Третье правило возврата

 - Безусловно, - подтверждает мои догадки Гард.
– Кстати, а какой исход после выхода из этого кабинета устроил бы вас?

 - Меня бы вполне устроило, если бы вы перестали говорить загадками - это раз, - без обиняков заявляю я.
– И оставили в покое, вернув в лечебницу - это два. Я прекрасно осознаю, что, несмотря на ситуацию с отсутствием контроля, именно я послужила причиной увечий для множества людей. Обществу будет спокойнее, если преступник останется там, где не будет олицетворять ходячую опасность для остальных.

 - Вы правильно сказали о преступнике, - Гард складывает руки на груди.
– Осталось только определить, кто в данной ситуации является настоящим злодеем.

 Я стискиваю зубы, потому что начинаю ощущать поднимающееся из глубин души раздражение. И мысль как-нибудь покалечить исцеленного мною же человека кажется уже не самой плохой - лишь бы оставил свои пространные разговоры о великом благе - но тут вмешивается Грион:

 - Аврелий, давай ближе к делу. Ты...волнуешь Виолу.

 - В смысле, что перехватывает дыхание?
– неожиданно иронично улыбается Гард.

 - В смысле, что хочется забрать все то, что когда-то отдала вам для излечения, - не без удовольствия наблюдаю я, как шутливое выражение покидает лицо Верховного Судьи.

 - Ну, хорошо, - он поднимает ладони вверх, будто демонстрируя, что моя взяла, и я заметно расслабляюсь. Как оказалось, зря...
– Нам нужна ваша помощь, Виола.

 - Вот как...
– я впервые после того, как оказываюсь в кабинете Гарда, испытываю нечто сродни облегчению. А потому руки сами собой тянутся образовать замок, чтобы хоть как-то защититься от несомненного таланта Аврелия влиять словом на людей. Есть такие маги среди нас - могут склонить на свою сторону кого угодно. Хорошо, что этот решил стать Верховным Судьей. На таком посту влиять будут стараться скорее на него. Да и если нужна, значит, должен попытаться решить все мирным путем. Но предосторожность...она никогда не помешает.

 Я встаю с отведенного мне стула и спокойно смотрю на Гарда:

 - Позволите? Не хотелось бы слушать ваше предложение, боясь оказаться под неосознанным влиянием.

 - Конечно, - кивает Гард. Надо же, раз не перечит, значит, действительно помощь нужна. Раз так, я не могу отказать страждущему в последней исповеди. Меня-то на нее толкнули из самых лучших побуждений.

 Вооружившись разрешением Верховного, я направляюсь к дивану, который некоторое время назад занимал Исповедник, и присаживаюсь рядом с подлокотником, удобно упираясь в него локтем, так, чтобы в поле зрения попадали и Грион, и Аврелий. Корпус при этом совсем немного смещается вправо, и, кажется, волшебная змеечка комбинезона съезжает вниз. Совсем чуть-чуть, но этого хватает, чтобы взгляд Гриона очутился где-то в районе моей груди, а Аврелий с интересом оценил мой переговорный наряд. Вот уж кто никогда не подумает, что такой костюм может выдать управление Судей. Во всяком случае, неожиданным эффектом я довольна. Надо будет как-нибудь надеть это чудо инженерной мысли еще раз.

 -Вот теперь я готова слушать ваши предложения, - но фраза в свете случившегося мгновение назад конфуза звучит несколько двусмысленно. Будь здесь только муж, обошлось бы обычной мыслью на тему того, что я пытаюсь его соблазнить, но при Гарде как-то неудобно думать об этом. Хотя...кого это должно волновать? Меня? Уж точно нет. Я давно пришла к миру с самой собой, будучи пациенткой лечебницы святого Защитника.

 - Что вам известно о действиях Ангела с того момента, как вы оказались в тюрьме?
– просто спрашивает Аврелий, и я ловлю себя на мысли, что деловой тон, заданный его спокойной речью, мне очень импонирует. А вот молчаливость мужа в противовес вчерашней болтовне и тому, что я наблюдала с утра, наоборот напрягает. Перед глазами внезапно вспыхивает воспоминание от ощущения его кожи под руками, когда я доставала из-за ворота цепочку, и я незаметно бросаю взгляд на шею Гриона, со странным облегчением отмечая, что вещица все еще на своем месте: кто-то чересчур разволновавшийся опять измочалил ворот так, что стала видна часть звеньев.

 - Только то, что было в газетах, - пожимаю плечами я.
– То есть последние полгода из жизни маньяка выпали.

 - У меня для вас есть некоторая информация, с которой стоило бы ознакомиться. Грион?
– Аврелий передает мужу тонкую папку, и Инквизитор поднимается со своего места, подходя ближе ко мне и передавая документы.

– Не торопитесь открывать, - предупреждает мужчина.
– Некоторые вещи оттуда могут шокировать.

 Но я его не слушаю. Руки сами тянутся к тонкому картону, скрывающему приготовленные для меня сведения. А потом, заглянув внутрь, я на минуту, кажущуюся бесконечностью, прикрываю глаза, чтобы справиться с накатившим приступом тошноты. Гард все подгадал. Он также и знал, какое впечатление произведет полученная отсюда информация. Но меня больше не возьмешь на картинках. Я сглатываю и снова открываю глаза, чтобы дрожащими руками разложить на диване обнаруженные внутри папки фотографии. Крылья. Шесть пар крыльев. Вырезанных скальпелем на коже. Знаков Ангела, которых мне из-за лечебницы увидеть не удалось...

 - На которой из них ваша Александра, Аврелий?
– наверняка это не тот вопрос, который от меня ожидали услышать. Но я уже не испытываю неловкости оттого, что ставлю людей в то же положение, в котором по их воле оказалась сама. Хочешь, чтобы я испытала боль - почувствуй ее сам.

 Мужчин здесь явно больше, чем женщин. В первой шестерке - с точностью до наоборот. Что же это такое? Ангел, конечно, псих, но и в его действиях должна быть логика...

 - Третья слева в нижнем ряду, - не глядя в мою сторону, отзывается Аврелий. Нет, господин Судья, мне не жаль, что заставила вас вспомнить. Как и вы не испытывали жалости, подсовывая мне эту папку.

 Покойной Александре Гард автограф оставили на пояснице. Как всегда, тонкая и безумно красивая работа. Это раньше я с ужасом думала о том, что может сотворить Ангел с одним только скальпелем в руке. Сейчас могу по достоинству оценить его работу. Наверное, убив Фредерика, я тоже в какой-то степени приблизилась на шаг к безумию... Он прорезает каждое перышко так, словно от этого зависит жизнь. Если все так, как Ангел пытался устроить со мной, то делает все это еще тогда, когда жертва жива. Он видит в нанесении человеку увечий какой-то свой тайный смысл. Осталось понять, какой...

 Одна деталь привлекает мое внимание. Точнее, я случайно замечаю, что количество перьев на крыльях каждой жертвы разнится. Интуитивно перемешиваю фотографии таким образом, чтобы они расположились в порядке возрастания. Снимок Александры оказывается последним...он просто изображает таким образом порядковые номера жертв.

 - А есть фотографии со следами скальпеля первых восьми...нет, семи жертв?
– вовремя поправляюсь я, оторвавшись от созерцания узоров маньяка.

 Гард молча кивает и уже сам приносит мне папку, поравнявшись с Грионом. Оба они с интересом наблюдают, как я располагаю фотографии в нужном порядке.

 - Нет единицы...
– задумчиво говорю я.
– И вот этот - лишний, у него не тот рисунок, он проходной материал. Тот самый пожилой маг, да?
– обращаясь к мужчинам, я провожу рукой над снимками.

 - Верно. Что вы хотите сказать, Виола?
– озабоченно спрашивает Гард.

 - Только то, что девушка, убитая им после меня - вторая. Не первая. Первое место вакантно до сих пор. Итого выходит двенадцать жертв с порядковыми номерами и одно незаконченное - первое, мое. А что с теми, кто был до крылатых?
– вновь интересуюсь я.

 - На них крыльев нет, только колотые ножевые ранения.

 Это говорит Грион. Конечно, именно в то время они начинали охоту на Ангела, когда он не перешел на живопись по телу. Когда еще просто рисовал крылья на стене, ближе всего к которой лежала убитая им жертва. Кровью рисовал, конечно. В этом он, надо сказать, не очень оригинален... И Грион знает, о чем говорит. Я помню, как он возвращался домой с трясущимися от гнева и шока руками. Помню, как мы вместе боролись с этим. Помню...да, помню. Этого до сих пор много в моей голове. Я бросаю непроизвольный взгляд на его руки и замечаю, что даже сейчас, по прошествии года, кисти мужа подрагивают. Перенапряжение. Сильное. Жаль...