Травница
Шрифт:
Мы застыли и стояли так неизвестно сколько, шевелиться не хотелось, словно я могу нарушить этот какой-то странный момент между нами. Он был хрупким как песчаный замок и достаточно дуновения ветра… Мои ноги и руки занемели, а по телу так и бегали мурашки, толи от холода толи еще от чего…
— Лена. — Мужчина еще раз позвал меня.
— Что? — Тихонечко ответила я не своим голосом и слегка повернулась к нему, ощущая прикосновения его влажных волос к щеке.
Он медленно отнял свою голову от моего плеча и встал во весь свой рост, а я не отрывала взгляда от его поблескивающих в темноте глаз.
—
Я не понимая, потянулась к нему в ответ.
— Прости. Ты очень умная, это я дурак. — Признался Хеллпей, а я попыталась что-то сказать, но он закачал головой. — Тише, не говори.
Мы вновь замолчали и замерли, он лишь разглядывал меня, со странным выражением лица. А мне хотелось, чтобы он опять заговорил и сказал хоть что-то, потому что в этот момент ясно ощущала, как начала вырастать новая стена между нами, на смену прежней, дрогнувшей.
— Ты замерзла. А я опять ничего не замечаю вокруг. — Хрипло сказал Хеллпей, наклоняя голову. Он завозился и что-то достал из-за спины.
— Это тебе.
Альт осторожно вложил мне в руки какой-то сверток и задержал свои руки на моих. Он плавно, в своей излюбленной привычки наклонился, заглядывая мне в глаза. Увидит ли он, то что хочет в такой темноте?
Хеллпей отпустил мои руки, и ничего не сказав, ушел.
Я стояла с открытой дверью еще пару мгновений, и лишь сквозняк привел меня в чувства.
Зайдя в комнату, я подошла к ночной лампе и негнущимися замерзшими пальцами, подожгла её только с третьего раза. Тусклого света огонька было достаточно, что бы разглядеть, что вложил мне альт. Он подарил мне тот самый серебряный с цветочными узорчиками набор, с кожаным чехлом, расшитым красными нитками.
Почему я почувствовала себя, как будто меня бросили под поезд? Раздавлено, растерянно и странно. Сегодня я не засну, а чай закончился.
Эта ночь не выходит у меня из головы…
Смятение и недопонимание выжигают во мне вопросы, которые не готовы сорваться с уст. Возможно тогда, я была уверена, что Хеллпей испытает ко мне что-то больше, чем «она такая милая! будет моим питомцем!», но сейчас я растеряна и чувствую себя обманутой.
В первую очередь сама собой.
Я верхом, медленно следую за альтом. Прошло всего четыре дня, но между нами как будто образовалась пропасть. Хеллпей перестал брать меня с собой к больным, шутить, он был холоден, игнорировал мои вопросы или отвечал неохотно. А о том, что мы покидаем Дхарни, я узнала за пару часов: он сказал мне собираться и это последний раз, когда он обратился ко мне.
Даже сейчас в дороге, я рассматриваю только его спину.
Кажется, что и Одуванчик с Мясником чувствовали холод, веющий от альта: животные были до неприличия послушными и тихими.
— Мы скоро остановимся.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что прорезавший тишину голос принадлежал Хеллпею.
— Хорошо. — Я вздохнула, чтобы унять накатившее волнение. — А где?
— Нирди. — Ответил он сухо.
— Это большой город? — Мне хотелось, хоть как-то разговорить его — убрать неловкость в общении.
— Нет.
И
тишина вновь вступила в свои владения. Ну, уж нет! Я пришпорила Одуванчика и поравнялась с альтом.— Хеллпей, нам нужно поговорить! — Воскликнула я, собрав всю решительность.
— О чем? — Мужчина вздохнув, медленно повернулся ко мне. — Что ты хочешь, Лена?
Я растерялась и смолкла, поражаясь своей нерасторопностью — как я могла не заметить, насколько плохо выглядел Хеллпей? Бледный и измождённый, с чёрными кругами под глазами, что панда позавидует.
— Что с тобой? — Спросила я осторожно, стараясь прекратить таращиться на него.
— Ничего. — Отрезал альт и отвернулся.
— Ты болен! — Возразила я и попыталась, повернуть его ко мне. Хеллпей, затормозил свою лошадь и схватила меня за руку. Мы молча, смотрела друг на друга.
— Со мной всё хорошо. — Вкрадчиво прошептал альт. — И теперь, будь добра, отвали от меня.
Он пришпорил лошадь, оставляя меня позади.
Почему-то было обидно и хотелось плакать.
До Нирди мы не доехали — остановились в придорожном постоялом дворе, чтобы лошади отдохнули. А на самом деле передышка была нужна Хеллпею, ему стало хуже, но он упорно это отрицал. Все мои робкие попытки выяснить правду и добиться от него нормально ответа — были пресечены на корню.
Он молча завёл Одуванчика с Мясником в конюшню, так же молча снял нам комнаты.
— Моя четырнадцатая, а твоя напротив. — Угрюмо сказал альт, всучив мне ключ. Я не успела даже поблагодарить, как он направился вглубь постоялого двора.
Это конец, да?
Я растерянно смотрела в пол и мысли мои хаотично вихрились. Хотелось спрятаться под одеялом и представить, что всё в порядке.
— Деточка, не переживай — милые бранятся, только тешатся. — Я посмотрела на улыбающуюся хозяйку «гостиницы». Не высокая, пухлая женщина за пятьдесят, с красивыми, но уже поседевшими каштановыми волосами. — Мы с моим муженьком, упокой его душу Роани, тоже ссорились, когда поженились.
— Мы не в этих отношения. — Невнятно пробормотала я.
— Не в этих? — Удивлённо переспросила шатенка. — Ах, точно! Ну и бестолковая я! Молодежь сейчас не очень уважает брак…
— Мы попутчики. — Горло засаднило, как только я это произнесла. Что такое…
Женщина молча осмотрела меня и по-матерински улыбнулась.
— Попутчики, так попутчики. — Бодро сказала она, поправляя свой белоснежный фартук. — Ты, вещи свои закинь и возвращайся — угощу тебя вкуснейшим пирогом.
— Спасибо. — Слабо улыбаясь ответила я и пошла в свою комнату.
— Вкусно? — С нетерпением спрашивает Такми, хозяйка постоялого двора.
— Мне кажется, что у меня не хватит слов, чтобы описать насколько! — Я проглатываю последний кусочек самого вкусного медового пирога в моей жизни.
— Я рада! — Глаза женщины засияли, и она положила мне на тарелку ещё один кусок яства. Кажется, я застонала от восторга.
— Ешь, а то костлявая такая! — Такми облокачивается на стол напротив меня, подпирая щеки. Она увлечено наблюдает, как я проглатываю её выпечку. — Что ж твой женишок об этом не заботиться? Иль он любит с костьми любиться?