Трёхмерное пространство

– И..?

– И… Не знаю.

Просчет профессора

Дмитрий Николаевич – статный мужчина с густой шевелюрой, с крупным чертами лица, всегда здоровался и по-доброму искренне улыбался, встречаясь в лифте или у подъезда с соседями. Был весьма галантным с дамами всех возрастов и вообще был дружелюбен со всеми, не взирая на социальное положение, возраст и пол. Женат второй раз. Его первая жена умерла пять лет назад от рака желудка, он и не думал искать себе женщину, но как мы знаем из одной песни, что «любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь. И каждый вечер сразу станет удивительно хорошо, и ты поешь!». Так и казалось, что душа опять начала петь. Но «романтичную песню» прервал квартирный вопрос, страх остаться обманутым и не успеть отхапать свою часть, вроде как положенную. Дочь Вика, была еще слишком мала – десять лет, а вот взрослый сын… Любимый сынок – Вадюша, за отца был не рад. Он вообще не думал о чувствах отца. Ревности и обиды за свою покойную мать тоже не было. Вадик имел долю квартиры, комнату, остальная часть еще была записана на отца. С появлением в жизни отца Татьяны Ивановны, женщины пятьдесят лет с непримечательной внешностью, но никак не отталкивающей, этакая простая хорошая продавщица в кулинарной лавке, сынок начал переживать, а не сойдет ли с ума совсем его старикан и не перепишет оставшуюся часть квартиры на эту женщину.

Сколько бы не пытался Егоров подружить сына с Татьяной Ивановной, с каждой встречей атмосфера на десятом этаже в квартире пятьдесят девять накалялась. Приходя, Вадик стал демонстративно игнорировать эту бедную миловидную женщину, которая всячески пыталась ему угодить и решил, что и этого мало, чтобы показать свою неприязнь. Он решил заселить в свою комнату какого-то старого знакомого – додика и пивного алкоголика Андрюху, которому срочно нужно было куда-то съехать и которому в обычной, прошлой жизни, Вадик бы даже не подумал помогать, а тут даже не спросил причины столь срочного переезда и за символическую сумму сдал комнату. Они просто пришли в один день вместе с товарищем и сын поставил отца перед фактом: «Комната моя, что хочу, то и делаю. Не нравится? Татьяне Ивановне будет неловко?! Пусть валит тогда отсюда». Тогда Дмитрий Николаевич сквозь зубы, без истерик, сказал, вслед уходящему сыну: «Еще раз придешь сюда с такими выкрутасами, я за себя не ручаюсь». На что его любимый, когда-то маленький озорной Вадюша, купающийся в ласке и заботе родителей, ответил: «Да пошел ты, старый маразматик!». Отец очень переживал, он правда любил своего сына и не мог поверить, что это происходит с ним, он чувствовал стыд за него перед Татьяной Ивановной, которой было жаль и ее искренне волновало самочувствие уже не молодого любимого мужчины , ну и чувство вины ее тоже гложило… куда без него? Хорошие люди испытывают стыд, чувство вины, переживают, что могли поступить не по-честному.

Вадик не успокоился и пришел через пару дней опять со своим дружком и с его пакетами с вещами, но наткнулся на новый замок. Он начал истерично долбить в дверь и орать, что было слышно не только на десятом этаже: «Открой дверь, старый псих, это и моя квартира. Ты там оглох!? Твоя старая шлюха тоже не слышит?!». После этих оскорблений, Дмитрий Николаевич, уже не мог терпеть унижение. Он взял охотничье ружье, которое ему подарил сам Вадик 5 лет назад, ибо отец когда-то любил охоту, но из-за болей в суставах свое хобби забросил, спокойно подошёл к двери и так же спокойно и строго сказал: «Уходи и не возвращайся сюда больше! Или начну стрелять из ружья, я не буду терпеть это унижение больше!» На что он услышал в коридоре следующее: «Ебанулся окончательно, эта сука его совсем затрахала, если конечно у них это получалось!». Далее последовал дикий хохот. – «Доставай, Андрюх, отвертку будем ломать эту преграду!».

Отец еще раз спокойно сказал, прислонившись одной рукой к двери и прижав лоб: «Я буду стрелять, если ты сюда зайдешь!», – его лицо было бледным и все морщины будто разом ярко проявились, и это у человека который страдал гипертензией и имел почти всегда красный румянец, в голове чувствовалась пульсация.

Спустя 5 минут, дверь с яростью и злобой, была выбита ногой. Выстрел. Выстрел. Отец не видел перед собой того хорошенького Вадима, он видел мерзкую отвратительную рожу человека, который думал только о том, как не потерять долю от квартиры.

И словно пластинка, которая заела на проигрывателе, слышится отдаленно и с помехами фраза из той же песни: «Ах, эти дни былого счааиа….стья».

Нет выхода. Выхода нет.

О… Бежать им было некуда. Никто никуда не мог убежать. Разве мышь может сбежать из лабиринта? Конечно же нет. Она и не думает, что она заперта. Это ее мир. Лабиринт – предел.

Мозг, ограниченный мышлением, которое может лишь отобразить и спроецировать стены лабиринта для сознания – уже в клетке. Мозг, не способный представить (мечтать) о том, что за пределами лабиринта может быть еще что-то, обречен. Так и люди себя обрекают. Каждый день, от века к веку. На то, что из лабиринта нет выхода. Миллиард людей.

В разные времена ученые, писатели, путешественники, завоеватели, алхимики, врачи бросали вызов своей современности, своим современникам, чьи мозги уже при жизни представляли собой окостенелость. Интеллект среднестатистического индивидуума склонен паразитировать на имеющихся знаниях и впадать в своего рода умственный анабиоз, предположительно из-за того, что организм в целом склонен экономить человеческие ресурсы. Видимо интеллект большинства находится на таком уровне, что мозг считает, что мыслительные процессы имеют лимит. Подумал 600 раз и умер. Таким образом, всем первооткрывателям приходится столкнуться с массовой тупостью, им приходится разрушать лабиринт и мышам по первой это не нравится.

Когда мы достигли дна, снизу постучали

Герои-революционеры, освободители, храбрецы, первые. Авангард движения. Абсолютная воля, решительные и непоколебимые. Дворянство или офицерство, может быть интеллектуалы из любых других сфер. Но никогда – рабочий класс. Рабочий класс – инструмент, как предлог. Без них никуда, их много и они всегда страдают больше всех и ждут, что их наконец-то спросят, а точнее – что они наконец-то проорут свое и немного пограбят. А новая элита привычным движением займет еще не остывшее кресло.

Примерно так выглядит облик революционного сопротивления глазами истории. Любой скажет, что для руководства революцией нужен исключительный стержень, воля неслыханная. И в целом он будет прав, если взять перевороты до 21 века.

Сегодня Правительство, ссылаясь на военное положение и необходимость ограничить вражескую агитацию, ввело ограничение на пользование всемирной сетью. Оставшаяся ее часть, отфильтрованная IT-блоком, оказалась полностью нежизнеспособной.

Сегодня – день, когда появившиеся изменения, скорректируют общий курс истории, мировой практики. «Сегодня» внесет жесткие и ранее не предсказанные коррективы в учебники политологии, социологии, государства и права. Сегодня мы стали революционерами. Правительство нас сделало таким. Теперь не надо быть лидером, не нужна идея. Каждый из нас революционер поневоле, вопреки. Пытаясь найти информацию, связаться с друзьями и близкими, пытаясь воззвать о помощи через сеть каждый становится политическим преступником.

Кровные узы

Два квадратных метра. Таков размер помещения, в котором находились девушка и трое мужчин разного возраста и внешнего вида.

– Егоров, на выход, – скомандовал смотритель из-за решетки привычно жестко и рутинно.

Самый старший мужчина приподнялся и подошел к клетке. Ключ проскрежетал в личинке замка, дверь отворилась. Егорова провели в кабинет дознавателя.

Кабинет представлял собой комнату немного большую, чем камера, в которой он сидел с остальными задержанными. Ремонт здесь был с пол века назад. Запах затхлый. Стены видели и слышали не одно страдание. Создавалось впечатление, что место пропитано безнадегой. Да, если бы у состояния «безнадега» могла бы быть материальная форма, то это помещение его олицетворяло бы. На столько была тяжелой атмосфера.

Стол, стул, кипа бумаг на столе. Стол из ДСП был готов развалиться на глазах. Небольшое зарешеченное окно под потолком. За столом сидел мужчина под сорок: c синяками под глазами, в серой бесформенной рубашке, с сальными волосами. Для общего антуража не хватало раскладушки в помещении. Она бы отлично дополнила образ мужчины. Образ человека, отдавшего все ради своей службы.

"Служб". Исходя из этимологии слова, институт служения происходит корнями из унизительного проявления… Слуги. От этого слова образована служба. В дальнейшем, с целью получения должной лояльности со стороны слуг, господа возвели процесс прислуживания в достопочтенный ранг. Теперь тот, кто служит на военной или около- службе автоматически приравнен к элите, к офицерству и так далее. Они выше остальных. За счет превосходства над низшими, у слуг культивируется ощущение власти и неотъемлемого и верного чувства приношения пользы во имя высшей идеи. Однако, суть не менялась. И сегодняшняя действительность при внимательном рассмотрении сообщала: «Вы служите, вы не хозяева своей жизни и не хозяева своей судьбе. Вы будете взращены в специальных школах для получения навыков и манер для защиты власти – господ.». При этом их наполняли специальной "начинкой" – "патриотизмом". Патриотизмом мы прикроем свою гнусную деятельность, чтобы вы тупили и тратили свою жизнь без зазрения совести. Возьмем в оборот слово Отечество, Отчизна. При котором вы, служивые, будете ходить на цырлах.

Конец ознакомительного фрагмента.