Третье правило диверсанта

Переход занял двадцать часов, с учётом пятичасового полуденного перерыва.

Потерь не имели.

Все указанные точки (метки) совпадали с точностью до десятых долей.

Следуя служебных инструкций и устава егерской службы, была проведена рекогносцировка и после выявления и устранения, видимых и скрытых угроз, лично мною было принято решение проникнуть внутрь объекта.

Далее следуя обусловленным маршрутом, был найден проход на цокольный этаж.

Обнаружены обширные подземные помещения.

Оружия нет.

Только склады и запитанные от независимых источников морозильные установки. Запасы продовольствия не столь велики, как сообщал источник, (нужна более плотная работа с информатором).

Более внушительны объёмы медикаментов и сопутствующих материалов обнаруженные в медицинских отсеках. Не имея достаточных навыков, рекомендую снаряжение отдельной команды со специалистом в указанной области.

В целом даю оценку работы группы: хорошо.

Старший группы …………».

На этом докладная записка закончилась и первый лист вместе с нею. Второй был отпечатан более мелким шрифтом и целиком состоял из вопросов и ответов с редкими пометками стенографистки и большим количеством пропусков, было видно, что он вырван откуда-то из середины разговора.

«Пресвитер: Итак, вы настаиваете на своём отчёте?

Задержанный: Я рассказал что знаю.

Пресвитер: Мне кажется, вы недоговариваете.

Задержанный заводит глаза и всем своим видом показывает, что не понимает о чём идёт речь.

Задержанный: Послушайте! Вы раз за разом задаёте одни и те же вопросы, а я раз за разом даю одни и те же ответы. Вам не надоело.

Пресвитер: И всё-таки давайте сначала. Что вы увидели, когда проникли в медицинский бокс?

Задержанный: Мы ничего не увидели. Потому что когда мы проникли в помещение, там было темно как в жопе, и только наладив освещение, мы увидели то, что увидели.

Пресвитер: Подбирайте слова! Вы находитесь на заседании…

Лакуна.

Задержанный: Можно воды?

Пресвитер: Конечно.

Пристав принёс стакан воды задержанному, тот долго пьёт.

Пресвитер: Перестаньте тянуть время!

Задержанный: Спасибо.

Отдаёт стакан.

Задержанный: Я не знаю, как это описать. Он лежал в нише с иглами в руках. По всему телу присоски. Окружен, различной аппаратурой. Горели световые индикаторы. Я ничего не понимаю в этом, было, похоже, что он после операции, или что-то вроде этого. Повторяю, я не знаю. Мы думали он труп, пока один из наших…

Лакуна.

Пресвитер: Он открыл глаза?

Задержанный: Да.

Пресвитер: Дальше.

Задержанный: Я же уже говорил…

Лакуна.

Пресвитер: Что было после.

Задержанный промолчал.

Пресвитер: Что было после.

Задержанный: Мы помогли ему подняться. Одели. Взяли с собой. Он вёл себя как ребёнок.

Пресвитер: То есть вы отдаёте отчёт в том, что нарушили инструкции?

Задержанный: Я не смог убить…

Лакуна.

Пресвитер: Этот рассказ вы в него верите? И что означают каракули, которые вы всё время суёте нам в нос. Карта спасения? Смешно!

Задержанный: Вам тоже…»

На этом закончился последний листок.

Я смотрел на Монаха.

— Я нашёл тебя, — сказал он.

— Что это значит?

— Я бы сам хотел до конца понять, что это значит, — ответил он.

— Монах! — Я приподнялся с места и хотел, наверное, сказать что-то важное, но слова не шли с языка. — Как же так!?

— Сядь и не перебивай. — Резким тоном приказал он, затем молча плеснул спирта в кружки и взглядом предложил выпить. Я сел, не чувствуя крепости опрокинул содержимое кружки в рот и не поморщившись проглотил.

Монах долгое время смотрел на свои сложенные домиком руки. Потом словно очнувшись, встрепенулся, убрал обратно в папку бумаги, закрыл её и не спеша завязал тесёмки двойным бантиком. Фотография осталась лежать на столе, он пододвинул её ко мне как-то виновато, взглянул и сказал:

— Оставь себе. Ты на ней почти такой же, как и сейчас. Надо же! Сколько раз я строил догадки на твой счёт. Если бы ты помнил, зачем здесь оказался, всё было бы гораздо проще. Но…

Он прервался, чтобы по новой наполнить наши кружки. Мы выпили и он продолжил.

— Примерно пять лет назад были получены данные о местоположение одного из оставшихся не разграбленных продовольственных складов. Ты сам знаешь это теперь большая редкость, и мы вынуждены проверять даже самые неправдоподобные сведения. К, сожалению, зачастую так и происходит. Кто-то что-то слышал, потом пересказал другому тот в свою очередь третьему — и слухи начинают расти и множиться. А нам егерям ничего другого не остаётся, как идти и проверять, что бы оградить людей от самостоятельных безрассудных поисков, что там на самом деле тайник с тушенкой и оружием или очередной слон, раздутый из мухи? Чаще оказывается — пустышка. Да что я тебе рассказываю. Ты сам прекрасно знаешь, как обстоят дела. Сколько за последнее время мы нашли оставшихся нам в наследство складов с продовольствием? Пять? Десять? Один единственный за два года! Один, всего один, за два года! За два паршивых года! — Несколько раз повторил он и продолжил, усиленно помогая себе руками. — Урожаи из-за нестабильности дождей и возрастающей активности солнца год от года всё меньше. Охота и разведение домашнего скота не дают больших результатов и не могут обеспечить даже постоянно сокращающееся народонаселение. Запасы антибиотиков и прочих медикаментов тают на глазах и возможности их пополнить нет, то, что могут дать две действующие лаборатории это примитивные посевы пенициллина и героин, правда, высокой очистки. Болезни прогрессируют. Мы ничего не производим. Люди вымирают Лёша! Мы вымираем! Так-то!

Короче мы получили достоверные сведения о расположении одного из таких складов.

Всё прошло как по писанному. Никаких сложностей не было. Мы нашли спрятанный под одним из административных комплексов склад. Остальное ты знаешь из докладной записки, которую прочёл и моего допроса. Мы нашли тебя в некой капсуле, похожей на саркофаг. И как оказалось, ты был жив! Не знаю как такое возможно, но ты был жив. И первые часы после пробуждения безумолку твердил о потаённом городе и даже порывался идти туда. Ты нарисовал маршрут без ориентиров, который с тех пор пытаются наложить то на один то на другой участок города, но безрезультатно.

По инструкции я должен был тебя оставить, где нашел с пулей в голове. За что после и поплатился. Однако по какой-то причине через несколько дней ты напрочь потерял ориентацию и впал в детство. Это меня и спасло, ты оказался нужен. Вернее не столько ты, сколько то, что возможно осталось в твоей голове. Но видимо им надоело ждать, потому что ты вместо того что бы начинать вспоминать всё более углублялся в окружающую тебя действительность и даже придумал себе подходящее прошлое. К тому же они видимо нашли оптимальное приложение начерченного тобой маршрута. Письмо ты прочёл и новая карта у тебя в кармане. Так что думай сам егерь, что делать дальше. Если только ты сразу не отведёшь нас к городу, то начать предлагаю именно с архивов «Водоканала».