Трагическое послание древних

Когда Ирина отдышалась, я, помню, спросил ее о том, как они, не видя, не натыкались во время танца друг на друга.

А мы оба думали только о танце, больше ни о чем. Мысли сами водили нас, отвечала Ирина.

В тот момент, помню, я подумал о том, что там, на Тибете, возможно, священная гора сама будет водить нас, пожелав или не пожелав показать нам Город Богов. Помню также, что я отмахнулся от этой мысли, помотав головой.

Марина Цветаева

А в Москве, на Таганке, Ирина протянула мне несколько листов ксерокопий какихто стихов. Это была «Поэма Горы» Марины Цветаевой.

К чему это? спросил я.

К тому, что гора думает.

У меня что-то екнуло внутри, и я углубился в чтение.

Вздрогнешь и горы с плечИ душа гореДай мне о горе спеть:О моей горе!

Марина Цветаева

Та гора была как грудьРекрута, снарядом сваленного.Та гора хотела губДевственных, обряда свадебного Требовала та гора.Океан в ушную раковинуВдруг ворвавшимся ура!Та гора гнала и ратовала.Та гора была миры!Бог за мир взимает дорого!Горе началось с горы.Та гора была над городом.Как на ладони поданныйРай не берись, коль жгуч!Гора бросалась под ногиКолдобинами круч.Как бы титана лапамиКустарников и хвоиГора хваталась за полы,Приказывала: стой! О, далеко не азбучныйРай: сквознякам сквознякГора валила навзничь нас,Притягивала: ляг!Оторопев перед натиском,Как? Не понять и днесьГора, как сводня святости,Указывала: здесь.О когда б, здраво и попростуПросто холм, просто бугор,Говорят тягою к пропастиИзмеряют уровень горВ ворохах вереска бурого,В островах страждущих хвои…(Высота бреда над уровнем Жизни)На же меня! Твой… Но семьи тихие милости,Но птенцов лепет увы!Оттого, что в сей мир явились мыНебожителями любви!Гора горевала (а горы глинойГорькой горюют в часы разлук),Гора горевала о голубинойНежности наших безвестных утр.Еще говорила, что это демонКрутит, что замысла нет в игре.Гора говорила. Мы были немы.Предоставляли судить горе.Гора говорила, что только грустьюСтанет что ныне и кровь и зной.Гора горевала, что не отпуститНас, не допустит тебя к другой! В жизнь, про которую знаем все мыСброд рынок бардак.Еще говорила, что все поэмыГор пишутся так.Та гора была как горбАтласа, титана стонущего.Той горою будет гордГород, где с утра и до ночи мы.Та гора была миры!Боги мстят своим подобиям!Горе началось с горы.Та гора на мне надгробием.Минут годы. И вот означенныйКамень, плоским смененный, снятНашу гору застроят дачами,Палисадниками стеснят. Но под тяжестью тех фундаментовНе забудет гора игры.Есть беспутные, нет беспамятных:Горы времени у горы!Виноградники заворочались,Лаву ненависти струя.Будут девками наши дочериИ поэтами сыновья.Тверже камня краеугольного,Клятвой смертника на одре:Да не будет Вам счастья дольного,Муравьи, на моей горе!В час неведомый, в срок негаданныйОпознаете всей семьейНепомерную и громаднуюГору заповеди седьмой.

Когда я откинулся от листов со стихами, Ирина воодушевленно спросила:

Ну, как?

Я ответил вопросом на вопрос:

А кто она, Марина Цветаева? Мне даже случайно довелось быть на ее могиле, но про нее знаю мало.

Цветаева? Ирина призадумалась. Говорят, она была Посвященной. Ей мысли приходили Оттуда.

Почему я про нее почти ничего не знаю? Почему в школе?…

В школе это трудно воспринимаемо. А Ваша жизнь, Эрнст Рифгатович, посвящена хирургии. Вам некогда.

Да уж.

Кстати, Борис Пастернак считал «Поэму Горы» главным произведением Марины Цветаевой.

Неужели и он чувствовал, что в этой поэме?…

Чувствовал.

Что?

Что гора думает.

Странная поэма; такое ощущение, что Цветаева считает гору живым существом, проговорил я, вспоминая, что мысль о том, что гора думает, пришла и ко мне, и боясь напомнить об этом Ирине.

Вы ведь сами мне говорили, что гора думает, сказала Ирина, как бы прочитав мои мысли.

Да, говорил.

И что же?

А то, что эта мысль показалась мне сумасбродной. И в самом деле, в реалиях трудно представить, чтобы гора, состоящая из камней и скал, могла бы думать, как живое существо. Но, если верить Цветаевой, то это так.

Стихи, в отличие от научных трактатов, пишутся душой, задумчиво проговорила Ирина, только душой. Я тоже пишу душой, то есть то, что в ней горит, стараясь переложить на слова. У Марины Цветаевой, значит, душа горела о горе. Этот жар души она и вынесла в свою поэму.

Ты, наверное, права, Ирина. Когда читаешь талантливые стихи, то порой не понимаешь смысла слов, но душу начинает что-то бередить. Ты стараешься уловить смысл душевного позыва, но никак не можешь этого сделать, потому что мысль, заложенная в стихах, слишком неожиданна и необычна для тебя. Одни люди углубляются в стихи, получая несравненное наслаждение от пробивающихся через слова чувств, другие откладывают стихи в сторону, посчитав их набором высокопарных слов. Но…

Но стихи, перебила меня Ирина, хорошие, талантливые стихи есть душевное соприкосновение с божественным прекрасным и будоражащим. В них, в стихах и поэмах, виден мир божественных мыслей, доходящих до нас через наши чувства.

Давай рассудим, предложил я, включив научнологическое мышление, и подумаем об источнике мыслей Цветаевой о горе. Это очень важно, ведь мы завтра улетаем, чтобы встретиться там, на Тибете, со священной горой.

Давайте.

Горы «мозг планеты»