Трамп на кушетке. Что на самом деле в голове у президента
Шрифт:
Краниш и Фишер пишут, что в семье «Дональд проводил большую часть времени с младшим братом Робертом – тихим, впечатлительным мальчиком, который был легкой добычей для агрессивного старшего родственника». Роберт, родившийся через два года после Дональда, фигурирует в одной из немногих историй, которые его брат рассказывает о своем детстве. «Уже в зрелом возрасте Дональд любил вспоминать, как он присвоил кубики Роберта и склеил их, потому что ему очень понравилась сооруженная конструкция, – пишут Краниш и Фишер. – Так, по словам Дональда, пришел конец кубикам Роберта».
Современный ребенок с таким поведением может стать пациентом детского психолога или привлечь внимание властей, в зависимости от того, чей малыш подвергся обстрелу камнями в детском манеже. Согласно прессе, Трамп стал представителем власти, которая с пренебрежением относится к детям иммигрантов, запираемых за решеткой. Его можно назвать притеснителем. Такое поведение
Задиры и хулиганы нападают на детей или на других с виду слабых людей с удвоенной жестокостью, насаждая страх и выражая свое подсознательное презрение к любой слабости, которая напоминает им о себе. Малыш в игровом манеже беззащитен. Он оказывается в той же ловушке, где Трамп побывал в раннем детстве, запертый в своем доме по отцовской прихоти и лишенный какой-либо защиты. Деннису Барнхэм в манеже было примерно столько же лет, сколько Дональду, когда его мать отправилась рожать Роберта и едва не умерла. Должно быть, в это время Дональд чувствовал себя в ловушке и очень боялся потерять свою уже довольно отстраненную мать таким внезапным и трагическим образом. Вид соседнего мальчика несколько лет спустя стал искушением для вытесненной наружу ненависти к себе, которую он трактовал как презрение к слабости. Хулиганские побуждения в первую очередь обусловлены тем, что Анна Фрейд называла «отождествлением с агрессором». В данном случае, это было отождествление Дональда с его отцом. Но центральное место в этой истории занимает ненависть к беспомощному малышу – к тому, кого нынешний Дональд назвал бы «неудачником», – который олицетворяет его ненависть к себе за переживание испуга и уязвимости.
Дональд был крупным ребенком, но предпочитал толкать младших по возрасту или более тщедушных детей. Агрессивные наклонности у хулиганов часто развиваются как реакция на властного отца. Страх перед отцом превращается в страх перед хулиганами, который, в свою очередь, перерастает в желание самому стать хулиганом и справляться со страхом перед отцом.
Фред Трамп много работал и часто отсутствовал дома – так часто, что Дональд в лучшем случае видел, как отца увозят на стройплощадку. Но когда Фред Трамп возвращался домой, его слово было законом и дети послушно становились в строй… пока он не обнаружил, что Дональд втайне бунтует против него. Мы не знаем, что помнил Фред о собственном отце, но известно, что отец обычно играет центральную роль в формировании детского представления о мужских качествах. Это приводит к созданию внутреннего образа отцовской силы и мужественности, одновременно пугающего и притягательного. Страстное желание, смешанное со страхом, создало мужской идеал в сознании Дональда; он также глубоко усвоил нелюбовь Фреда к сентиментальности и требование быть прилично одетым в любое время. Фред-старший ждал уважения к себе и подобия респектабельности от своего сына (в том числе, когда он запретил Дональду приводить Марлу Мэплз на открытие «Тадж-Махала Трампа»).
В школе юный Дональд успевал плохо – у него были серьезные проблемы с дисциплиной. Краниш с Фишером сообщают: он «столько раз оставался после уроков, что его приятели называли это наказание «DT» – сокращение от «Донни Трамп». Учителя считали его «своевольным», «угрюмым», «ограниченным», «занозой в заднице» и даже «маленьким паршивцем». Последнее определение исходит от учителя, который сказал: «Некоторые дети нуждаются в постоянном внимании. Он один из таких детей». Рассказывая о своих школьных годах Кранишу и Фишеру, Трамп говорил, что его главной целью были «всяческие проказы, так как мне нравилось заваривать кашу и испытывать людей на прочность… Иногда я вел себя агрессивно, но у меня не было злых намерений». Он использовал такой же подход к «Человечку-Ракете», [5] создавая впечатление крутизны и агрессивности. Проблема лишь в том, что оба эти мужчины, до сих пор не расставшиеся с детством, имеют в своем распоряжении ядерное оружие. Трампу нравится угрожать людям, демонстрировать жесткость и всячески напоминать о своей неподатливости чужому влиянию. Однажды он сказал: «Победителей от проигравших отличает то, как человек реагирует на каждый новый поворот судьбы». Обстрел камнями малыша, запертого в детском манеже, – это отстроченная реакция на поворот судьбы, который он пережил двумя годами раньше, когда его мать увезли из дома.
5
Имеется в виду лидер Северной Кореи Ким Чен Ын (прим. перев.).
Детское поведение Дональда Трампа характерно
для детей из состоятельных семей того времени, где могущественный отец большую часть времени находился на работе, а не дома. Предоставленные себе дети разрабатывают собственные способы управления своим внутренним миром. (Так бывает не всегда, поскольку ребенок может субъективно усвоить отцовскую тиранию и стать похожим на отца, неосознанно ощущая его рядом.) Психологически ребенок нуждается в присутствии одного из родителей (или обоих), помогающего ему развить цельное внутреннее ощущение собственной личности. Фред Трамп был «отсутствующим присутствием», – отцом, который редко находился рядом, но чей авторитарный стиль воспитания ощущался постоянно. Зато отцовская гордость за сына отсутствовала. В результате врожденная агрессивность юного Дональда и его импульсивные поступки не сталкивались с активным родительским присутствием, которое могло бы смягчить и модифицировать его поведение. Вместо этого его поведение стало карикатурой на доминантного отца.Агрессивные наклонности у хулиганов часто развиваются как реакция на властного отца.
Когда агрессивному ребенку не хватает родителей, помогающих найти конструктивный выход его ярости и фрустрации, его попытки стать более уравновешенным терпят неудачу. Он учится любить только себя и с большой вероятностью начинает ненавидеть родителей, – особенно таких, кто устанавливает жесткие ограничения и диктует свои правила. Более организованное воспитание помогло бы ему изменить собственное представление о себе.
Отсутствие отца оказывает особенно заметное воздействие на отношение сына к агрессии: как он справляется со своей и чужой агрессивностью, как распознает признаки агрессии в себе и в других людях. Все сыновья на каком-то этапе психического развития испытывают потребность восставать против отца. Когда отец рядом, сын обычно проецирует на него свою агрессию, а потом начинает бояться отца на основе этой проекции. Сын соперничает или ссорится с отцом, а потом возмещает причиненный ущерб; это вариант динамики отношений между матерью и младенцем, помогающий ребенку учиться модифицировать свои агрессивные реакции. Позже сын извлекает пользу из отцовской модели здоровой агрессии – например, когда отец заступается за мать, за другого человека или устанавливает ограничения для своих детей. По мере повторения этого процесса, происходит субъективация сыновней любви и ярости по отношению к отцу. Это воспроизведение сдвига ментальной позиции: сначала сын воспринимает «хорошего» отца, которого он любит, и «плохого» отца, которого боится. Соединение этих двух образов и их гармоничное включение в собственную личность сильно затруднено, когда реального отца нет рядом.
Сын, который редко видит или теряет отца в раннем возрасте, часто вырастает с ощущением, которое гарвардский психоаналитик Джеймс Херцог определил как «голод по отцу», – с глубоким желанием сблизиться с тем, кого нет рядом. Такое желание нельзя замести под ковер или выразить косвенными способами. «Голод по отцу» часто порождает поиск авторитетного мужчины, который может ценить ребенка и восхищаться его успехами, что отчасти компенсирует отсутствующую динамику отношений между отцом и сыном. Вероятно, юный Дональд был подвержен такому страстному желанию из-за отстраненного поведения его отца. Однако в ранней юности его проблемы в отношениях с отцом внезапно обострились, когда Фред Трамп попытался совладать с неконтролируемой (или, по крайней мере, неподконтрольной) агрессией сына. Психологические последствия того периода дают о себе знать и в наши дни, но уже в глобальном масштабе.
Гвенда Блэр разговаривала с одним из одноклассников Трампа в школе Кью-Форест. Тот сообщил ей, что Дональд и его лучший друг Питер Брент «испытывали границы чужого терпения и делали все, что могло сойти им с рук». Десятилетия спустя нетрудно интерпретировать поведение Трампа как признак того, что вызов существующим порядкам остается его главной целью. Отвращение к правилам и предписаниям можно истолковать как страх кастрации и позора или как потребность во всемогуществе и верховной власти.
Блэр подробно описывает знаменитый инцидент, который привел к отправке Дональда Трампа в Нью-Йоркскую военную академию после седьмого класса. «Одной из любимых забав (Дональда и Питера) были субботние поездки на метро в Манхэттен, где они ходили в магазин розыгрышей и покупали вонючие бомбы, дымовые шашки и пластиковую рвоту. Другим излюбленным развлечением была жевательная резинка с острым перцем, которую они раздавали ничего не подозревающим ученикам. Посмотрев «Вестсайдскую историю», они увлеклись пружинными ножами. «Пружинный нож был великолепной штукой для одиннадцатилетнего сорванца, – сказал Питер. – Мы купили один маленький, затем побольше и наконец приобрели нож с лезвием в одиннадцать дюймов. В этом не было ничего дурного. Нам просто хотелось играть в «Лэнд» (игру с ножами, которую они придумали) и слушать шорох вылетающего лезвия».