Трактир «Разбитые надежды»

— Сиди тут! — бросил один из стражей.

Дочь старосты недобро прищурилась. Можно подумать, у нее был выбор. Но если бы он вдруг появился, если бы в руках было оружие, если бы…

Стражники вышли, небрежно хлопнув дверью. Девушка уселась на койку и стала пытаться растянуть самовяз. Ей это не удалось. Она вспомнила недавнюю схватку. Когда огромная плита начала с шипением подниматься, Лилия собирала хворост для костра и просто опешила, увидев неожиданное превращение мирной зеленой полянки. Она корила себя за секундное замешательство. Быть может, устремись она в тот же миг в чащу, не сидела бы сейчас здесь. Уж что-что, а бегать дочь старосты умела. А там бы и Лешага подоспел, от него-то, как ни таись, не скроешься. Девушка неожиданно почувствовала гордость за этого странного, но такого сильного человека.

Но… Лилия вдруг осознала, что опасается признаться в этом самой себе… Когда Лешага вдруг назвал ее своей женщиной, она внезапно почувствовала радость, совершенно неуместную в таком безвыходном положении. Спроси ее сейчас кто-либо, правду ли сказал молчаливый воин, она бы закричала: «Да, чистую правду!» Девушка недоумевала, когда и как все так изменилось. Повторись эта схватка, и Лилия точно так же, с ощущением счастливой гордости, заявила бы: «Это мой мужчина».

— Эй! — услышала она. Одна из девушек в темной блузе стояла возле нее. — Ты кто?

— Лилия, — буркнула старостина дочка. Бесцеремонная собеседница ей совершенно не понравилась. — Развяжи меня.

— Не могу.

— Почему?

— Воздаяние должно быть равным деянию, — без злобы, но и без какого-либо иного чувства пояснила соседка. — Вот, смотри на других, они тоже пришли снаружи, но их не привязывают, а тебя привязали. Что натворила?

— Застрелила одного из ваших, — бросила девушка, решая, что не стоит хвалиться всеми своими боевыми успехами.

— Зачем?

— Эти твари на меня накинулись!

— Наши смиренные братья — совершеннейшие из творений отца предвечного, — возмутилась жительница бунка. — Ища для себя Путь очищения и гармонии, они в поте лица открывают и нам — дочерям порока и матерям жизни — священную праведную дорогу истины в последнем оазисе прежней жизни, устоявшем в безжалостных волнах Того Дня. Ты не понимаешь своего счастья, глупая и злая. Вот и сиди тут привязанной. — Девица повернулась спиной к Лилии и огласила на весь зал: — Она глупая и злая. И всем, кто не понимает своего счастья, грозит та же участь! Посмотрите на нее и не поступайте подобным образом!

Вокруг Лилии начала собираться толпа. Дочь старосты уткнулась взглядом в пол. От чужих лиц пестрело в глазах, чужие слова резали слух.

— Злюка, дура, чтоб тебя!

Лишь однажды, ей даже показалось, что она ослышалась, быстрый шепот:

— Погасят свет — развяжу.

И снова оскорбительные выкрики. В том числе, правда, довольно испуганно, и от пришлых.

Лилия злобно оскалилась и пожалела, что у нее нет таких клыков, как у Марата.

* * *

Чешуйчатый диким зверем метался по наблюдательному пункту. Надо было действовать, что-то срочно предпринимать. Вот же он, побратим Лешаги! Совсем близко, только руку протяни! Прямо сейчас он видел его собственными глазами. «Но как, как?.. А может?.. — в голове драконида мелькнула странная, однако не лишенная определенной логики мысль. — Что, если мудрый, всезнающий Лешага и это предусмотрел, и происходящее — лишь часть его плана? Тогда он опять будет ругаться, что я все не так сделал, что я лишь мешаю ему!»

Юноша чуть не взвыл от беспомощности. Как выяснить, так это или нет? Никак. Сколько угодно тужься — не узнать. Он вздохнул, немного успокаиваясь, и вновь приник к окуляру перископа. Караван уходил все дальше. «Как бы то ни было, — мелькнуло в голове чешуйчатого, — ведь он не знает, что Бурый так близко, значит, я должен продолжать действовать, хотя бы только для того, чтобы сообщить ему эту новость. И вообще, раз Лешага послал меня самостоятельно атаковать противника, значит, он ждет моих активных действий. А я так и делаю!»

Минутная слабость отступила, и Марат вновь преисполнился гордости за свои боевые подвиги и решимость продолжать их до окончательной победы. Связанный охранник тихо сидел в углу, с ужасом глядя на беснующееся в его каморке страшилище. Оно вдруг остановилось и ткнуло когтистым пальцем в едва проглядывающую сквозь въевшуюся пыль застекленную табличку.

— Это что?

— План эвакуации при пожаре, — испуганно пролепетал наблюдатель.

Круглые глаза чешуйчатого уперлись в древнюю схему. Драконид водил по стеклу когтистым пальцем, что-то нашептывая себе под нос. Смиренный брат зажал уши, он готов был поклясться, что ничего интересного на этой, невесть когда повешенной картинке не было. Уж он-то за долгие годы дежурств изучил ее вдоль и поперек.

— Ко мне, бегом марш! — снова воображая себя Лешагой, рявкнул Марат и осекся, сообразив вдруг, что связанный пленник не может двигаться к нему не то что бегом, а даже шагом. Он собрался было развязать замаскированному ноги. Но предпочел не рисковать. Вместо этого стукнул прикладом по стеклу и вытащил пожелтевший лист.

— Мы сейчас где? Тут или, может, тут? — он стал тыкать когтем в бумажку.

— Чуть выше, левее, вот здесь.

— Так, — юнец стал рассматривать план. — А вот это длинное что у вас?

— Это девичья, — быстро проговорил наблюдатель. — Но там лишь женщины и грудные дети. Не трогайте их! Умоляю вас!

Глаза юнца вспыхнули желтым огнем, вгоняя пленного в состояние, близкое к истерике. Чешуйчатому вдруг вспомнилось недавнее сражение у стен поселка. Тогда, желая создать у прорв и их командира впечатление паники внутри крепости, Лешага приказал женщинам и детям бегать по улицам и визжать что есть мочи. Все защитники стен были оповещены об этом, но даже и так, когда вопли и визг раздались в предутренней тишине, спрятавшиеся в тени вала бойцы чуть не бросились наутек, охваченные веющей над селением паникой.

— А где ваш главный?

— Тебе все равно туда не дойти.

— Я тебя съем, — пригрозил Марат, приподнимая уголки губ и обнажая окровавленные после недавней схватки клыки.

Наблюдатель тихо заскулил от ужаса. Пожалуй, он готов был сражаться против людей и диких зверей, но такое… Говорящее чудовище казалось ему настоящим выходцем из бездны Хаоса, о которой так часто говорил в своих проповедях отец Настоятель.

— Там, дальше по коридору. Сначала направо, затем налево. Квадратный зал исповедальни, к нему примыкают личные покои.

— Молодец! — похвалил герой-недоучка, рывком повалил связанного на пол и начал распутывать узлы.

— Не ешь! — взмолился тот.

— Сейчас не буду, — заверил Марат. — Раздевайся!

* * *

— Неблагодарная дура! Грязная девка! Сволочь! — звучало над головой Лилии. — Нет тебе прощения!..

Дверь зала распахнулась. Смиренный брат в широком, не по фигуре, одеянии с автоматом в руках заскочил в девичью и рывком сдернул маску.

— Всем стоять, остальным строиться! Молчать, я вас спрашиваю! Сдавайся, кто может! — чешуйчатый недвусмысленно оскалил все еще окровавленные зубы и передернул затвор. Ему очень нравился этот жест и получавшийся в результате звук. Выглядело так мужественно, что сердце заходилось от восторга.