Трава под снегом
Шрифт:
У стола с аперитивом он щедро плеснул себе полстакана виски, выпил одним глотком, содрогнулся слегка. Хороший напиток. Но водка лучше. По крайней мере, плесенью не воняет. Собрался было еще налить, но вдруг услышал рядом с собой мальчишеский голосок:
– Дядь, вы забыли лед положить… Виски-то со льдом пить полагается. И медленно. А залпом – не в кайф.
Пацан лет двенадцати стоял в трех шагах от него, смотрел открыто и нагловато. Видно, сынок чей-то. Крутой, спасу нет. Штаны джинсовые, широченные, на худой заднице одним только честным словом держатся. Волосы на голове спутаны, торчат прядками
– Познакомься, это Димка, отпрыск моего компаньона, – тихо подойдя сбоку, тронул его за плечо отец. – Хорош, правда? Еще молоко на губах не обсохло, а уже – вызов…
– Ага. Вызова много, да толку мало. Серебряная ложка изо рта торчит, и заботиться ни о чем другом не надо. Можно и вызов делать. А попроси жвачку – не даст…
Отец тихо рассмеялся, чуть запрокинул голову назад, потом глянул на него заинтересованно:
– Почему ты решил, что не даст? Может, на оборот?
– Да ни фига… Я же вижу.
– А ты что, знаток детских душ? Странно, вроде у вас детей нет… Почему, кстати, нет-то?
– Да у Аньки какие-то проблемы оказались… По врачам пошла, а те руками развели. Нет, говорят, и быть не может.
– А тебя? Тебя проверяли?
– Ну да. Анька и меня поначалу туда стаскала. Со мной все в порядке. Но я ж не баба, я родить не могу.
– Почему не можешь? Как раз и можешь.
– Это как?
– Молча. Надо просто другую жену найти. Хорошую. Молодую. Которая родит.
– Хм… А с Анькой что делать?
– С Анькой? Ну, с Анькой-то как раз все просто. Как дважды два. Закрываешь глаза, считаешь до десяти, открываешь, смотришь… Только сразу и резко смотришь! Будто чужим, посторонним глазом! Ну? Ну же! Ты только посмотри на это толстомясое розовое чудовище, свежим глазом посмотри! Как она смотрится рядом с моей Машенькой? Тебе самому-то не противно?
– Не-а. Не противно. Она ж моя жена.
Глянув на него быстро и, как ему показалось, зло, отец протянул руку, плеснул себе в стакан виски, торопливо опрокинул в рот. Запил раздражение, как таблетку. Помолчав немного, жестко, почти по слогам, проговорил:
– Запомни, сынок. Мужик сам себе судьбу делает. И судьбу, и деньги, и женщину. И детей тоже. Начинай себе судьбу делать, пока не поздно. И красивые молодые сучки сами к тебе побегут, в очередь стоять будут.
– Не надо мне никаких сучек. Мне и без них неплохо живется. Я честный. Я идиот. Я кретин. А что делать? Какой уж есть, извини.
– И детей тебе тоже не надо?
Ну…
– Вот именно – ну! Экий ты у меня… простой парень. В общем, на том и порешим – тебе надо новую жену. Надо есть свежее мясо, а не тухлятиной довольствоваться. И детей тебе надо. А мне – внуков. И они у нас будут… Давай за это выпьем. За моих будущих внуков! И не смотри на меня с таким ужасом. Да, я такой. Как ты говоришь – какой уж есть, извини. Я твой отец, а ты мой сын. И этим все сказано.
Выпив, он развернулся и быстро отошел в сторону. Слишком быстро. Сбежал, что ли? Испугался его ответа? Ишь как скомандовал! Этим все сказано, главное. И ничего этим не сказано.
Худосочный
Димка, отпрыск компаньона, по-прежнему стоял в отдалении, пялился на него нагловато. Снова вспомнился тот пацан с морозной улицы, и накатило на душу совестью – так и не помог ему с разборками! Ну ничего, еще не вечер. Завтра он его разыщет и обязательно поможет. Вот так вот. И этим тоже все сказано.В школу к пацану он решил заехать прямо с утра. Думал, застанет его на том же углу, да не тут-то было. Опоздал, видно. И школьное крыльцо было пустынным, и в коридоре стояла гулкая тишина. Где его искать-то? Потоптавшись задумчиво в вестибюле, он собрался было уйти, но услышал за спиной вежливый мужской голос:
– Вам кого, мужчина?
Высокий худой старик в очках улыбался вполне доброжелательно, расстегивая пуговицы старого пальто.
– Вы кого-то ищете, да? Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Да… Да, я ищу пацаненка одного…
– А имя и фамилию у пацаненка вы знаете?
– Нет, не помню… Его Ильей, кажется, зовут.
– Ну, мальчиков по имени Илья у нас в школе много. А в каком классе он учится?
– Тоже не знаю. Ему лет тринадцать, наверное. А может, четырнадцать.
– А за какой надобностью вы его ищете, позвольте узнать?
– Да так… За личной, наверное, надобностью. О, а его же училка ваша знает, которая химичка! У которой класс недавно взорвали!
– Светлана Петровна?
– Точно! Он ее так и называл, Светлана Петровна! А где мне ее можно найти?
– По-моему, у нее первого урока сегодня нет… А ко второму должна подойти.
– Это скоро?
– Минут через двадцать.
– Хорошо, спасибо. Спасибо! Я ее на улице подожду…
Он развернулся и быстро пошел к выходу, чтобы упредить остальные вопросы любопытного старика. Действительно, явился в школу, сам не знает к кому. Всякое можно подумать. Вон как подозрительно глянул старик ему вслед. Решил, наверное, что он педик озабоченный. Который мальчиков любит.
В машину он не стал садиться, хотя соблазн был. Стоял на крыльце, топтался на холоде, курил одну сигарету за другой. А вот и училка Светлана Петровна топает. Лицо злое, серое, невыспавшееся. Переживает, наверное, за свое попорченное пацанами химическое хозяйство.
– Здравствуйте, Светлана Петровна! А я вас жду! – рванул он к ней с крыльца, как к родной.
Она уставилась на него удивленно, лобик наморщила. Не узнала конечно же, но улыбнулась на всякий случай.
– Мы вчера утром с вами тут, на крыльце, виделись… Не помните? Я вам еще деньги сдал на ремонт кабинета…
– А! Да-да, как же… Вы родственник Ильи Быстрова, ведь так?
– Ага… Ну, то есть не совсем родственник… Да это не важно. Вы не подскажете мне, где Илью найти?
– Илью? Ну, я не знаю… Он, наверное, сегодня вряд ли на занятия придет.
– А что случилось?
– А вы не знаете? Вчера такой неприятный инцидент вышел… Его старшеклассники побили. В туалете. А кто – он так и не сказал. Странный, странный мальчик! Хотя, знаете, этих нынешних детей вообще трудно понять… Сплошная дедовщина в школе! Поголовная! Нет, вы не думайте, я этого так не оставлю, конечно… Просто не хотелось бы выносить эту историю на педсовет…