Третий дубль (из сборника "Белая дурь")

— Ну вот…— сказал кто-то, когда из-за угла появился человек. Но тут же разочарованно протянул: — Нет, не Леня…

С улицы Халтурина, в направлении съемочной группы двигался мужчина с потфелем в руках. Поравнявшись с ним, козлоподобный спросил у него что-то. Но тот даже не остановился. Подойдя к группе, он окинул телевизионщиков отсутствующим взглядом. В его глазах не было обычного для таких ситуаций любопытства.

— Уважаемый! — ласково окликнул мужчину Максимов, но тот продолжал двигаться.— Уважаемый! — повторил режиссер.

— Это вы мне? — мужчина оглянулся.

— Да, вам.— Максимов встал, подошел к мужчине.— Вы не видели там, за углом,— Лев Андреевич махнул рукой в сторону улицы Халтурина,— велосипедиста? Такой странный молодой человек… лохматый и в бурнусе…

— В чем? — переспросил мужчина. Похоже, что мыслями он был где-то далеко.

— В бурнусе. Знаете, такая черно-желтая хламида.

— Нет! Не заметил,— мужчина извинительно улыбнулся.— Велосипед, по-моему, там есть. У Зимней канавки, но человек в бурнусе… Нет, нет, не заметил.

— Что же, велосипед без велосипедиста? — растерянно спросил Максимов, но в это время администратор крикнул:

— Толик идет! — И все повернулись в сторону улицы Халтурина. Козлоподобный, выйдя из-за угла, широко развел руками.

— Чтоб ему пусто было! — сквозь зубы проворчал режиссер и сделал нетерпеливый жест рукой, призывая Толика поторопиться.

— Что он, купается в Зимней канавке? — спросил Максимов, когда запыхавшийся Рюмин притрусил к колонне.

— Нет его там, Лев Андреевич. Укатил наш корифей.

— Как укатил?! А велосипед?

— На велосипеде и укатил,— засмеялся козлоподобный.— У него ноги длинные. Знай жмет на педали.

— Да как же…— начал Максимов и оглянулся, отыскивая мужчину с портфелем. Но того уже и след простыл.— Вот же товарищ сейчас сказал, ты с ним повстречался, что велосипед на набережной лежит,— он растерянно оглядел собравшихся в кружок участников съемки.

— Сказал,— подтвердил администратор.— Только он какой-то малахольный. Надо проверить.

Несколько человек отправились на улицу Халтурина. Максимов не утерпел, пошел с ними. Ни Орешникова, ни велосипеда они не нашли.

Режиссер посмотрел на часы — было половина седьмого. Сказал устало:

— Все, ребята, разъехались. Доснимать клип я не буду…

2

Капитан Панин уже собирался пойти домой, когда в кабинет заглянул шеф, начальник уголовного розыска Семеновский.

— Александр Сергеевич, на тебя опять «телега» пришла,— сказал он довольно миролюбиво.

Панин понял, что начальство хочет свалить на него какое-нибудь малопривлекательное дело и потому большого разноса не будет.

— Догадываешься откуда?

— Даже моей интуиции на это хватает, товарищ полковник.

— Нет, капитан, такого сюрприза ты не ожидал. Написал на тебя рапорт сам товарищ Зайцев…

Зайцев был начальником ГАИ.

— Перечислил все твои прежние нарушения…

— Николай Николаевич, их всего-то два! За три года!

— Два, ставших известными Зайцеву.— Полковник многозначительно посмотрел на Панина.— И позавчера третье. По Приморскому шоссе в черте города ты гнал за сто. На правительственной трассе.

— Ехал в Ольгино делать обыск у Сарнова. Служебные дела. Была бы мигалка…

— Ах, мигалка?! И еще эскорт мотоциклистов? Ты, по-моему, не совсем понимаешь, какие тучи над твоей головой сгустились. Зайцев человек принципиальный. Гласность так гласность! Равенство перед законом? Для всех! И прежде всего для работников уголовного розыска.

— А для автомашин с семерками? — буркнул капитан. Номера, начинающиеся с 77, имели машины высшего ленинградского начальства.

Семеновский сделал вид, что не расслышал:

— Мне надоело объясняться с Зайцевым, Саша.

— Ему самому хвост прищемили…— сорвалось у Панина с языка, и он густо покраснел.

— Саша,— шеф усмехнулся, глядя, как медленно уходит с лица Панина краска.— Ты хороший человек, даже краснеть в милиции не разучился, но считай лучше свои грехи. И готовь себя морально к выговору.

— Продам я машину, товарищ полковник. С ней только расходы. Буду ездить на казенной, с сиреной.

— А на своей, как все нормальные люди, ты ездить не можешь? Ну что бы произошло, сделай ты у Сарнова обыск на пятнадцать минут позже?

— Золотишко он успел бы припрятать! — улыбнулся Панин.— Искали бы мы его рыжие побрякушки трое суток. Вот что такое пятнадцать минут!

Семеновский вздохнул.

— Не могу я ездить медленно, Николай Николаевич. Честно, не могу! Это как болезнь. Правда. Бывает, сажусь за руль и думаю — торопиться некуда, поеду нормально. Хоть на город посмотрю, на девушек… Нет, жмет нога на газ. Укачивет меня, товарищ начальник, медленная езда.

— Ладно, завтра я решу, какой тебе выговор объявить,— сказал Семеновский деловито.— А сейчас есть для тебя срочное дело…

Панин улыбнулся и подумал: «С этого бы и начинал».

— Ты певца Орешникова знаешь?

— Леонида?

— Значит, знаешь. Ты у нас меломан и интеллектуал. Тебе им и заниматься. Сегодня на пресс-конференции журналисты подняли вопрос о его исчезновении.

— Как это? — удивился Панин.— Такой известный певец и пропал бесследно?