Трепетные птички

— А ты утюг из-под хвоста вынь, тогда остынешь, — посоветовал я. — В чем, собственно, дело?

— В чем дело?! — переспросил Излучающий Свет. — Да куда вас несет, люди?! Для того ли я показываю вам ваши злодеяния и заставляю страдать, чтоб вы вновь и вновь творили свои пакости?!

— Слушай ты, Светоизлучатель, — перебил его я. — У нас тут деловой разговор, а ты лезешь со своей демагогией!

— Да я на сковороде зажарю… я… я… я…

Он стал рычать, рыть копытами землю и превращаться то в одно, то в другое чудовище, пытаясь нагнать на нас побольше страху. Поняв, что претензий в наш адрес, изложенных в конструктивной форме, мы дождемся нескоро, я решил покончить с этим театром одного актера, встал, схватил Врага за плечи и, развернув на сто восемьдесят градусов, толкнул его в спину:

— Пшел вон, многоликий шива!

— Много выпил, вшивый! — как попугай повторил за мной Воронков.

Ссутулив плечи и понуро опустив голову, с видом поэта, чьи труды по достоинству оценят на следующий день после смерти, Враг удалялся, шаркая копытами. Он плакал навзрыд, и земля дымилась в тех местах, куда падали его слезы.

— Я ж не этого хотел, — доносились до нас его всхлипывания, — я не хотел Зла, я просто думал, что пойду другим путем…

— Нельзя же быть такими бесчеловечными по отношению к Дьяволу! — воскликнула Света и побежала догонять Врага.

— Черт с ней, — произнес я машинально; впрочем, когда девушка поравнялась с ним, мои слова приобрели прямой смысл.

Я повернулся к Воронкову.

— Так что вы там говорили о торговле недвижимостью? — спросил он.

— Я хочу сказать…

— А-а-а!!! — неожиданно заорал Игорь Анатольевич истошным голосом.

— Что с вами? — испугался я.

— Анимаутер! С ним что-то произошло!

— Что? Почему? С чего вы взяли?

— Смотрите же, доступ к вашему телу закрыт!

Я обернулся и увидел, что исчез столп синего света вместе с колодцем, на дне которого я валялся. Мне не хотелось верить своим глазам.

— Ну, видите?! — взвизгнул Воронков.

— Обождите вы! — одернул я его. — Быть может, процесс аккомодации еще не завершен.

— Какая тут аккомодация?! До этого колодца расстояние не больше, чем от комода до дивана в вашей комнате! — не унимался Игорь Анатольевич.

Я щурился и тер глаза, но столп синего цвета так и не загорелся вновь. Я обернулся к колодцу, открывающему вход в девичью плоть, и увидел, что и розовый свет померк и вот-вот потухнет совсем.

— Ну что, аккомодировался?! — верещал Воронков.

— Да! — воскликнул я и бросился вниз головой в колодец сквозь толщу розового света.

Как-никак это был единственный шанс вернуть себя к жизни.

И

Как любил повторять прапорщик Попыхайло, лучше иметь дочь-проститутку, чем сына-ефрейтора. Или чем сына — мертвого майора, добавил я от себя лично.

Продолжение главы 5

…Бац!!!

Искры из глаз!

Если бы меня назначили министром здравоохранения, я бы перво-наперво издал приказ о выносе покойников. Я бы распорядился таким образом, чтобы головой вперед выносили их, а не живых. Потому что если ты умер, тебе без разницы, заденут твоим темечком об косяк или нет. А то я не успеваю придти в себя после удара фаготом по голове, как два дюжих санитара все той же головой нечаянно бьют меня об стену.

— Куда вы меня тащите? — кричу я тоненьким голосом, что заставляет меня вспомнить о том, что я превратился в женщину, да к тому же в падшую.

— Отдохнешь чуток в «Кащенко», — бурчит медсанбрат, идущий сзади.

Они выносят меня из подъезда на улицу, и при свете фонаря я вижу машину «скорой помощи».

Я пытаюсь подняться с носилок, но оказывается, что меня крепко привязали к ним.

— Отпустите меня! — верещу я и изо всех сил дергаюсь.

Они подносят меня к машине, и неожиданно идущий впереди санитар, непонятно к кому обратившись, восклицает:

— Э, вы чего?!

Затем он добавляет:

— Уй, бля-а-а! — выпускает из рук носилки и опускается на землю.

— В чем дело?! — выкрикивает второй санитар и тоже выпускает чертовы носилки, причем сперва из правой руки и лишь через сотую долю секунды из левой, и этой малюсенькой доли секунды хватает на то, чтоб долбаные носилки перевернулись, и я сваливаюсь лицом об асфальт, а эти трижды проклятые носилки — на меня сверху.

Мне очень больно, и даже мысль о том, что разбито не мое, а чужое лицо, меня не утешает. Мне так и не удается перевернуться, и я лишаюсь удовольствия видеть происходившее. До меня доносится глухой удар и второй санитар, видимо более интеллигентный, чем первый, хрипит:

— Уй!

Приближаются шаги, меня переворачивают, и я вижу своих освободителей. Это сутенер, который привез ко мне девушку, в облике которой я нахожусь, и еще один здоровый тип.

— Что это за ерунда такая?! — сердито вопрошает последний, отвязывая меня от злополучных носилок.

Взглянув на их сердитые лица, я понимаю, что попал из огня в полымя, и меня повезут не в «Кащенко», а удовлетворять чьи-нибудь сексуальные фантазии. Отрадно то, что справиться с каким-нибудь ничего не ожидающим похотливым ублюдком будет легче, чем с дюжими санитарами, поставленными охранять сумасшедших. А кроме того, я надеюсь — как выяснится позднее, напрасно — на то, что проститутка с разбитой об асфальт физиономией никого не заинтересует.

Пока я размышляю, сутенеры препровождают меня к стоящему неподалеку «такси» и сажают на заднее сидение, где уже сидит симпатичная крашеная блондинка.

— Свет, что случилось-то? — спрашивает она.

— Помоги лучше! — перебивает ее сутенер и добавляет, обращаясь ко второму парню. — Эдик, у тебя аптечка есть?

Они достают вату, перекись водорода и обрабатывают ссадины на моем лице.

— Так что здесь происходит, в конце концов?! — встряхивает меня сутенер.

— Меня хотели отправить в «Кащенко», — отвечаю я.

— Что?! Этот перец?! — возмущается сутенер. — Порву падлу!

— Не стоит, — бормочу я.

— Это еще почему?

— Почему… почему… — лепечу я, думая, чтобы такое соврать?

— Ладно, сиди! Без тебя разберемся! — с этими словами сутенер направляется в сторону подъезда.

«Еще не хватало, чтоб гнусный эксплуататор малолетних проституток измывался над моим временно неодушевленным телом?!» — думаю я и кричу вслед: