Травница

– Дорогая, ты уже увидела портрет. Значит, нам точно есть о чем поговорить на следующей неделе. Думаю, ты в шоке. Но не волнуйся, все в порядке. Я просто ждала, что ты придешь. Вот и все.

– Но это бред. Почему у вас мой портрет? Это же я? В смысле, эта женщина выглядит в точности как я.

– Может и так, милая, – качнула головой миссис Уэлш. – Я его нарисовала несколько лет назад. Очень похоже на тебя. Это ли не совпадение? Мир – загадочное место. Я всегда это повторяю. Иди домой и ложись в постель, лечись, милая. Увидимся на следующей неделе.

Она настойчиво провела Иден к выходу, похлопала ее по спине на прощание и захлопнула за ней дверь.

Через два часа у Иден все еще голова шла кругом от визита к миссис Уэлш. Она погрузила Велли в машину и повезла его на другой конец города к ветеринару. Она сидела в приемной рядом со старичком, на коленях которого спокойно лежала кошка, и с мальчиком, который держал в руках птичью клетку с бледно-синим попугаем внутри. Через пару минут дверь в кабинет распахнулась, и Иден позвали внутрь.

Это был второй шок за день. Перед ней стоял тот самый мужчина, который чуть было ее не сбил парой часов ранее. Он был озадачен встречей не меньше.

Он придержал дверь, и, подняв Велли на руки, Иден протиснулась мимо него в комнату для осмотра. В животе словно узел затянулся. Но теперь не от страха. Это были бабочки.

– Не думал, что мы так скоро встретимся вновь. – Улыбнувшись, он взял Велли и поставил его на смотровой стол. – Я Джеймс Бек. – Он протянул руку для пожатия. – Простите за то, что случилось утром. У меня руки еще час тряслись, честно говорю.

– Иден Мартин, внучка Мейбл. – Иден пожала ему руку. – Это мне нужно извиниться. Я вела себя грубо, при том, что сама виновата. Мне нездоровилось, и я была невнимательной.

Он улыбнулся, и бабочки в животе Иден отчаянно закружились. Да уж – она явилась сюда в старой толстовке, с грязными волосами, зачесанными в неопрятный хвост, и с красным от простуды носом. Типичная Иден.

Глаза у Джеймса были нежно-зелеными, и аура вокруг него была мужественной, но мягкой.

«Ничего не получится, – сказала она себе. – Он женатый мужчина с ребенком. Последнее, что мне нужно, это скандал в такой маленькой деревеньке».

Она мысленно встряхнулась и выпрямила спину.

– Я нашла этого пса на холме, и, по-моему, у него болит лапа. Надеюсь, вы ему поможете, а еще найдете его владельцев, – объяснила Иден.

– Посмотрим-ка, – сказал Джеймс.

Он нежно ощупал Велли. Руки у него были большие, сильные, но пальцы касались животного с большой чуткостью. Он ощупал пса с ног до головы, закончив осмотр больной лапой. Кажется, она была сломана. Рентген подтвердил его догадку.

– Боюсь, кость раздроблена. – Джеймс вернулся в комнату для осмотра откуда-то из дальнего кабинета клиники, где стоял рентгеновский аппарат. – Если вы не против, я бы оставил его на ночь. Я дам ему успокоительное, вправлю кость, наложу гипс и еще дам болеутоляющие. Если завтра придете его забирать, мы можем поискать хозяев. – Он одарил ее чем-то вроде полуулыбки, и голова у Иден закружилась, она пыталась сосредоточиться, чтобы сказать в ответ хоть что-то.

– Звучит отлично. Надеюсь, хозяева найдутся, но я не против заботиться о нем до этого времени. Он такой лапочка. – Она потрепала Велли по голове, и пес застучал хвостом по смотровому столу.

– Очень мило с вашей стороны, – произнес Джеймс с той же пленительной полуулыбкой. – Не многие поступили бы так же. Спасибо вам. Вы и мне делаете одолжение, иначе завтра мне пришлось бы искать для него место в приюте. Печально, что многих собак в итоге отдают на пристройство. У него должны быть хозяева. Надеюсь, это так. Но на ощупь он довольно тощий, а еще грязный. Многие переезжают на новое место жительства, а с питомцами туда нельзя, или у подружки оказывается аллергия, да мало ли причин. И вместо того, чтобы отвести собаку в приют, их просто вышвыривают из машины на обочине дороги. Никогда не понимал, как такие люди потом едут спокойно обедать и ложатся вечером спать. – Его взгляд где-то блуждал, словно он пытался представить, как это происходит.

– Это ужасно, – подтвердила Иден. – Даже представить не могу. Неужели кто-то на такое способен? Нет уж, – добавила она решительно, – Велли останется у меня, пока мы не найдем ему хороших хозяев.

– Велли? – Джеймс с улыбкой склонил голову набок, и Иден была уверена, что он посмеивается над ней.

– Ну да, я так его назвала. У него словно сапожок на лапе. А когда я нашла его, была в своих «веллингтонских» сапогах, так что… – Она замолчала.

– Самое подходящее имя, – одобрил он. – Ему очень повезло, что он теперь с вами.

Ремарка звучала довольно двусмысленно, и оба смущенно замолчали.

Иден залилась румянцем. «Соберись, тряпка, – подумала она. – Он женат, и у него ребенок».

Поблагодарив доктора, она еще раз уточнила, что заберет Велли утром. Глядя Иден в глаза, Джеймс пожал ее руку, и пожатие длилось чуть дольше положенного. Затем он быстро развернулся и ушел. Может, она все это выдумала? Она провела несколько недель в одиночестве, и еще не до конца исцелилась после катастрофы, которой закончились отношения с Робертом. Наверняка ей мерещилось нечто, чего в реальности просто не было.

Как они и договорились, на следующей неделе Иден снова пришла к миссис Уэлш. Она нервничала и немного злилась, хотя и сама не знала почему. Она чувствовала себя так, будто ее обманом втянули непонятно во что. Откуда у старушки ее портрет на стене? Она могла видеть фото Иден в доме ее бабушки, и нарисовала портрет, сама не понимая, откуда знает это лицо. Кто б знал. Но Иден хотела докопаться до истины.

Была еще одна причина посетить миссис Уэлш. Иден нужно было на что-то жить, ведь теперь она не преподавала, а год академического отпуска пролетит быстро. Она надеялась, что книга поможет ей поправить финансовое положение, если только она поймет, о чем именно собирается писать. Она много времени проводила за исследованиями в Интернете и несколько дней назад даже съездила в Кембридж – побывала в великолепной библиотеке университета, но для фактуры ей нужны были история реального человека и практические знания.

В одной руке она держала покрытый глазурью кекс, а другой уже стучала в голубую низенькую дверь.

Миссис Уэлш открыла дверь с той же деликатной улыбкой и с тем же радушием, что и в прошлый раз.

– Заходи, милая, рада тебя видеть. Садись у камина, а я принесу поднос с чаем.

Иден прошла в гостиную и села в то же обитое плюшем кресло у камина, как и тогда. Миссис Уэлш принесла чай и тарелку с тонко нарезанным кексом. Она налила чай по чашкам.

– Итак, милая, ты пишешь книгу. Это замечательно. Ты проделала такую исследовательскую работу, что я наверняка могу чему-то у тебя научиться, – начала миссис Уэлш.

Иден сделала глоток сладкого чая с молоком и улыбнулась.

– Мне нравится история, я представляю себе женщин, которые жили столетия назад, в руках у них ступки и пестики, их лекарство – сама природа. Им постоянно угрожала опасность: стоило целительнице стать слишком известной или вокруг ее персоны разразился бы скандал, как их обвиняли в колдовстве или чем-то подобном, и чаще всего казнили. Опасная работа.

Миссис Уэлш расхохоталась.

– Боже мой, все именно так. Нам повезло жить в двадцать первом веке! В моем роду были женщины, которых обвинили в ведьмовстве и сожгли. По-моему, две, – припомнила она, теряясь взглядом в пустоте, словно перебирала в памяти своих предков. – Б-р-р-р, страшно представить. – Она содрогнулась и потянулась за чашкой чая и кусочком кекса.