Тремор

— Так вот, — вернулся он к прошлой теме.

— Я не пугаю тебя, просто хочу предупредить. Ты говорила, Кирилл родился 17 декабря. Я посмотрел его соляр, и, если честно, год его ждет довольно… странный.

— О чем ты? — поддалась Таня вперед всем телом.

— С ним произойдет много хорошего и плохого одновременно. Не хочу программировать тебя, но будь осторожна. Он сильно изменится и не только из-за карьеры.

— А из-за чего тогда? — спросила она едва слышно.

— Что-то по восьмому дому. Большие деньги, смерть, наркотики. Он что-то потеряет. То, что больше никогда не вернет. Это может его разрушить.

Какое-то время они молчали. Переваривая услышанное, Таня словно выпала из реальности. Мимо них прошла толпа туристов, но ее взгляд по-прежнему был обращен в себя. К их столику подошел бариста. Он спросил, все ли им понравилось, на что Таня резко повернулась к Калебу:

— А еще это секс. Не удивлюсь, если он был слоганом для него этой ночью.

Он махнул парню рукой и в смятении взглянул на подругу. Казалось, кто-то другой сказал за нее эти строки — уверенность и злость слились в ее голосе. Но Таня словно не заметила этого. Она смотрела в окно. Со всей силой всасывала из трубочки раф, вбирая с краев стакана даже пенные остатки.

— В этом я сомневаюсь.

— Почему?

— Просто сомневаюсь.

Закрыв глаза, Таня с усмешкой покачала головой. Тогда она и не знала, как была красива в этом затертом худи. Как неуложенные, растрепанные кудри, шапочкой повисшие над шеей, придавали ее уставшему виду шарм французских драм. Их героинь, чьи слезы, истерики, самые ужасные состояния выглядели как недостижимый идеал. Это их фотографии девчонки ставят себе в соцсети, а музыканты делают обложкой своих альбомов. Казалось, кто-то специально подобрал эту кофейню для съемок самого пронзительного эпизода ее жизни.

— Здесь приятная аура, — сказала Таня, словно прочитав мысли Калеба.

Он кивнул ей.

— Поэтому я и позвал тебя сюда. В этом месте люди становятся другими. Словно оставляют где-то далеко круговорот жизни и, наконец, внимают себе. Почему-то мне приятно видеть это.

Таня умиленно улыбнулась ему. Через час ей и вправду стало лучше. Она долго говорила с Калебом, на время отпустив все, что гложет ее.

***

Он проснулся в темной холодной комнате. Ветер из окна доносил до него рев машин и чей-то истерический, почти безумный смех.

Поднявшись с дивана, Кирилл тут же упал на него обратно. Перед ним все плыло. Какое-то время он смотрел перед собой, ритмично вдыхая воздух. Потом стал обводить взглядом комнату. С полок шкафа на него смотрели вязаные игрушки Тани, ее фотографии. Они напомнили ему о том, что произошло этим утром.

«Тань!» — хотел крикнуть он, но голос подвел его. Пришлось встать.

Медленно передвигая ноги, Кирилл проверил все комнаты. Дважды. Ее не было здесь. Лишь ледяные потоки воздуха везде встречали его.

Закрыв все окна, Кирилл надел свитер, но ткань не грела его. Сердце слишком прочно было окутано ледяной паутиной. Оно замерзало еще больше, когда в голове всплывали новые подробности случившегося.

Ноги сами привели его к окну. Глаза не моргали, а лишь вбирали в себя огни города. Кирилл смотрел на дорогу, на движение людей, их тени. На коричневое небо и снег, что пытался скрыть его.

Никаких чувств. Ничего, кроме разъедающего одиночества. Такого, словно весь мир живет своей жизнью, а ты стоишь где-то на северном полюсе. Кругом лишь снег, безграничное ледяное пространство, а небо полусферой повисло над ним. Просто потому, что нависать больше не над чем.

Кирилл не заметил, как вдоль вен на руках стали стекать слезы. Чувствам стало слишком тесно в его душе, но он все еще не хотел осмысливать их. Резкий поворот ручки, и зимний воздух с силой ударил ему в лицо. А с ним звуки сирен, голоса, скольжения колес и смех, смех, смех.

Он зарыдал. Отошел к стене и вскоре скатился на пол. На мгновение утих, подумав о том, что все происходящее выглядит ужасно глупо.

Минуты шли, а Кирилл, как ребенок, заливался слезами, изредка утопая в безнадежном крике. «Неужели я настолько слаб?» — пронеслось в его голове вместе с пониманием того, что он не может написать Лео или хоть кому-то, чтобы узнать о Дене. Все в нем отказывалось принимать тот факт, что… возможно он убил его.

Достав из кармана джинсов телефон, Кирилл крепко сжал его. Ему захотелось позвонить одному единственному человеку. Наверное, впервые за всю его жизнь. Обычно это случалось по необходимости, но сейчас… Маленький потерянный ребенок в его душе искренне нуждался в понимании и помощи. Благо, для этого звонка был повод.

С каждым гудком ускорялось биение сердца. Глубоко дыша, Кирилл принялся ходить взад-вперед по комнате. И все же, как это нелогично и глупо…

— Да, сын?

Уверенный бас вызвал у него судорожную улыбку. Прикрыв глаза, Кирилл лишь теперь стал думать, что сказать отцу. Тот терпеливо ждал его.

— У тебя все нормально? Деньги есть, Берг доволен тобой? — спросил он, когда затянулась пауза.

— Да. Дом очень классный, и недавно я подписал контракт с лейблом. В общем, скоро будет релиза альбома и…

Он вновь вдохнул воздух. Пальцы легли на переносицу.

— Он будет успешным.

— Ну и хорошо. Работай упорно. Не забывай, что ты получил шанс, который дается только раз в жизни. И да, мама говорила про твой день рождения. К сожалению, мы уедем в Москву. Там важная встреча с партнерами.

Сев у стены, он подтянул к себе ноги.

— Может, отметим 16 числа? Или еще раньше?

Послышался вздох. Затаив дыхание, Кирилл ждал ответа.

— Какой это день недели?

— Среда.

— Извини, не выйдет. Я скину тебе денег на подарок. Купишь себе новые часы или что ты там любишь.

— Просто… Я хотел увидеться с вами. Мне как-то тоскливо.

Отец усмехнулся.

— Значит, тратишь время на глупости. Упорный труд лечит, сколько раз я твердил тебе это. В общем, я сейчас за рулем, говорить неудобно. Желаю успехов.

Он положил трубку. Кирилл не сразу отвел телефон от уха. Безжизненным взглядом он смотрел за окно. Без всяких мыслей. Просто чего-то ждал, а чего, сказать было трудно.

Шли минуты, и ему казалось, что темнота все больше поглощает его. Все меньше он чувствуют связь с телом. Холодный пол слился с ним, а дыхание стало похоже на тишину. Оно почти не разрезало ее.

Щелчок замка вернул его к жизни. Он тут же встал. Ноги затекли, но все равно за три шага донесли его к двери.

На пороге стояла Таня. Ее отрешенный вид неприятно кольнул сердце. Какое-то время она не поднимала на него глаз. Словно чувствовала, как ему необходимо это.