Трамвай отчаяния

Но в этот момент трамвай снова тронулся.

Теперь он двигался быстрее, колёса громко звенели на рельсах, звук отдавался в груди, как удары глухого барабана. Но самое странное произошло через секунду.

Трамвай стал исчезать.

Сначала размылись очертания, будто кто-то стёр их мягкой кистью. Затем свет фар погас, и пассажиры, всё ещё сидящие на своих местах, начали исчезать один за другим, словно растворяясь в воздухе.

Через несколько мгновений от трамвая остались только пустые рельсы, влажные от дождя, и шумящий город вокруг.

Виталий замер, чувствуя, как дрожат руки.

"Что это было? – пронеслось в голове. – Галлюцинация? Призрак?"

Он осмотрелся. Улица выглядела, как прежде: машины гудели, пешеходы переходили дорогу, и никто, казалось, не заметил этого странного вагона.

"Не может быть… Но я же видел…"

Он тронулся с места, не замечая, как дрожат пальцы на руле. Перед глазами всё ещё стоял этот трамвай, пассажиры в одежде из прошлого и та тёмная фигура в кабине, от которой невозможно было отвести взгляд.

"Что-то здесь не так, – подумал он, стиснув зубы. – Совсем не так…"

Но город рядом продолжал жить своей привычной жизнью.

Глава 5

Жизнь Алексея Трошина, тридцативосьмилетнего менеджера из Москвы, была до обидного обыденной. Ежедневно он следовал одному и тому же расписанию, словно механизм, заведённый на бесконечный цикл.

Утро начиналось с резкого звона будильника, который вырывал его из сна и заставлял с тяжёлым сердцем вставать. Чашка крепкого кофе, всегда недопитого, потому что время будто убегало, и дорога до офиса, что пробивалась через бесконечные московские пробки.

Работа Алексея не приносила удовольствия. Каждый день он просиживал за компьютером, исправляя ошибки, допущенные коллегами, и внося коррективы в отчёты, которые начальство требовало "ещё вчера". Сам он давно разучился задавать вопросы или что-то требовать. Его молчаливое согласие с любыми поручениями и безропотная готовность исправлять чужие промахи сделали его незаметной тенью в офисе.

Его внешность была такой же обыденной, как и его жизнь. Средний рост, немного сутулые плечи, круглый мягкий живот, который он безуспешно пытался скрыть за приталенными рубашками. Волосы, некогда густые и тёмные, теперь редели на макушке, но он старался не замечать этого, убеждая себя, что всё ещё держится в форме. Лицо его, с правильными, но ничем не запоминающимися чертами, выглядело усталым. Серые глаза, окружённые сеткой морщин, смотрели на мир с лёгкой тоской, но без злости или ожидания чего-то лучшего.

Этот день начался так же, как и сотни других. На работе его встретил раздражённый голос начальника: "Трошин, вы снова подводите команду. Как вы вообще планируете улучшать результат?" Алексей привычно кивнул, потупив взгляд, и, как всегда, промолчал.

К вечеру начальник ушёл, коллеги разбрелись, а Алексей остался. Ему предстояло исправить ошибки, указанные в отчётах. Это была мелочная, однообразная работа, которая съедала его изнутри, но он знал, что иначе ему не удастся избежать очередной порции язвительных комментариев утром.

Когда часы пробили десять, Алексей, наконец, встал из-за стола. Спина затекла, глаза болели от света монитора, а голова казалась пустой. Он собрал бумаги, надел пальто, в последний раз оглядел пустой офис и выключил свет.

На улице было темно. Москва, обычно бурлящая, теперь казалась притихшей. Покровский бульвар с его рядами деревьев выглядел почти безмятежно. Дождь давно закончился, но на асфальте всё ещё блестели лужи, отражая свет фонарей.

Алексей направился к трамвайной остановке "Казарменный переулок". В этом месте не было скамеек или укрытия от ветра – только ограждённый перрон, табличка с номерами маршрутов, и металлические рельсы, уходящие вдаль. Он остановился возле ограждения, прислонившись к нему плечом, и взглянул на часы. Почти одиннадцать.

Путь, по которому должны были двигаться трамваи, блестел от дождевой влаги. В свете фонарей металлическая поверхность отливала слабым золотистым светом. Ровные линии путей казались уходящими куда-то за пределы видимого пространства, теряясь в ночи. Алексей долго смотрел на них. Рельсы манили его своим спокойствием. Было в этом что-то гипнотическое.

Ветер, шевелящий мокрые листья на деревьях, усилился. Алексей поднял воротник, чтобы хоть как-то согреться. На улице не было ни души, лишь изредка проезжали машины, оставляя за собой короткое шипение шин по мокрому асфальту.

Он устало вздохнул. Мысли вновь возвращались к начальнику, к его упрёкам, к рутине, которая день за днём сжимала его, как тиски.

"Зачем всё это? – мелькнула мысль. – Сколько ещё я так выдержу?"

В этот момент раздался звон.

Тихий, почти неуловимый, но отчётливый. Алексей поднял голову, всматриваясь вдоль путей. Вдалеке, за поворотом, появился слабый свет. Колокольчик звенел снова, этот звук, казалось, разрезал тишину ночи.

Свет становился всё ярче. Алексей почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он не мог отвести взгляда. В этом странном приближении было что-то завораживающее и пугающее одновременно.

Алексей стоял на остановке, напряжённо всматриваясь вдоль путей. Свет от уличных фонарей освещал мокрые рельсы, превращая их в блестящие линии, тянущиеся вдаль. Город вокруг казался почти безмолвным: редкие машины проезжали по бульвару, тихо шурша шинами по мокрому асфальту. Время почти остановилось, и он почувствовал, как его мысли начали плыть, унося его куда-то далеко от этого места.

Тихий звон трамвайного колокольчика прорезал тишину, заставив Алексея вздрогнуть. Он поднял голову, его взгляд устремился вдоль рельсов. Звук был каким-то странным, не совсем обычным, как будто трамвай шёл не из соседней остановки, а из другого мира.

Свет появился неожиданно. Сначала это был едва заметный отблеск, пробивающийся из-за угла. Алексей замер, напрягая зрение, и шагнул ближе к краю перрона.

Словно материализовавшись из воздуха, появился трамвай.

Корпус вагона выглядел старым, облезлым, покрытым ржавчиной. Он двигался медленно, почти торжественно. Местами краска облупилась, обнажая металлические листы, которые казались выжжены временем. Номер на боку, 302, был выведен крупными жёлтыми цифрами, которые, несмотря на облупившийся фон, выделялись чётко и ярко.

Алексей замер, но сердце его колотилось в странном волнении. Это не мог быть современный вагон. Он знал, что такие трамваи давно сняли с маршрутов, заменив новыми, блестящими и технологичными. Но этот… Этот выглядел так, будто выехал прямиком из шестидесятых.

Скрип колёс по рельсам донёсся до него, и этот звук был каким-то неправильным – слишком резким, слишком глубоким. Он проникал внутрь, отзываясь гулким эхом где-то в груди.

Алексей напрягся, когда заметил пассажиров. Внутри трамвая сидели люди. Сначала он подумал, что это обычные ночные пассажиры, но, вглядевшись, понял, что с ними что-то не так.