Травля

Кровь отхлынула от лица Джека, отчего оно приобрело бледный, с серым оттенок. Но он не пошевелился, не отрывая взгляда от сына, который смотрел на него с такой непримиримой ненавистью.

— Нет, — едва слышно ответил от сиплым, охрипшим от боли голосом. — Наоборот, я приехал сообщить, что приговор отменён. Точнее, изменён. Смертная казнь была заменена на лечение в госпитале. Вы можете вернуться. Мама полежит в госпитале некоторое время, потом выйдет и будет жить спокойно. А я позабочусь о вашей безопасности. Никакие фанатики или проклятые до вас не доберутся.

— Отменили приговор? Вот так просто? С чего бы? И мы должны поверить?

— Но это правда. Я занялся этим, как только вышел из тюрьмы… Доказал, что на суде была предоставлена сфальсифицированная психиатрическая экспертиза. Развалил все остальные обвинения в других убийствах, кроме Деборы Свон — там нет никаких доказательств вообще. Нет доказательств даже, что Свон убила она. Мы можем возвращаться хоть сейчас.

Патрик повернулся к Кэрол, но она потупилась, уткнувшись взглядом в пуговицу на своей рубашке.

— Ты врёшь. Этого не может быть. Смертные приговоры не отменяют вот так запросто. Ты опять сдашь маму полиции, и её казнят. Ты же сам отправил её в тюрьму, зачем бы тебе потом надрываться, чтобы её освободить от обвинений? Мы тебе не верим. Никому не верим. Только друг другу. Все предатели. Все хотят, чтобы моя мама умерла. Только я вам не позволю, никому. Уходи отсюда. И никогда больше не приходи. Мы больше не твоя семья, заведи себе другую. А мне ты больше не папа. Такой отец мне не нужен.

Джек молчал, и сердце Кэрол перестало биться. Она украдкой бросила на него опасливый взгляд.

И только сейчас заметила, как похудело и осунулось его лицо, как потух взгляд. В нём больше не было прежнего огня. Она представила, как бы загорелись его глаза раньше, если бы он такое услышал, как забурлила бы в нём ярость. Джек всегда походил на опасный вулкан, обманчиво спящий и спокойный, но готовый взорваться в любой момент лишь при толчке… Но сейчас она этого вулкана в нём не увидела. Он потух. Но этого не может быть. Он просто притворяется. Опять притворяется, как умел делать это превосходно. Неужели он рассчитывает, что она ему снова поверит, доверчиво пойдёт за ним, вернётся в страну, которая хотела её смерти, поверив, что её каким-то чудом помиловали?

Нет, пусть её сто раз убьют фанатики или проклятые, или бандиты — кто угодно, но она ни за что не вернется в камеру смертников. Даже если произошло сразу два таких невероятных чуда — одно, что её и правда помиловали, и второе — что Джек, наконец-то, говорит правду и не врёт — даже тогда она не готова была рискнуть и поверить в это… Но Патрик…

Она посмотрела на сына и сжала его руку.

— Ты должен вернуться, сынок. Тебе нельзя здесь оставаться. Я больше не смогу тебя защитить. А папа сможет. Если ты уедешь, все от меня отстанут. Им нужен ты, не я. Я ведь никто. Буду себе жить потихоньку…

— Что?! — мальчик подскочил, потрясённый её словами. — Я не брошу тебя, никогда! Как только я уеду, проклятие тебя сожрёт! И никто тебя в покое не оставит! За дурака меня принимаешь? Никогда мне этого не говори и не предлагай, никогда, слышишь? Мы вдвоём… и я никогда тебя не брошу… не предам. Я не такой, как он! — фыркнул с презрением мальчик, ткнув пальцем в Джека. — Я буду тебя защищать, всегда! Мы справимся со всем, никто нам не нужен! Отправим Джо с отцом, и тогда никто нам с тобой не страшен! Я превращу этот город в руины, не оставлю здесь ни одной живой души! Ради тебя я убью всех, даже Нола и Иссу!

— Я знаю, сынок. Но против фанатиков и благословенных ты бессилен, мы беззащитны.

— Ничего. У нас теперь есть деньги, наймем охрану, будут нас защищать. Фанатики всего лишь люди, их можно убить. Вот и будем убивать, пока никого из них не останется.

— Достаточно убить ясновидящую. Без неё они ничего не могут. Она их глаза и поводырь. Их вдохновитель, — подал голос Джек. — И это не проблема. Я знаю, где она прячется.

— Так почему до сих пор не убил? — взъярился Патрик. — Ждешь, пока они нас прикончат? Сидишь в засаде и спокойно наблюдаешь, как они готовятся на нас напасть, уже совсем близко? И ещё хочешь после этого, чтобы тебе кто-то поверил?

— Я не убил её, потому что хотел найти вас. А теперь, когда нашёл, можно и убить.

— Так убей! — зло фыркнул Патрик.

— Убью.

На мгновение воцарилась тишина. Кэрол украдкой смотрела на Джека, который, в свою очередь, не отрывал взгляд от сына. Патрик упрямо избегал взгляда отца, всем своим видом демонстрируя обиду и враждебность.

— Я был неправ, — тихо, но твёрдо проговорил Джек. — Совершил ужасную ошибку. Я не хотел, чтобы так всё обернулось с приговором… думал, просто припугнуть маму, чтобы она перестала буянить, бросаться на людей. Мы с ней даже помирились после ареста, я пообещал вытащить её… — он бросил взгляд на Кэрол, словно прося подтверждения своих слов, и Кэрол кивнула. — Но потом всё вышло из-под контроля… меня обвели вокруг пальца… подставили подножку… Этот приговор был полной неожиданностью для меня, клянусь. Жизнью клянусь. Я бы никогда не отправил маму на казнь. Я люблю её. И тебя. Вы — смысл моей жизни, дороже вас никого и ничего нет. Но я всё равно виноват, я признаю. А потому прошу у вас прощения. Простите меня за это.

Патрик упрямо поджал задрожавшие губы.

— И кто же тебя подставил? Кто отправил маму на казнь?

— Это Джош Мур, адвокат. Он меня ненавидел и…

— Это был дедушка, — перебил Патрик. — Не пытайся опять меня обмануть.

— И дедушка, — признался Джек, и не понятно было, собирался ли он изначально сказать правду или солгал бы, если бы не понял, что бесполезно.

— Почему?

— Ну, во-первых, он был уверен, что мама опасна… что убийца и сумасшедшая, и нам с тобой будет лучше без неё… защищал нас от неё, типа. Во-вторых, хотел наказать маму за то, что заставила нас поверить, что ты погиб. Я тоже очень на него сердился… настолько, что чуть не убил. Но теперь, когда приговор отменён, я его простил. Потому что я понимаю, через что он прошёл, какие страдания на него обрушились, когда ему сообщили, что ты умер… А ты сам можешь это представить? Наше с ним горе?

Помолчав, мальчик сдержанно кивнул.

— Я тоже злился на маму… очень. Не мог простить то, что пережил по её вине… Я даже однажды чуть не застрелился… не мог стерпеть такую боль… сломался в какой-то момент. Нора помешала… — продолжил Джек. — Да, мне казалось, что я ненавижу маму после всего… Но это было не так на самом деле. Когда её приговорили к смерти, я понял, что не ненавижу её, не желаю зла, наоборот, боюсь за неё… Понял, что люблю. Что хочу, чтобы она ко мне вернулась. Чтобы оба вы вернулись.

Патрик напряжённо молчал. И выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Тогда Джек перевёл взгляд на Кэрол.

— А Келли? — спросила она. — Она у тебя?

Губы Джека тронула улыбка, и он кивнул.

— И как она? Какая она? — в глазах Кэрол отразилась мука. — Я даже не увидела её, ни разу…

Сунув руку во внутренний карман пиджака, Джек достал фотографию и протянул Кэрол, которая порывисто схватила её и впилась жадным взглядом в изображённую на ней малышку.

— О-о, моя девочка! — прошептала она дрожащим от слёз голосом. — Келли… Какая хорошенькая! Кажется, на меня похожа, да?