Требуется идеальный мужчина

— Ты обманываешь!

— Все сходится. — Она гордо вскинула голову.

— Ну-ка, семнадцать по вертикали?

— А я сначала отгадываю все по вертикали, а только потом по горизонтали. Хитрость — слово из пяти букв.

— Обман. Так, семнадцать по горизонтали?

Келли оторвала прилипшее к колену зернышко и недовольно прочитала: «Состязание ковбоев».

— Родео — действительно, сходится.

— Говорила же, что все правильно, а ты меня хвастуньей назвал.

— Я так не говорил. — Стив наклонился над плечом Келли. — Бара.

Она вздрогнула, едва не задохнувшись от подступившего чувства. Ручка оставила на газете пятно.

— Что?

— Теда Бара. Двадцать семь по горизонтали.

— Мы должны делать все по порядку. Вот тут «боязнь закрытых помещений».

— Агорафобия, — хором сказали они.

— Нет, это, кажется, боязнь открытого пространства.

— Знаю, — пробормотал Стив и тихонько рукой повел по спине Келли.

Келли не выдала ничем, что сердце ее затрепетало. Она чуть слышно вздохнула, когда он убрал руку. Сейчас ей хотелось забросить эти буквы к черту.

— Келли? — Стив обхватил ее руку.

Она глубоко вздохнула. Затаила дыхание, подняла на него глаза.

— Да?

— Давай отгадывать дальше. Читай.

Келли бросила на него ироничный взгляд.

— Ну, что же, продолжаем.

Стив снова погладил ее руку.

«Сделать все возможное, чтобы он занимался только кроссвордом», — решила она.

— Так. Боязнь пушистых мехов.

— Что? — он захохотал, откинулся на подушку. Внезапно дрожь, как судорога, прошла по его телу. Мышцы напряглись. Келли сразу забыла про слова. Стив сел, наклонившись так, что его грудь прижалась к ее спине. Он положил подбородок ей на плечо и сказал тихо, прямо в ухо:

— Ангорофобия.

Келли фыркнула.

— Ты не можешь стать серьезным. — Но она очень надеялась, что он серьезен, во всяком случае, по отношению к ней.

Ему безумно хотелось ласкать ее, быть с ней рядом. Поэтому лучше спорить, чтобы потом любить.

— Это игра слов, но сюда подходит, записывай, — мягко скомандовал Стив. Его губы почти касались ее шеи.

Слабой рукой она едва вывела буквы, совсем без нажима.

— Так вот как ты все сразу пишешь ручкой!

— Это нечестно!

— Давай другое слово.

Она выбрала еще одно.

— Хорошо. Страх перед сельскохозяйственными работами.

— Агрофобия?

Келли было не очень приятно, но она вынуждена была согласиться с тем, что он опять прав.

— Мне кажется, ты верно угадал принцип построения.

— Здесь несколько принципов. — И он покрыл поцелуями ее ключицу. Келли уронила газету. — Нет, не останавливайся! — сказал Стив, пряча улыбку за ее спиной. Прошлой ночью она шептала ему эти слова. — Продолжай писать.

А он продолжал ее мучить. Никогда прежде Стив так подробно не изучал спину женщины. Гладкие лопатки слегка выделялись. Такая тонкая талия. Плавная, волнующая линия бедер. Кожа необычайно мягкая, а как чудно пахнет. «А какой у нее вкус…»

— Стив!

Какой дивный изгиб! Его рука нежно скользила по спине. Точечное исследование подошло к концу. Он успокаивающе гладил затылок, перебирал локоны, чувствуя пальцами ее растущее напряжение.

— Ты нашла слово, которого не знаешь? — невинно спросил Стив. Он забрал газету с ее коленей. Иногда разговор должен быть закончен, реже бывает, когда заканчивается время. Стив подчеркнуто медленно закрутил колпачок ручки и сел рядом. Уложил Келли на кровать, лег рядом. — А теперь отгадай слово из шести букв для тебя и меня.

В голове Келли проносились всевозможные варианты. Только букв она не могла сосчитать. Сильные руки ласкали ее, страстные губы жгли поцелуями, нежный язык прикасался к самым заветным уголкам ее податливого тела.

— Экстаз! — со стоном вскрикнула, когда Стив овладел ею.

— Я задумал любовь!

Любовь.

А Келли думала о другом, таком маленьком и простом слове, всего из двух букв. «Да!»

— До свидания, мам! — Стив положил телефонную трубку, поцеловал в макушку Келли, лежащую рядом, прижавшись к нему. — Тебе надо было поздороваться с ней.

— Одетой вот так? — Она рассмеялась. Его пижамные брюки скрывали ее нижнюю часть тела, верхняя же — обнажена, как у таитянок с полотен Гогена. — Я не могла разговаривать с твоей мамой в таком виде.

— Она не узнала бы.

— Мамы всегда все знают.

Стив рассмеялся. А Келли приложила ухо к его груди, ей так нравилось его слушать. Ей также были приятны разговоры Стива с его матерью.

— Мне кажется, вы очень близки.

— С той поры, как умер отец, я часто звоню маме. И братья, и сестры так поступают. А ты часто разговариваешь со своей мамой?

— Конечно. Я только что вспомнила о том, что мне надо ей позвонить. — А сама размышляла, что бы такое придумать, чтобы избежать разговора. Приближался день ее рождения. Уже много лет дни рождения ассоциировались с телефонными звонками отца Келли, организованные ее матерью. Хотя несколько лет тому назад Келли приостановила эту традицию, но память о ней еще была жива.

— Что по телевизору? — лениво спросила Келли, чтобы изменить тему разговора.

— Лесли Говард в «Интермеццо».

Она вздохнула.

— Мне он так всегда нравился.

— Хочешь заставить меня ревновать?

— У него необыкновенный романтический взгляд от близорукости. Ты знал об этом?

— Да, конечно.

Келли перехватила его взгляд на стол. Но когда она вновь посмотрела на Стива, у него на носу уже были очки.

— Такой взгляд?

Келли захохотала, упала ему на грудь, долго не могла отдышаться, ведь Стив нацепил карнавальные нос и очки. Как он умеет сделать так, что Келли всегда хорошо рядом с ним.

Стив поглубже натянул забавную маску, достал с тумбочки блокнот, ручку и заговорил с забавным немецким акцентом:

— А сейчас, любовь моя, расскажи мне о своих проблемах.

— Нет у меня никаких проблем, — сказала она. Кроме той, что Стив только что назвал ее своей любовью. Снова.

— Я так думаю, единственное, что тебе нужно, — это полюбить хорошего человека.

— Где же его найти?

— Я серьезно говорю тебе, — уже без всякого акцента и маски сказал Стив. Он взял ее лицо в руки. — Я — правильный, хороший человек для тебя. И я знал это с самого начала.