Трагедия

Мой брат должен был отсидеть пять лет. Пять. Лет. Я принял его приговор. Я смирился с тем, что пять лет его жизни станут платой за смерть моего ребенка. Он потеряет пять лет за то, что забрал Шеннон у её семьи и друзей.

Пять лет. Не три. Он должен мне еще два года.

После аварии в больницу попал и Исайя. Пока я держал бездыханное тело дочери, пока родители Шеннон плакали над её трупом, его лечили от мелких порезов и царапин.

Потом его арестовали.

Исайя сидел в тюремной камере, пока я устраивал похороны с мамой и папой Шеннон. Мать умоляла меня навестить его, но я отказался.

Ему нужно поговорить с тобой, Кейн.

Это был несчастный случай. Он едва превышал установленный законом предел.

Он опустошен.

Наконец я услышал достаточно и ушел. Я закрылся от мира, но не настолько, чтобы не следить за его делом. Исайя признал себя виновным и был приговорен к трем-пяти годам лишения свободы в государственной тюрьме.

Как убийце удалось отделаться минимальным наказанием? Исайя был должен мне еще два года, и если правительство не собиралось взыскать с него наказание, то это сделаю я.

Моя нога сильнее надавила на педаль газа. Я изо всех сил старался не превышать скорость, потому что мне не нужно было, чтобы полицейский останавливал меня прямо сейчас, не тогда, когда я был так зол. Но мили катились слишком медленно.

Я хотел возмездия, а потом я хотел забыть, что у меня есть брат.

Пайпер будет волноваться. Я должен был остановиться еще час назад и позвонить ей из телефона-автомата, но я не сводил глаз с дороги и моего грузовика, мчащегося по межштатной автомагистрали к Бозмену.

Табличка появилась справа от меня, затем пролетела мимо. Лучше бы я позаботился об этом сам. Пайпер не нуждалась в стрессе, и пока я не столкнусь с братом и не отомщу, этот гнев всегда будет нависать над нами.

Я хотел, чтобы она вышла за меня замуж, но какой из меня, черт возьми, вышел бы муж? Я напугал её сегодня. Я напугал детей Кендриков.

— Блять. — Я ударил кулаком по приборной панели.

Это должно было прекратиться. Я должен был положить этому конец. Я не мог быть таким рядом с Пайпер или моими мальчиками. Им не нужно было видеть, как их отец сходит с ума из-за телефонного звонка.

Сегодня я закончу это. И тогда я оставлю все это позади и никогда не оглянусь назад.

Когда я позвонил маме ранее, она ехала за Исайей. Она утверждала, что его досрочное освобождение стало неожиданностью для всех, но я не знал, верю ли я ей.

По иронии судьбы, тюрьма штата находилась между Ларк Коув и Бозменом, в городке под названием Дир-Лодж, на межштатной автомагистрали. Когда я раньше проезжал мимо тюрьмы, я улыбался про себя, зная, что Исайя находится за высокими воротами и забором из колючей проволоки. На этот раз, когда я проезжал мимо, я сильнее сжал руль и стиснул зубы.

Мой ботинок нажимал на педаль сильнее. Ограничение скорости было нарушено, так что моей единственной надеждой было не пересечься с полицейским. С мамой был Исайя, и они, вероятно, направлялись домой. Они, наверное, опережали меня всего на час, а то и меньше.

К тому времени, как я добрался до городской черты Бозмена, полуденный свет уже мерк. Еще не было и четырех часов, но солнце уже садилось по-зимнему. Навигация по улицам города не заняла много времени, несмотря на то, что они были покрыты льдом и снегом. Когда я подъехал к маме, две пары следов вели по заснеженному тротуару к её входной двери.

Я распахнул дверцу своего грузовика и вышел наружу, снег хрустел под моими ботинками. Холод воздуха не охладил мою кровь — она кипела часами, годами.

В тот момент, когда я обошёл капот, входная дверь в дом распахнулась. Мама выбежала на улицу, натягивая свитер. Её темные волосы были убраны назад, обнажая седые пряди у висков.

До автомобильной аварии у неё не было седых волос. А на лице не было столько морщин вокруг рта и на лбу.

— Кейн, успокойся. — Она подняла руки, но я не остановился и направился к дому, проходя мимо неё по тротуару.

— Он там? — Я дернул подбородком в сторону дома.

— Мы только что вернулись домой, — сказала она, следуя за мной по пятам. — Он только что вышел из тюрьмы. Оставь его в покое. Вы двое можете обсудить всё в другое время.

— Оставить его в покое? — Я повернулся и посмотрел на неё сверху вниз. — Оставить его в покое? Я не собираюсь жалеть ублюдка за то, что он отсидел в тюрьме. Он заслужил это. Он должен отсидеть ещё два гребаных года! — Мой голос прогрохотал по замерзшему двору.

— Кейн…

— Будь ты проклята за то, что выбрал его, — выплюнул я. — Тьфу.

— Он мой сын.

— Как и я.

Слеза скатилась по её щеке, и она вытерла её.

— Ты поймешь, когда станешь родителем.

— Я был родителем. Пока он не забрал это у меня.

Её лицо побледнело, и еще одна слеза упала. Я проигнорировал это и повернулся к двери.

Исайя стоял за ширмой и смотрел наружу.

Мама схватила меня за локоть, пытаясь удержать, но я легко стряхнул её.

— Все еще прячешься? — крикнул я.

Исайя опустил плечи и толкнул дверь. Он медленно спустился по лестнице, затем встретил меня на тротуаре. Его подбородок уперся в грудь, глаза смотрели на наши ноги.

— Посмотри на меня, — приказал я, сжимая кулаки.

Он поднял глаза, и я отшатнулся на дюйм. Потому что мужчина передо мной не был моим братом.

Это был не тот беззаботный, веселый молодой человек, который заходил в мой магазин и составлял мне компанию, пока я работал. Это был не тот дерзкий, харизматичный мужчина, который очаровывал всех дам, когда мы пили пиво в местном баре. Это был не тот мальчик, который каждый день приходил домой из школы с новой шуткой к обеденному столу.

Это был не мой брат.

Это была уменьшенная версия мальчика, которого я пытался вырастить хорошим человеком.

Тело Исайи, которое всегда было меньше моего, иссохло. Его джинсы, вероятно, те самые, в которых он поехал в тюрьму, теперь свисали с бедер. Его черная толстовка с капюшоном была более мешковатой на плечах, чем, когда я подарил её ему на день рождения пять лет назад. В то время он так часто носил её, что цвет стал темно-серым.

Его руки были засунуты в карманы джинсов, а плечи подняты до ушей. Волосы, которые он всегда носил длинными, чтобы быть похожими на меня, теперь были коротко острижены. За ухом вниз по шее тянулась черная татуировка.