Тралл: Сумерки Аспектов
Шрифт:
Затем Крас посмотрел на себя и ужаснулся. Самый кончик передней лапы стал черным. Медленно, но неумолимо зараза распространялась, перебираясь с когтей на лапы.
Тихий, слабый, но торжествующий смех привлек внимание красного дракона.
– И вот так все ребятки станут детишками безумного, крутого Смертокрыла, - бормотал один из культистов. Это был тролль с темно-синей кожей. Кориалстраз сломал ему ребра, кровь текла изо рта тролля прямо по клыкам, но он все еще был жив.
– Все ваше п-племя… будет принадлежать ему…
Кориалстраз смотрел на зараженную конечность. Он крепко сжал лапу в кулак
– Нет, - сказал он тихо.
– Я не позволю этому случиться. Лучше уничтожить себя… и своих детей, чем увидеть их такими искаженными.
Фанатик снова слабо засмеялся. Он закашлял, срыгивая пенистую кровь.
– Мы в-все еще побеждаем.
Крас уставился на него, затем внезапно вспомнил его слова.
– Что ты имел в виду, когда говорил «все дети»?
– Культист молчал, косясь на него, хватая ртом воздух.
– Сколько было заражено? Говори!
– Все, в натуре!
– торжественно пропел тролль. Глаза его блестели, а улыбка растянулась до ушей.
– Все яйца! Все святилища! Ты реально опоздал! Они типа все вылупились. Тебе это не остановить.
Крас остался спокойным. В раздумье он нахмурился и склонил голову.
– Нет, - тихо сказал он.
– Нет, я смогу.
– Все яйца, - прошептала Алекстраза.
– Все… мы…
– Выбор был страшным, - тихо сказал Тралл.
– Он понимал, что, скорее всего, никто не узнает о том, что произошло на самом деле. Что, не зная правды, все сочтут его предателем. Что, возможно, даже вы так решите.
Он услышал ее вздох и всхлип, и сжал ее руку.
– Он спас нас… Он никогда нас не предавал, он нас спас!…
Они молча стояли, закрыв глаза, пока Кориалстраз собирал все свою силу и магию. Он глубоко, ровно вздохнул и прошептал одно слово:
«Любимая».
А затем все потемнело.
Тралл и Алекстраза открыли глаза. Она уставилась в пустоту, лицо было бледным, рука до боли сжимала руку Тралла.
– Он… он использовал свою жизненную энергию, чтобы связать порталы, - прошептала Алекстраза.
– Чтобы уничтожить все зараженные яйца, пока кто-нибудь другой не заразился. Я не могла понять, почему осталось так много зелени… Теперь я знаю. Как бы там ни было, я понимаю. Он пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти жизни других.
– Дух Жизни говорит вам то, что не нельзя показать, - тихо сказал Тралл.
– Вот почему я пришел. Кориалстраз не был предателем. Он был героем. Он знал, за что умер, и умер достойно, спасая не только свою стаю, но и все остальные, и ушел с вами в своем сердце.
– Он был лучшим из нас, - прошептала она.
– Он никогда не подводил ни меня, ни кого-либо другого. Я… я совершила ошибку, дрогнула, но не он. Не мой Кориалстраз.
Она подняла лицо к Траллу.
– Я рада, что знаю, каким он был храбрым. Я так горжусь им. Но сейчас… зная это, как я могу существовать без него? Можешь ли ты, так мало живущий, понять, что я потеряла?
Тралл подумал об Аггре.
– Может быть, я мало живу, но да. Я знаю, что такое любовь. И я знаю, что чувствовал бы, потеряв свою возлюбленную, как вы - свою.
– Тогда как ты будешь жить без нее? Во имя чего тогда жить?
Он смотрел на нее. Его разум был совершенно пуст. Все образы, идеи,
приободряющие слова и клише, что приходили на ум, были пустыми и лишенными смысла. И в самом деле, зачем существовать тому, кто потерял свою любовь?Но затем он подумал о другом.
Орк продолжал держать руку Хранительницы Жизни. Другой рукой он залез в карман и достал маленький, казалось, незначительный предмет.
Это был желудь, что подарил ему древний. На ум сразу пришли слова Дешарина: «Береги его. Этот желудь хранит знания дерева-отца и знания предыдущих поколений деревьев вплоть до начала всего сущего. Посади его там, где ему самое место вырасти».
Крас знал, что эта вещь не для него, хотя ему и хотелось ее забрать. Тралл задавался вопросом, знал ли красный дракон, что желудь предназначен его супруге. Он надеялся.
Орк повернул руку Алекстразы, положил в ее ладонь желудь и закрыл его ее пальцами.
– Я рассказывал вам о Покое Мечтателя, что в Фераласе, - сказал мягко Тралл.
– О древних, которые оказались там в опасности. Но я не сказал вам об их истинном великолепии. Я не сказал вам об их… присутствии. Простая сила лет и мудрости льется из них. Каким маленьким я благоговейно чувствовал себя среди них.
– Я…знала древних, - сказала Алекстраза, ее голос был низким. Мгновение она плотно сжимала в руке желудь, а затем открыла ладонь.
Желудь покачнулся настолько неуловимо, что Тралл решил, что тот просто перекатывается по буграм ладони. А затем на желуде появилась небольшая трещина. Трещина увеличивалась, и из желудя вырос побег длиной не более дюйма.
Алекстраза испустила рыдающий вздох. Другой рукой она потянулась к сердцу, сильно прижав ее к хрупкой груди, которая резко вздымалась, пока Аспект мучительно глотала рыдания. Рука продолжала давить на сердце, как будто то болело. На мгновение Тралл подумал, что это было слишком - это убивало ее.
Но затем он понял. Сердце Хранительницы Жизни было закрыто, закрыто от боли, вызванной заботой. Закрыто от скорби по тому, кого она потеряла. Закрыто от мук сострадания.
И теперь, как желудь, как таявший лед в весеннюю пору, ее сердце раскрывалось.
– Я та, кто я есть, - шептала она, все еще смотря на проросший желудь.
– В радости или печали. Я та, кто я есть.
Она издала еще один всхлип, затем еще один. Слезы наворачивались у нее на глазах, она скорбела о потери любви, наконец-таки выплакивая исцеляющие слезы, которые были некогда спрятаны в сердце. Тралл обнял Алекстразу за плечи, и она повернулась к нему. Та, что когда-то была порабощена орками, заставляющими ее служить им, теперь открыто плакала на плече одного из них.
Ее слезы казались бесконечными, какими и должны быть слезы Хранительницы Жизни. Тралл подозревал, что было нечто большее, чем просто потеря Краса. Он чувствовал, что она плачет за все потерянное, за невиновных и виноватых, за Малигоса и Смертокрыла и за все то, что они сделали, за зараженных детенышей, которые никогда бы по-настоящему не жили, за смерть и за жизнь, за всех, кто страдал и кто от боли чувствовал соленый привкус на щеках.
Теперь слезы свободно текли, ее плач был чистым как дыхание. Слезы стекали по лицу и падали на желудь, который она держала, на почву, на которой они сидели.