Трехглавый дракон

На привале я нарочито небрежно пощелкал затвором, прицелился в белый камень, лежащий в ста метрах и нажал на спуск.

Бах!!!
– никакого впечатления. Бах!
– опять мимо. Что за черт! Может быть, сбита мушка? Я же хороший стрелок!

–  Вы неверно определили расстояние, - негромко подал голос наш шофер.
– Мне отец говорил, что в пустыне расстояния трудно определять без привычки.

–  А кто твой отец, Ораз?
– спросил я.

–  Полковник… у нас вея семья военная.

Он протянул ко мне руку и… я вложил ему в ладонь приклад тозовки.

Бац!
– щебень так и брызнул. Бац!
– камень откатился и исчез.

Нечего сказать, укрепил я свой авторитет!

Часа в четыре дня мы свернули с дороги и помчались по гладкому такыру, как по асфальту, к югу.

Но такыр скоро кончился и началась кочковатая со слабым наклоном равнина.

Маков и тюльпанов стало еще больше, - временами виллис будто плыл по красному морю. Потом начались предгорья. Машина выла, но лезла все выше и выше. Бесчисленные сухие русла пересекали наш путь. Узкие долинки заросли жесткими, как проволока, кустами чия.

Ораз резко затормозил:

–  Можно взять бинокль, Марк Борисович? Я поищу отару Нур-Мухаммедова.

Мальчик встал на сидение, широко для устойчивости расставил ноги и поднес бинокль к глазам.

Прошло несколько минут.

–  Там!
– наконец сказал Ораз и протянул руку чуть левее нашего направления. Там на склоне лежала лиловая тень от облака. Но вот оно сползло в долину, и мы ясно увидели сотни белых точек.

Первым нас встретил такой свирепый пес, что я от души пожелал ему скорее попасть на обед к дракону. Вслед за ним подбежал высокий старик в черной папахе до неба.

–  Йолдаш! Йолдаш! Салам! Салам!
– бормотал он, пожимая наши протянутые руки. Говорил он по-русски хорошо, к тому же у нас был первоклассный переводчик - Ораз.

До чего красивый старик! Лет ему, наверно, под восемьдесят, а седины не видно. Рот так набит крупными желтоватыми зубами, что невольно вспоминаешь о хорошем початке кукурузы.

Он внимательно оглядел наше снаряжение и покачал головой при виде мелкокалиберки.

–  Такого зверя надо большой пулей, разрывной пулей бить.

–  Сохранились ли следы зверя?
– спросил Марбух.

–  Пошли!
– кратко ответил чабан.

Он сказал что-то своей страшной собаке и она принялась собирать разбежавшихся овец. Я думал, старик будет ждать, когда вся отара войдет в загон, но я ошибся.

–  Пошли. Она знает, что делать.

С четверть часа мы тянулись за стариком. Ораз вскочил в виллис и машина, фырча, заковыляла рядом с нами.

–  Вот, - остановился старик.
– Здесь шайтан выскочил из-за того бугра и схватил самого лучшего барана. Какой баран! Какой баран! Шерсть - шелк. Чистый шелк. Курдюк… вот такой, - тут чабан расставил руки.
– А шайтан схватил и перекусил его, как мягкую лепешку…

–  Простите, - вежливо сказал я, - а что делали остальные головы? Ведь их было три?

–  Валя!
– закричал Марбух.

Нур-Мухаммедов с обидой посмотрел на меня:

–  Не веришь? Смеяться хочешь?

–  Да что вы!
– смутился я.
– Я без умысла…

Старик, пробормотав что-то по-туркменски, отвернулся от меня.

–  Могли ли мои старые глаза ясно видеть, - обратился он к Марбуху, - если страх й гнев совсем закрыли их. Мой пес Юлдуз кинулся на зверя. Я слы-шал, как он дрался с ним. Когда пришел в себя, не было ни зверя, ни барана, ни Юлдуза. Крови было много-море крови, но прошли дожди и все смыло, все.

Мы долго бродили по кочковатому склону, ища хоть чего-нибудь, что могло бы послужить путеводной нитью.

–  Вот!
– вдруг закричал Марбух и снял с куста большой клок овечьей шерсти. Но где доказательство, что это шерсть от растерзанного барана? Марк Борисович долго обнюхивал свою находку, потом вздохнул и бросил.

–  Давайте ходить по кругу, - предложил он.
– Мы должны пересечь обратный путь дракона. Он тащил барана. Значит, следы должны быть глубокими. Начнем.

В центре мы поставили виллис, усадили в него старика, а сами стали ходить по спирали. Сколько мы сделали витков, - сказать трудно. Я уже стал терять терпение, как вдруг увидел на глинистом взлобке огромный, чуть размытый след. Я. так удивился, что остановился как вкопанный…

–  Валя! Что с вами?
– крикнул Марбух, - не отставайте!

«Ага, - подумал я, - след-то нашел я! Вот вам «скептик и насмешник».

–  Сюда!
– позвал я, кружа над головой полевую сумку.
– Сюда!

Все бросились ко мне…

Марбух опустился на колени и вынул измеритель:

–  Я бы сказал… - начал он, - я бы сказал, что это след варанус гризеус…

–  Что говоришь?
– не понял чабан.

–  Это след серого варана.

–  Э, нет, - возразил старик.
– Варана знаю. Он не то что с бараном, и с собакой не справится. Варан что… яйцами питается.

–  Это след серого варана, но необыкновенной величины,- продолжал Марбух.
– Он мне напоминает следы лап дракона с острова Комодо. Такими лапищами можно разорвать барана.

–  Что вы, Марк Борисович, - возразил я.
– Откуда здесь такой дракон? Комодо это Индонезия. Как он сюда мог попасть?

Глаза у Марбуха загорелись:

–  А если это новый вид? А? Что вы скажете, если это варанус гризеус форма Гигантеус? Или назвать форма Мурови? В вашу честь, а?

–  Да вы просто… - я с трудом сдержался, - фантазируете.

–  А вы забыли обстоятельства открытия дракона с острова Комодо? Летчик, первым рассказавший о нем в Европе, был признан умалишенным. И было это относительно недавно в - 1912 году.

–  И это ваши «догадки», о которых вы говорили Нуриеву?

–  Нет, - хитро прищурился Марбух.
– Но о тех догадках я вам, скептику и насмешнику, не скажу. Вот!

Я ничего не ответил и стал опять разглядывать таинственный след:

–  Странная особенность. Справа и слева есть примыкающие следы, но они… какие-то сжатые. Может, это от задних лап?
– спросил я Марбуха.

–  Да, но это тоже от передних лап. Валя, измерьте и зарисуйте след. Уже темнеет.

–  А если, - вдруг сказал Ораз, - если тут было-два варана? Один большой, а второй маленький, нормальный.

–  У варана след вот такой, с мизинец длиной будет, - заговорил Нур-Мухаммедов.
– Это не варан, слышишь, начальник?

Марбух не стал спорить. Чабан пригласил нас переночевать у него в юрте. Мы с удовольствием согласились. Поужинав овечьим сыром и лавашом, я растянулся на кошме и готовился уснуть, но мои товарищи еще долго говорили о варанах.