Третий фронт. Партизаны из будущего
Шрифт:
Колоть пленного — дело нудное и неинтересное. Офицер смотрел в землю и боялся поднять на меня глаза. Видно, ему немного не так рассказывали о войне. Немецкая агитка была направлена на то, что они, Великая Германия, будут радостно шагать строем, изредка постреливая в совсем уже обнаглевших комиссаров. Такой блицкриг… А на самом деле — кровь, грязь, смерть, — и вот уже бравый воин боится лишний раз дернуться, чтобы эти русские не пустили его в расход, как всех предыдущих.
— Ты откуда? — Олег перевел.
— Аугсбург.
Тут перевод не требовался.
—
Он кивнул, не отвечая. Видно, мой спокойный тон, выбранный к разговору с немцем, ему не сильно нравился.
— Рассказывай… — предложила я. — Тогда останешься мужчиной, нет — отрежу яйца.
Немец сначала не поверил и замотал головой. То, что убивают, — это он понимал, то, что бьют, — это как-то естественно. Но вот то, что женщина спокойно обещает отрезать и при этом даже не кричит… Эх, парень, ломка сознания — вещь жестокая. Более жестокая, чем когда ломают тело.
Я достала эсэсовский кинжал. Как тогда трофеем разжилась, так и оставила себе. Немец все еще не верил, но уже боялся. Олег придержал пленного за плечи, а я приблизила кинжал к дорогому месту. И «тут Остапа понесло»…
Лагерь военнопленных, вернее, сборный пункт, они устроили возле Березы. Селение такое — Береза. Немец так и сказал. Олег перевел — возле дерева березы. Я сначала тоже не въехала.
«Но если туп, как дерево, — родишься баобабом…»
Веселые, однако, названия деревенек в Белоруссии. Только потом сообразила, что Березу на карте видела. Точно. Она на пятьдесят километров ближе к Бресту, чем мы сейчас сидим.
Про лагерь он тоже наплел немного. Какие лагеря в первые дни войны? Так — нашли поле, огородили двойной колючкой, собак пустили, караулы выставили. Изнутри решиться на побег — гиблое дело, а вот снаружи… Приятная мысль, надо обмозговать. Тем более, как он сказал — с дороги видно. Оно-то видно, но стоит ли нам туда соваться? По карте — место уж больно оживленное. Ладно, будем ближе — подумаем.
Основные силы, как мы и предполагали, грозной волной ушли дальше. Бои идут уже в районе Слуцка — двести километров на восток. Сейчас в этом районе работают только подразделения технического обеспечения наступательной армии. И конечно, всякие там эсэс.
Как я поняла, мы оказались за гребнем стальной волны. Причем, если идти на восток, нас разобьет этот вал об своих да еще и накроет сверху. У боевых пловцов есть понятие «уйти под волну» — это когда работается в нижней точке колебания волн, а высокие пропускаются над собой.
В общем, офицер пел, но от этого пения легче не становилось. Все, что надо — имелось в ноутбуках. А нового — что нового может быть за день пребывания?
Особой ценности немец для нас не представлял, что я и сказала Олегу. Тот согласился. Таскать за собой лишний груз в данной обстановке — непозволительная роскошь. Так что Олежек, недолго думая, поднял немца, и они ушли…
Я решил перебрать свои диски, посмотреть, чего же у меня с собой есть. Достал футляр, открыл его, смотрю. Тут Ника подошла, тоже смотрит на мои сокровища, я не отвлекаюсь, перебираю. Так, «Справочник военной авиации», потом «Вся авиация России», дрова к ноуту, софтовые диски, «Сталкер «Чистое небо», «Сталкер «Тени Чернобыля», «Энциклопедия Брокгауза и Евфрона», кино «Грозовые ворота», три чистые двухсторонние ДВД болванки, одна записанная ДВД двухсторонняя с некоторыми выпусками документального
фильма «Ударная сила»…— А это чего? — спросила Ника, указывая на двухсторонний ДВД с какой-то неразборчивой надписью возле самой дырки. Я тут же покраснел и стал убирать диски.
— Ничего там интересного нету больше, — пробурчал я.
— Порнуха, что ли? — поинтересовался подошедший Степан.
— Нет, не порнуха, — снова буркнул я и покраснел еще сильнее. — Аниме… — и с этими словами попытался скрыться…
Но скрыться не вышло. Услышав про аниме, меня перехватил Олег.
— Еще один… А какое? — полюбопытствовал он. — Сам посматриваю. Ой! Дошло до меня. Мы ж в сорок пятом с япами воевать будем… Поосторожнее надо будет. Чтоб предки тех, кто этим в будущем заниматься станет, войну пережили…
— Всякое разное… — ответил я, явно не желая продолжать эту тему, опасаясь возможных насмешек, и стал отмазываться: — Это вообще не мое, это… сестры моей диски! Вот!
Но отмазки выглядели неубедительно…
— Так, повеселились, и хватит… — сказал я, пытаясь сменить тему разговора. — Там есть среди трофеев какой-нибудь пистолет примерно с ПМ размером? Чтоб в карман-кобуру на техничке влез мне. А то ТТ не влезает, здоровый больно…
— Угу… Сестры… Ну, тогда у меня на винте вообще соседа, — улыбнулся Олег. — Что до пистолета… Отдай «тэтэшку» тогда.
Мы остановились на ночлег. Все-таки пятнадцать часов марша — это долго. Но что делать — чем дальше уйдем, тем спокойнее. Ну, в общем, стали мы, технику замаскировали. Народ дозорных рассылает. А мне что делать? Спать не хочется, хоть и устал, как собака. Решил побродить по окрестностям. Взял эсвэтэшку и пошел. Бродил часа два где-то, когда вдруг голоса услышал. Прислушался я — по-нашему говорят. Ну, думаю, надо глянуть, кто там. Подполз к источнику шума… Погранцы, пять человек. Из оружия — сиротливая трехлинейка. Ну, может, у кого пистолет есть. Все ранены, но легко. Окликнул я их. Народ напрягся сначала, но потом прикинули, видно, что немцы их бы не звали, а стрелять сразу бы и начали. Позвали меня, чтобы я вышел к ним, значит. Я и вышел. Поговорили. Они сказали, что в крепости были. В Брестской. Но когда фрицы поперли, их от отряда отрезали. Вот они и пошли помощь искать. Ну, я им тоже рассказал, что мы сами окруженцы.
— Слушай, — начал один и тут знаки различия увидел. — Извините, товарищ военинженер. Разрешите обратиться?
— Обращайся. И без чинов.
— А вы нашим помочь не можете? Сами они из крепости не выйдут. И в ней не отсидятся. Артиллерией их побьют там. Да и немцы что-то большое подтянули. Там такие разрывы от снарядов, что о-го-го.
— Помочь? — я призадумался. — Хм… Для атаки нас мало. Хотя… Пара танков есть… Разве что пошуметь нам, чтоб немцы отвлеклись… Если ваши в это время на прорыв пойдут, то, может, и выскочат. Сколько до места осталось?
— Да километров пятнадцать.
«Два часа марша. Может, три, — подумал я, — нормально. Подойдем затемно. Не должны фрицы насторожиться».
Тут меня осенило — большие разрывы. Брест… тысяча девятьсот сорок первый год. Я аж дыхание задержал, чтоб удачу не спугнуть.
— И вот еще что, боец, — когда будем к врагу подходить, ты мне покажешь, где орудия стоят и где это нечто большое, по твоим прикидкам. Хоть сторону укажи.
— Есть!
Привел я погранцов в лагерь и с ходу кричу: «Подготовиться к выдвижению!»