Трансгресиия/2025

Она открыла два текстовых файла. Названия горели белым на чёрном фоне.

 АРХИВ: СЕРВЕР «ШУМ». МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ ПОДТВЕРЖДЕНО.
 АРХИВ: ПАЦИЕНТ 4Б. ОРЛОВ, МИХАИЛ В.

Хавьер замер.

— Я всё равно иду туда, — Лена подняла на него глаза. В них больше не было холодного анализа. Было что-то другое. Такая же глухая, запертая боль, как и у него. — С тобой или без тебя. Но со мной у тебя есть шанс спасти сестру. А с тобой у меня есть шанс вытащить брата живым. Равноценный обмен. Просто транзакция. Решай. Но решай быстро. Часы тикают.

Ночь сочилась сквозь щели в бетонных плитах. Хавьер сидел в старом кресле рядом с койкой, на которую они перенесли Люсию. Он не спал. Просто смотрел, как ровно поднимается и опускается её грудь.

Он проиграл. Не им. Своей клятве. Он обещал защищать, но его деньги, заработанные кровью, купили ей билет в ад. Он был не щитом. Он был ядом.

Он поднял глаза на Лену. Она сидела за своим столом, неподвижный, тёмный силуэт. Планировала. Использовала эту тишину, чтобы проложить им путь в самое сердце врага. Холодный расчёт. Безжалостная логика. Он не доверял ей ни на грош.

Но её безумный план был единственным, что у них осталось.

Рассвет был серым и безрадостным. Он просочился в их убежище, окрасив бетон в цвет мокрого пепла. Хавьер принял решение несколько часов назад. Это была не решимость. Это была капитуляция.

Он поднялся с кресла и подошёл к столу Лены.

Она медленно повернулась. В её глазах не было ни усталости, ни удивления. Только тихое, напряжённое ожидание.

Хавьер не сказал ничего. Просто посмотрел ей в глаза и кивнул. Один раз. Коротко, резко.

Этого было достаточно.

Лена на долю секунды закрыла глаза. Облегчение? Нет. Когда она их открыла, Хавьер увидел в них лишь холодный, сфокусированный блеск. Триумф хищника, загнавшего добычу.

Она тут же отвернулась, её пальцы уже летели по клавиатуре.

— Хорошо, — сказала она. — Начинаем. Немедленно. У нас нет планов объекта. Нет кодов доступа. Нам нужна информация. Актуальная. И я знаю, у кого её можно купить.

Она нажала «Enter». Зашифрованный пакет данных улетел в сеть.

На другом конце света, в тёплой ночи Буэнос-Айреса, на кухонном столе завибрировал телефон.

Глава 2: Цена информации

Плотную, удушливую тишину убежища резал сухой, методичный звук.

Щёлк. Пауза. Шорох промасленной ветоши о воронёную сталь. Щёлк.

Хавьер сидел за обшарпанным кухонным столом, превратив его в оружейный верстак. Перед ним, разобранная на составные части, лежала его штурмовая винтовка — не груда металла, а анатомический атлас его собственного спокойствия. Каждое движение было выверенным, экономным ритуалом. Единственным способом загнать хаос, бушевавший в голове, в рамки понятного, физического процесса.

Он извлёк затворную группу, провёл по ней пальцем, ощущая знакомые изгибы и выемки. Холодный. Надёжный. Прогнозируемый. Полная противоположность тому, что произошло с Люсией.

Крик. Он всё ещё стоял в ушах. Не как человеческий голос, а как помехи на мёртвой частоте, скрежет модема, пытающегося подключиться к аду. Он заставил себя выдохнуть, сосредоточившись на запахе оружейного масла — резком, химическом, вытесняющем всё остальное.

Его взгляд скользнул по левой руке. Костяшки пальцев, которые он вчера разбил о бетон, были перевязаны бинтом, уже пропитавшимся грязью. Лена перевязала их молча, без упрёка, с той же отстранённой эффективностью, с какой подключала датчики к вискам Люсии.

Хавьер снова сжал и разжал здоровую правую руку. Он проиграл. Проиграл не Консорциуму, не вооружённым оперативникам, а невидимой, непостижимой болезни в голове сестры. И теперь его единственной ставкой в этой проигранной партии была она. Лена.

На другом конце комнаты она тоже вела свою войну. Не щёлкала металлом, а шелестела бумагой. Карты, спутниковые снимки, распечатки архитектурных планов — она раскладывала их на полу, ползая на коленях, словно стратег перед решающим сражением. Её мир состоял из векторов атаки, слепых зон и протоколов безопасности.

Она тихо бормотала под нос, и это тоже было частью напряжённого саундтрека их общей клетки:

— …уровень шума на северном периметре… вентиляционная шахта номер семь, слишком узкий проход… биометрия пассивна, значит, нужен активный маркер…

Хавьер не доверял ей. Не потому, что она была бывшим аналитиком СВР. Такие, как Воронов, всегда были ему понятны — хищники старой школы. Лена была другой. В её глазах не было ни азарта, ни жестокости. Только холодный, вычислительный интеллект, для которого люди, включая его самого, были лишь переменными в сложном уравнении.

Она спасала своего брата, он — свою сестру. Их цели совпадали. Пока что. Но он видел, как она смотрела вчера на Люсию, корчившуюся на полу. Не с ужасом или сочувствием. А с интересом. Как учёный смотрит на уникальный, аномальный образец.

Он закончил чистку. Движения стали быстрее, увереннее. Пружина. Ударник. Затвор. Он собирал винтовку, возвращая хаосу форму. Щелчок собранного затвора прозвучал в комнате оглушительно громко, заставив Лену на секунду поднять голову.

Их взгляды встретились. В её глазах не было ничего, кроме сфокусированной задачи. В его — лишь тяжесть принятого решения. Он молча проверил предохранитель. Разговор был окончен, даже не начавшись. Его сталь была готова. Оставалось дождаться, когда её данные дадут этой стали цель.

Панорамное бронестекло не пропускало в кабинет ни звука, превращая бушующую ярость Северного моря в безмолвный, серый спектакль. Волны, похожие на сгустки жидкого олова, с грохотом, который можно было только вообразить, разбивались о бетонный мол, вросший в скалу. Внутри царила идеальная, стерильная тишина.

Хелен Рихтер стояла спиной к этому хаосу, её безупречно строгий силуэт отражался в погасшем экране на стене.

— Да. Источник в Буэнос-Айресе предоставил доступ. Подтверждаю, они придут за активом, — её голос был ровным, лишённым интонаций, словно сгенерированный машиной. — Подготовьте периметр по протоколу «Приманка». Я хочу, чтобы они были абсолютно уверены, что идут по собственному следу. Никаких летальных мер до моей прямой команды. Они нужны мне живыми. Особенно аналитик. Она — ключ к пониманию мутации.

Она нажала сенсорную кнопку, обрывая связь. Комната погрузилась в полную тишину, если не считать едва слышного гудения системы климат-контроля.

Хелен медленно подошла к низкому столу из чёрного полированного обсидиана. На бархатной подложке, словно драгоценность, лежали разобранные части старинной швейцарской музыкальной шкатулки. Десятки крошечных латунных шестерёнок, валиков и гребёнок. Она взяла тончайший пинцет и, почти не дыша, поправила один из зубчиков на музыкальном цилиндре. Микронное движение.