Траун

— Мне неловко о таком просить, — встрепенулась Аринда. — Джуахир, прекрати. Ты ставишь его в затруднительное положение.

— Вовсе нет, — проронил Оттлис, наклонив к ней голову. — Буду рад обучить тебя паре приемов. Говорят, невозможно до конца понять предмет, пока не начнешь его преподавать.

— А у тебя есть свободное время? — не унималась она. — Джуахир сказала, что ты кого-то охраняешь.

— Да, но сейчас я охраняю лишь пустой кабинет, — признался он. — Мой начальник будет отсутствовать еще по крайней мере месяца полтора. Вполне хватит, чтобы научить тебя основам. — Он улыбнулся какой-то робкой улыбкой. — И даже больше того.

Девушка оглянулась на подругу, лицо которой приняло подозрительно невинное выражение. Неужели она задумала что-то помимо уроков самообороны?

Но в тот же миг Аринда осознала, что ей все равно. Еще один друг в этом городе будет очень кстати. А если Джуахир решила подработать свахой, пускай.

— Тогда договорились, — проговорила Аринда. — С вами обоими, — добавила она, переводя взгляд с одного на другого. — Только есть условие.

— Какое? — осведомился Оттлис.

— Сегодня вечером, друзья мои, я приглашаю вас на ужин.

ГЛАВА 15

Многие из тех, кто подвизается в высоких технологиях, полагают, что физическая подготовка и соблюдение режима не стоят их внимания. В эпоху турболазеров, гиперприводов, бронированных доспехов и искусственного интеллекта, управляющего орудиями, мускульная сила и ловкость кажутся ненужными причудами.

В этом их ошибка. Дух и тело взаимосвязаны посредством тонкой работы кислорода, белков, гормонов и правильно функционирующих нейронов. Физические нагрузки подстегивают эту работу, стимулируя нервную систему и раскрепощая интеллект. Учебные бои приносят дополнительную пользу тем, что тренируют глаз распознавать чужие промахи и использовать их.

Смена деятельности позволяет подсознанию подобрать ключ к неразрешенным задачам. По окончании учебного боя воин зачастую осознает, что одна или несколько этих задач решились словно сами собой. Время от времени такая тренировка может служить и другим целям.

— Ничего не понимаю, — проговорил Траун. Он не отрывал взгляда от экрана планшета, обычно бесстрастное выражение на лице сменилось озабоченностью. Если бы

Илай не так хорошо знал своего командира, то подумал бы, что тот в растерянности.

— Что там понимать? — вздохнул мичман. — Все это предвидели.

Чисс вперил в него горящий взгляд:

— Все?

— Ну, почти, — поправил сам себя Илай. Нет, это определенно растерянность. — В самом деле, это всего лишь обычная флотская политика.

— Но она идет вразрез с тактическими задачами, — возразил Траун. — У командора Чино весомое оправдание: корабль под его руководством выиграл сражение и спас множество жизней. Как же Верховное командование пришло к тому, чтобы снять его с должности?

— Вообще-то, его не сняли, — заметил мичман. — В сообщении сказано, что ему позволено уйти на пенсию.

— А по сути, какая разница?

— Никакой. Вы правы, они лишь подсластили горькую пилюлю, прикрыв ее тонким слоем глазури. Я же говорю — политика. У Гендлинга большие связи, а мы потоптались по его любимой мозоли. Вот он и отыгрался на Чино.

Траун снова уставился в планшет:

— Расточительная неосмотрительность.

— Согласен, — произнес Илай. — Но могло быть и хуже.

— Куда же хуже?

— Ну вы даете, — нахмурил лоб мичман. Неужели он и вправду не понимает? — На самом деле Гендлинг хотел распять на переборке вас. Чино мог бы выкрутиться, если бы сказал суду, что вы превысили полномочия. Но он этого не сделал. Поскольку они не получили компромата на вас, то утопили его.

Три шага они прошли в молчании.

— Расточительная неосмотрительность, — тихо повторил он.

Илай вздохнул:

— Ничего не попишешь, пора бы уже привыкнуть.

Взор алых глаз снова обратился на него.

— С какой стати?

Мичман помедлил: не пристало высказывать командиру подобное в лицо. Но если не скажет он, кто еще удосужится? При всех его военных талантах и проницательности, одно, похоже, Трауну было невдомек

— Сэр, высока вероятность того, что за вами всегда будет тянуться шлейф пошатнувшихся карьер. Фактически это уже происходит: командор Чино, адмирал Висковис, ректор Динларк — все они в разной степени стали неугодны системе.

— Это не входило в мои намерения.

— Я-то знаю, — уверил его Илай. — И причина не в ваших действиях. Просто такова политическая реакция... эм... на вашу персону.

— Когда я согласился служить Императору, у меня и в мыслях не было ничего подобного.

— Ваши мысли здесь роли не играют, — терпеливо пояснил адъютант. — Проблема в том, что вы не вписываетесь в аккуратную рамочку для офицеров флота. Вы не человек и, хуже того, вы не с Центральных планет.

— Вы, как и многие другие, — тоже.

— Но мы-то, провинциалы из Дикого космоса, не угрожаем всем этим ставленникам от политической элиты и их напыщенному самомнению. А вы изобличаете их недостатки, и за это вас ненавидят. А поскольку вы им не по зубам, начинается охота на тех, кто, по их мнению, помогает вам.

— На таких, как вы?

Илай отвел глаза. Да, на таких, как он. На тех, кто до сих пор ходит в том же звании, что и при выпуске из Академии, тогда как прочие усиленно карабкаются по карьерной лестнице.

Но речь-то сейчас не о нем. Он завел разговор только ради того, чтобы предостеречь чисса.

— Только если я в их глазах буду стоить потраченных усилий, — проговорил он, уходя от прямого ответа.

— Вы посоветуете мне сдерживать инициативу?

— Разумеется, нет, — отрезал Илай. — Если вы пойдете на попятный, погибнет больше народу и больше негодяев избегнут наказания. Я всего лишь хочу, чтобы вы не забывали, что постоянно находитесь под прицелом политического внимания.

— Понятно, — кивнул Траун. — Я тщательно изучу правила и приемы ведения боев на этом поле. На данный момент что можно сделать для командора Чино?

— Только с почетом проводить его, — предположил мичман. — Даже если вы сможете провести апелляцию по инстанциям, корабль ему уже не доверят. А так он хотя бы уйдет с высоко поднятой головой.

— Но нам известно, что победа была лишь частичной.

— Мы подозреваем это, — понизив голос, поправил его Илай. — Нет уверенности, что мы разгадали задумку Ночного Лебедя. — Он указал на видневшуюся впереди дверь с золотистой табличкой, на которой строгим шрифтом было нанесено: «Имперская служба безопасности», а чуть ниже: «Полковник Вульф Юл арен». — Может, здесь нас просветят.