Трансцендент

— Ты и твои соратники? Смелое заявление. Меня питают большие сомнения, что те, кого ты называешь своими соратниками, так же могут назвать тебя своим боевым товарищем. С тех пор, как ты был верховным демоном, кое-что изменилось, не так ли? Ты надеешься вернуться обратно, но ждут ли тебя там? Сомневаешься ли ты в том, что за твоё место у трона сатаны уже ведётся коварная и беспощадная борьба? Да и сам Хозяин Тьмы никогда не простит тебя за содеянный проступок, ты это прекрасно знаешь. Ты стоишь у края пропасти и думаешь, что в её глубине найдёшь спасение и избавление? Это глупо, на дне твоей пропасти лишь Ничто. Ты потерялся, и мне жаль тебя, Вилиал. Вспомни, ведь когда-то, в твою бытность ангелом, мы были друзьями! Что мешает тебе вернуться обратно? Стань первым, кто сделает это, и ты будешь непобедим!

— Мягко стелешь, Верховный Хитрец! Ты хочешь занять чужое поле, не принеся взамен никакой жертвы? Одержать победу таким образом невозможно ни в Го, ни где либо ещё. Что-то получаешь, что-то отдаёшь, этот закон был придуман задолго до нашего с тобой появления. Сатана и Бог играют одну бесконечную партию в Го, окружая чёрными и белыми фишками пустые клетки — людей, и забирая камни своего противника — ангелов и демонов. Но есть одно непреложное правило — инициатива всегда у чёрных, именно они делают первый ход, и именно они — созидатели. Тьма была изначально, и лишь потом появился свет. Белым уготована судьба разрушителя, и потому у сатаны есть преимущество — он всегда на шаг впереди. Сегодня это преимущество у меня, либо… либо ты можешь перехитрить чёрных, принеся в жертву белую фишку.

Гавриил сидел, откинувшись на спинку кресла и подперев квадратный подбородок правой рукой. Взгляд его был хмурым, из под густых седых бровей на Вилиала смотрели изучающие чёрные глаза. Наконец, помолчав, он принял какое-то решение и процедил сквозь зубы:

— Белые согласны на жертву ради великой цели.

— Но согласится ли жертва стать жертвой?

— У нас есть строгий порядок, иерархия и подчинение. Каждый из нас готов пожертвовать собой во имя победы добра и справедливости. Но сможешь ли ты сам принять такую жертву?

Вилиал с горькой ухмылкой посмотрел на Архангела — оба они понимали, что речь сейчас идёт о Полине.

— И белые, и чёрные фишки, когда их окружают противники, убирают с доски и складывают в ящик. Там они ожидают своей участи, их достанут только после того, как партия закончится.

— Но ведь эта игра может длиться вечность… — Гавриил не спускал глаз с демона.

— Что ж, раз это необходимо…

— Ты не договариваешь, Вилиал. Мы же знаем, что ты неравнодушен к Полине и не сможешь просто так убрать её с поля. Что ты задумал?

Демон долго смотрел немигающим взглядом в глаза Гавриилу и ничего не говорил. Затем он вдруг принялся уничтожать свой пудинг, а Архангелу в ответ пришлось нехотя поковырять свой кускус. Допив бокал вина, Вилиал также молча поднялся и направился было к выходу, однако, как будто что-то вспомнив, на полушаге обернулся к Гавриилу и произнёс:

— Я никогда не возвращаюсь туда, где уже был однажды счастлив, ведь нельзя войти в одну и ту же реку дважды. Вы сделали свой ход, теперь моя очередь. Отдыхайте.

Глава 46. Храм

Иерусалимский Храм Воскресения Христова, он же Храм Гроба Господня, располагается на том месте, где по христианским преданиям был распят и захоронен Иисус Христос — мессия, пришедший на Землю, чтобы образумить погрязших в грехах людей. На Голгофе, куда Иисус донёс свой крест и был на нём распят, ныне располагается целый архитектурный комплекс, названный Храмом, а непосредственное место захоронения и воскресения Христоса — гробница — находится в Кувуклии — небольшой часовне посредине округлой ротонды с огромным куполом. Кувуклия, выложенная из жёлто-розового мрамора, делится на две части — придел Ангела, где сидел на камне возвестивший о воскресении Ангел, и сам Гроб Господень — небольшое помещение с низким арочным входом, где находится каменное погребальное ложе, покрытое старинной мраморной плитой. Там и зажигает в канун праздника Великой Пасхи свою лампаду от сошедшего с небес Благодатного огня главный православный первосвященник — иерусалимский патриарх. Вынос Благодатного огня символизирует воскрешение Иисуса и собирает огромное количество верующих, эта церемония транслируется на весь мир.

Фёдор, Лёня Ветерок и Прохор не считали себя истинными христианами, но при случае никогда не отказывались перекреститься или, когда жизнь совсем поворачивалась к ним своей неприглядной стороной, помолиться во спасение. В сложные и критические моменты своей судьбы они поступали также, как и большинство грешников — моментально вспоминали о Боге и начинали просить Создателя о милости. Однако на то, чтобы регулярно соблюдать христианские обычаи и традиции, поститься и посещать церковь у них как обычно не находилось времени или возможности. В назначенное время, после полуночи, все трое дружной компанией направились к тому месту, о котором им сказал Инспектор. Ночное небо было необычайно ясным и сияло мириадами звёзд, и товарищи шагали к Храму Гроба Господня практически не глядя под ноги — все их взоры были обращены кверху. Шли молча, боясь нарушить тишину небесного таинства, и души их были наполнены важностью наступающего момента. Сегодня они должны были исполнить своё обещание, данное Вилиалу, и покинуть древний город, отправившись к родным местам. То чувство сожаления о скором конце путешествия, которое их переполняло ранее, сменилось чувством выполненного долга перед сестрой Дитриха и Лаврентием, а Лёня же восхищался тем прозрением, которое ему даровал ненавидимый ещё недавно Предводитель. Все трое теперь стали совершенно другими людьми — и благодаря Инспектору, сдержавшему своё слово, и благодаря свежему ветру Иерусалима, обдувавшему их целеустремлённые лица, и благодаря открывшимся перед ними новым перспективам. Фёдор, Прохор и Лёня стремились вернуться домой, чтобы начать новую жизнь, они чувствовали прилив сил и желание изменить свой мир. Все друзья были гладко выбриты, пострижены, хорошо одеты и надушены дорогими одеколонами. По сути, их сознание было уже далеко от Иерусалимской земли, оно начинало готовить им место для будущих подвигов и новых деяний у себя на родине. И потому последний поход в Храм на Голгофе был для них хоть и важной, но лишь промежуточной точкой, в которой они не собирались надолго останавливаться — ни телом, ни душой, ни мозгом.

Пять отчаянных женщин шли единым творческим коллективом — высокорослая Лиза в длинном чёрном платье, невысокая Алевтина в лёгкой белой накидке, худощавая Варвара в любимой шляпке с вуалью и барышня-крестьянка Софья в сиреневом сарафане под предводительством рыжеволосой Златы. Трудно сказать, почему, но сознание у всех девушек тоже претерпело значительные изменения. Тут сказалась и смена географического пояса, и новые впечатления, и, конечно, откровенный разговор с Инспектором, который принял их отповеди, «отпустил грехи» и дал наставление. По сути, именно на нём они окончательно выместили всё, что годами копили в своих душах в отношении мужчин, и теперь женщины шли вперёд лёгкой походкой, весело переговариваясь и смеясь.

Марина и Лариса, также почувствовавшие глубокое облегчение после разговора с Вилиалом, уже стояли чуть поодаль от Храма, у церкви Александра Невского, и ожидали наступления условленного времени. Тяжёлый груз приворота, который снял с них Инспектор, упал камнем с их душ и сорвал оковы, давившие на сознание. Марина стремилась теперь к мужу всем сердцем, торопясь поделиться той любовью, которой столько времени его напрасно обделяла. Лариса тоже полностью раскаялась в своём поступке, она теперь вообще не понимала, как ей могла прийти в голову такая глупость, как любовный приворот. Дома её ждал свой собственный муж, терявшийся в догадках, и она не хотела повторять судьбу своей подруги, мало уделявшей внимание «второму ребёнку». Обе девушки также вдохнули свежего ветра перемен и теперь стремились поскорее вернуться домой, чтобы начать свою жизнь сначала. Они изменились внутренне, и мир вокруг них тут же преобразился сам собой, окрасившись в яркие краски и благоухающие ароматы. Ах, как же мало нужно было им для счастья!

Постепенно приближался к намеченной цели и Игрок, не спеша гуляя по иерусалимским переулкам и наслаждаясь открытым звёздным небом. В его голове постоянно всплывали воспоминания о параллелях, которые Вилиал проводил между жизнью и игрой Го, и ещё Владлену было стыдно за того человека, которым он был совсем недавно — человека жалкого, нервного, потерянного и бездуховного. По какой-то неведомой иронии его дух поднял не небесный ангел, спустившийся для этого из Рая, а демон, поднявшийся из глубин Преисподней и собиравшийся совершить акт возмездия. Пожалуй, Игрок был единственным из всей чёртовой дюжины сообщников, кто ясно отдавал себе отчёт, кем же является Инспектор и какую цель он преследует в Иерусалиме. Владлен не строил иллюзий ни о Вилиале, ни о своём будущем, он понимал, что ему не перестроить себя быстро, хотя он и сделал уже значительный шаг на этом пути. Прогуливаясь на свежем ночном воздухе, Игрок принял окончательное решение сделать то, о чём они договорились с демоном, он чувствовал, что был у того в долгу, и к тому же обещанная Инспектором сумма денег была для находящегося на дне финансовой пропасти Владлена весьма необходимой.

Студент был благодарен Вилиалу за то, что тот раскрыл ему коварство денег, славы и власти, но юношеский задор и тяга к экспериментам не оставляли его в покое. Молодой человек был уверен, что справится с этой «непосильной ношей» и сохранит или даже приумножит свой уровень сознания и духа. Юноша грезил самореализацией, хотел сделать научное открытие и стать знаменитым, но кто из нас в его годы не мечтал о подобном? Стать популярным певцом, голливудским актёром, известным футболистом, автогонщиком, президентом, великим учёным или космонавтом — этих вожделений не смог миновать в своей жизни наверное ни один человек. Студент не видел ничего плохого в своём стремлении завоевать этот мир, а необъятная в своей непостижимости квантовая физика была для него той волшебной палочкой, которой коварная фея непрестанно мотала перед его лицом. Молодой человек шёл из своего отеля к Храму Гроба Господня быстрой весёлой походкой, на его губах сияла загадочная улыбка, а сознание было занято предвкушением исполнения долгожданной мечты.