Требуется волшебница. (Трилогия)

— А мама?

— Тоже мне загадка! Тоже дрыхнет!

— А твои родители? — Я тряхнула другого мальчонку.

— Дрыхнут! — радостно подтвердил тот.

— Все дрыхнут! — хором отозвались остальные ребята.

— А староста где? — вздохнула я.

— Дрыхнет, как всегда!

Что ж, если мы хотим навести порядок в этом бедламе, стоит начать именно с деревенского управляющего.

— Ведите! — велела я.

Сперва я подумала, что дети шутят, ведя нас к собачьей конуре. Уж у кого у кого, а у старосты-то, даже в самой захудалой деревне всегда имеется исправный домик, упитанные свинки и довольные жизнью домочадцы. Поэтому я не сразу поняла, что заспанная морда, покрытая бурой щетиной, собирающейся книзу клочковатой бородкой, которая показалась в окошке конуры, и есть лик местного старосты. И уж когда морда громко зевнула, щедро источая винные пары, недовольно крякнула, свесилась наружу и строго поинтересовалась, какого беса его беспокоят на боевом посту, я и вовсе растерялась.

— Как себе позволяете встречать королевское посольство? — грозно гаркнул мой верный рыцарь.

От его рыка подобие старосты вмиг выкатилось из конуры и постаралось принять вертикальное положение. С пятой попытки стало понятно, что миссия невыполнима, и мужик плюхнулся на землю, прислонившись спиной к своему оригинальному жилищу.

Покопавшись в суме, я достала склянку с отрезвляющей водицей. Бедолага решил, что ему дают опохмелиться, и, не веря своему счастью, вцепился в бутыль и скорей опрокинул ее в себя. Скрутило его так, что клинообразная бороденка расправилась веером. Мужик вытаращил на меня ясные глаза:

— Ведьма!

— Дежурная волшебница, — строго поправила я. — Почему вверенную вам деревню до разрухи довели? Почему все спят вместо того, чтобы на поле трудиться? Почему земля не вспахана, коровы не доены, дети не кормлены?

— Какие коровы, — со слезами на глазах прошептал староста. — Еще в начале зимы последняя буренка с голоду сдохла.

— Как допустили? — рявкнула я.

— Так ведь сена никто косить не хочет. Все спят вповалку с утра до вечера, а ведь какие люди были, — взгрустнул мужик.

— Как же дошли вы до жизни такой? Почему сами в конуре живете?

— Пропил, — повинился староста. — А бес его знает! Только сперва Виллис работу забросил, вслед за ним сосед его, а там и вся деревня на них глядючи взбунтовалась... Так и живем, как видите.

Ив кашлянул и выразительно повел глазами.

— Мне с моим помощником нужно посовещаться, — объявила я и отвела рыцаря в сторонку.

— Все признаки налицо, — начал он.

— Какие признаки?

— А ты подумай. На днях только словарь нечисти изучала, — подсказал он.

— Ну не помню я!

— Злыдень у них завелся. И, похоже, не один. Что осложняет дело.

— Злыдень? — припомнила я. — Это такой вредный бесенок, противоположность домового, который в дом нищету и беды притягивает, что ли?

— Он и есть, — подтвердил рыцарь. — Только странно, что он у нас объявился. Считается, что они только в Славунии живут, да и там этот вид нечисти давно вымер.

Тогда я не обратила на это замечание никакого внимания, а только удивилась:

— Как же мы его ловить будем? Он же невидимый?

— Невидимый он только для обычных людей. Кто чуть-чуть в магии смыслит, тот его всегда углядит, — пояснил Ив. — Уважаемый, — обратился он к старосте, уже успевшему наполовину влезть в конуру. — Не покажете, где изба Виллиса?

— А вон с самого краю стоит. — Мужик попятился назад и махнул рукой на покосившуюся сараюшку, которая никак не могла претендовать на гордое звание избы. Даже на фоне остальных она выглядела особенно ветхой и неухоженной.

При ближайшем рассмотрении она оказалась еще хуже. Крыльцо провалилось, и сквозь редкие уцелевшие доски пробивались соцветия сорняков. Бревна, из которых были сложены стены, кое-где прогнили, кое-где покрылись плесенью. С крыши свисала истлевшая солома.

В книге, которую я читала, было написано, что злыдень, поселившись в доме, может довести его до разрухи за несколько месяцев. При этом новый дом будет выглядеть так, как будто ему минула сотня лет. Тогда я только подивилась фантазии автора-составителя, теперь же передо мной предстало живое тому подтверждение.

В траве у дома шуршали крысы, а сквозь приоткрытую дверь раздавался богатырский храп.

— Тсс! — предупредил меня Ив и тихонько подкрался к окошку.

Следуя за ним, я приподнялась на цыпочки и осторожно заглянула внутрь. Внутри царил полный беспорядок. На столе груды грязной посуды ютились с заплесневевшими огрызками, и по всему этому великолепному натюрморту сновали россыпи упитанных тараканов. На печи, щедро приукрашенной паутиной, развалился здоровый мужичина в засаленной дочерна рубахе и рваных штанах.

Верхом на мужике сидело серое существо с гладкой копией, большими раскосыми глазами, крупными ушами и тонюсеньким хвостиком. Оно что-то шептало на ушко хозяину и поглаживало мужика тонкими когтистыми ручонками, при этом кожа существа собиралась крупными складками на тщедушном тельце. Как же на модную нынче породу лысых египетских кошек похож! Не иначе как кто из злыдней согрешил с дворовой кошкой и положил начало новому виду усатых-полосатых.

— Идем, — шепнул мне Ив, перепрыгивая через обветшалое крыльцо и подавая мне руку.

Давно не знавшие масла дверные петли протяжно скрипнули, и мы вошли внутрь.

При виде нас существо злобно зыркнуло раскосыми глазищами и прыгнуло за печь.

— Матюшечка! — сонно взвыл богатырь и схватил воздух руками. — Куда же ты, голуба моя?!

— Кхе-кхе, — вежливо откашлялась я.

Хозяин потер глаза измазанными в саже ручищами (в результате чего под очами образовались темные круги, которые придали мужичине еще более живописный вид), уставился на нас и растерянно протянул:

— А где Матиша? Вы чьих будете?

После короткого представления Виллис мигом скатился с печи, уронив прислоненные к ней ухват и кочергу, и поспешил засвидетельствовать нам свое почтение, поклонившись в пояс, зачем-то решив изобразить реверанс. Однако после продолжительной пьянки ноги отказывались слушаться хозяина, и тот едва не полетел на пол, но вовремя зацепился за висящее на стене вышитое полотенце и едва не отодрал его со стены. Полотенце обиженно затрещало под весом богатыря, тот отпустил руки и повалился перед ним на колени. Как будто перед ним не ткань с вышитыми крестиком уточками, а величайшая святыня.