А. С. Бог войны — барон Унгерн. Шанхай, 1934, с. 34.

Оренбургский отряд (б. Оренбургская армия) во главе с ген. А. С. Бакичем — свыше 10 тыс. бойцов, не считая беженцев (или до 12 тыс. [1203] ) перешел китайскую границу 27 марта 1920 г. у г. Чугучак. Из лагеря на р. Эмиль к июню вернулось в Россию около 6 тыс., а часть получила разрешение выехать в сторону Дальнего Востока (генералы Шильников, Комаровский, Никитин, Жуков и Зайцев). По соседним заимкам располагались несколько сот прибывших осенью повстанцев войскового старшины Шишкина. В апреле 1921 г. присоединилась отошедшая из Сибири повстанческая Народная Дивизия хорунжего Токарева (до 1200 бойцов). 24 мая ввиду вторжения красных войск (в Чугучаке началась охота за офицерами, которые арестовывались и отправлялись в Россию) Бакич (начальник штаба полковник Смольнин-Терванд) двинулся на восток. Этот поход, получивший название «Голодный поход Оренбургской армии», протекал в неимоверно тяжелых условиях жары, без пищи и воды. У р. Кобук почти безоружный отряд (из 8 тыс. чел. боеспособных было не более 600, из которых только треть вооружена) прорвался сквозь красный заслон и дошел до Шарасумэ в Монголии, потеряв более 1000 ч. [1204] . В начале сентября свыше 3 тыс. сдалось здесь красным, а остальные ушли в Монгольский Алтай, где от отряда отделились 1-й Оренбургский казачий дивизион полковника Кочнева (306 чел.) и Оренбургская дивизия ген. Шеметова. После боев в конце октября остатки корпуса Бакича (несколько сот человек) сдались под Уланкомом. Большинство их было убито или умерло по дороге, а Бакич, его помощник ген. Степанов и еще 15 офицеров (в т. ч. Смольнин-Терванд, Шеметов и Токарев) в январе 1922 г. расстреляны в Кяхте [1205] . Лишь 350 ч скрылись в степях Монголии и вышли с полковником Кочневым к Гучену, откуда до лета 1923 г. распылились по Китаю [1206] .

1203

1203 — Акулинин И. Г. Оренбургское казачье войско, с. 156.

1204

1204 — См.: Елавский И. Голодный поход Оренбургской армии. Пекин, 1921.

1205

1205 — Серебренников И. И. Великий отход, с. 35, 121–139.

1206

1206 — Акулинин И. Г. Оренбургское казачье войско, с. 157.