Третий фронт. Партизаны из будущего

Степан

Народ отдыхает в меру способностей и испорченности. У Олега — любофф, что, кстати, совсем не плохо. У Ники — пока что-то непонятное. Нашли, блин, время, хотя это я, скорее, от зависти. Олегыч что-то изобретал. Все, короче, нормально.

Пока нормально. Но ситуация подвешенная. Для партизанского отряда мы слишком большие. И имеем слишком много техники, а уйти в леса наглухо мы с ней не сможем. Для боя с регулярной армией — наоборот, маленькие. Правда, для своего размера — зубастые-е-е-е… Но армия не посылает против лиц, шалящих на коммуникациях, силы равного размера. Посылают либо меньше, пока не считают серьезной угрозой, либо больше, когда достанут. А мы немцев достали. То есть, конечно, не только мы, но и мы тоже.

У Смоленска они тормознулись, факт. И чего им делать? Можно — собрать все четыре танковые группы в центре и ломануться на Москву не оглядываясь. Тогда нам придется гробиться, но не допустить нормального снабжения. Хотя, по-моему — не пойдут немцы на самоубийство. В нашей реальности не решились в куда лучших условиях. Значит, здесь — не рискнут тем более. Второй вариант — подчистить фланги и тылы. На наш взгляд — наиболее реальный. А значит, скоро нашим ребятам севернее и южнее Белоруссии предстоит попасть под фланговые удары танков Гота и зама Гудериана соответственно. Тяжко им там будет…

А нам предстоит пообщаться с земляками фюрера из сорок пятой дивизии и их корешами из егерских команд и эсэс. Не считая борцов с кровавосталинским режимом, типа «таксистов». Как боевая сила они беспокойства не вызывают, зато сильно беспокоят как первостатейные сволочи.

Что мы этому сможем противопоставить? Один вариант — диверсионно-партизанские действия. Вариант хороший, Нике понравится, и Старинов очень нам в этом поможет. Но, во-первых — про технику в этом варианте можно смело забыть, во-вторых — из нашей честной компании большинство не диверсанты. Скорее — лихая конница Семена Михайловича, сменившая коней на танки и броневики. Налететь и расстрелять. В сущности, и танки мы используем, как предполагалось применять бэтэшки перед войной. Прелесть тяжелых танков понимает разве что Док. А это означает, что скоро столкновения с немцами пойдут по «Степиному варианту». Хреновому, не правда ли?

Второй вариант — выход к своим. Сложный вариант, ничего не скажу. Требуется устойчивая связь, согласование между собой и с Москвой, разведка, авиаподдержка, карты, отвлекающие действия армии и тэде, и тэпэ. В активе — немцам будет весело нас ловить, а сколько мы успеем наворочать… Но требуется очень тщательная проработка, а то угробимся.

В рамках подготовки второго варианта Саня был отправлен Карбышевым в разведпоиск. Задача — найти площадку для приема тяжелых транспортных самолетов. Раненых и гражданских необходимо эвакуировать. Хотя понятно, что всех не удастся — для этого надо сначала Аньку от Олега оторвать. И Катерину тоже не отправишь, хотя надо. Но наша группа сейчас для нее — единственное место, где ей не страшно.

Разговор в группе ГФП ГА «Центр», временная полевая комендатура, Белосток

— В определенной степени все наши успехи на Восточном фронте обусловлены отсутствием у русских войск налаженного взаимодействия и нормальной связи.

Хочу отметить, что противник воюет безрассудно храбро и отчаянно. К сожалению, этого мало — крайне необходимо еще и умение. Пока его нет — наши доблестные солдаты более-менее справляются. Но как только в действие вступают отлично подготовленные диверсанты НКВД — армейцы впадают в ступор.

Пожилой розовощекий толстяк вытер пот с аккуратной, похожей на отполированный бильярдный шар лысины и отпил минералки.

— Как-то не похоже на русских — применение радиоглушения при уничтожении гарнизона, грамотно подготовленный отсечный огонь. И эти подвижные снайперские засады. — Высокий, худощавый гауптштурмфюрер из СД откинулся на спинку кресла и нервно забарабанил пальцами по столешнице.

— Не стоит недооценивать противника, мой мальчик, уж поверь старому солдату. Я ведь воевал с русскими — в четырнадцатом году, в Восточной Пруссии. Сначала мы думали, что выпнем их сразу до Варшавы или дальше, но как же нам намяли бока… Если бы Самсонов и Ренненкампф действовали осмотрительнее, кто знает, к кому повернулась бы фортуна.

— Если бы, если бы… прочесывание прилегающего леса в районе расположения деревни ничего не дало, — несколько раздраженно отозвался эсэсовец, — а вот ваше предложение, уважаемый Хельмут, по организации «ловли на живца» принесло результат — группа снайперов уничтожена.

— Мое предложение усилить состав подразделений ГФП, СД и жандармерии, увеличить посты и патрули не встретило понимания у этого остолопа Бреннеке. Особенно после уничтожения «Карла» и К-98. Единственное, на что его хватило — использовать этих хорватов в «акциях умиротворения» против местного населения. Только после инцидента с депо Кобрина и уничтожения моста армейцы поняли всю сложность обстановки в их тылу.

— До этого нас вежливо извещали, что наличных частей хватает только на охрану объектов, — хмыкнул новый начальник группы ГФП.

— Больше всего пользы принесло ваше назначение к нам, мой дорогой Ланге. Я просто не понимаю, как его могли назначить на этот пост — куча амбиций, масса самомнения и абсолютный ноль в профессиональном плане. Зато старый партиец и друг чуть ли не самого Гейдриха. — Толстяк досадливо сморщился.

— Я понимаю ваше недовольство, Готлиб, пока хорваты с энтузиазмом, достойным лучшего применения, действовали в деревнях, жандармерия и полиция метались по дорогам или стояли в патрулях, русские диверсанты спокойно обделывали свои дела. Скорее всего, и гибель обергруппенфюрера неслучайна…

Начальник ГФП поднялся из-за стола, подошел к распахнутому окну и присел на подоконник.

— То есть вы полагаете, Рихард, что все эти события — звенья одной цепи? — поинтересовался эсдэшник.

— Более чем уверен, Вальтер… и со мной согласен наш старина Талленбаум. — Толстяк, улыбнувшись, приложил руку к груди и слегка наклонил голову.

— Но вернемся к наши баранам, — посерьезнел Готлиб, — надеюсь, вы понимаете, что без хорошей сети агентуры нам не удастся изменить статус-кво в нашу пользу? И вдобавок, надо безотлагательно решать вопрос со вспомогательной полицией.

— Н-да, вы явно с уважением, если не симпатией, относитесь к этим русским унтерменшам, — вскользь обронил Вальтер Золле, скучающе рассматривая свой идеальный маникюр.

— Мой мальчик, вся эта риторика насчет неполноценности славян и трескучие фразы про высшую арийскую расу хороши на партийных съездах… и, пожалуй, при нашем гауляйтере, но мы — реалисты и прекрасно понимаем, что русские — это не французы, не поляки и тем более не англичане. Вспомните — тридцать девятый год, наши победоносные войска маршем прошли по всей Европе — она рухнула, как карточный домик. А что мы имеем сейчас? Наши солдаты топчутся у стен Смоленска, до сих пор в лесах гуляют толпы русских солдат. И заметьте, вся агитация насчет «освобождения угнетенного народа России от жидокомиссаров» отнюдь не встречает отклика у этих самых «угнетенных».

Толстяк шумно вздохнул, тщательно промокнул лоб и надолго приложился к минералке.

Наступившую паузу прервал Хельмут Лемке, начальник полевой жандармерии:

— Я целиком и полностью согласен с коллегой Талленбаумом и хотел бы продолжить его мысль по поводу вспомогательной полиции — если на своих жандармов я могу положиться без оглядки, то с этими уродами из аборигенов мы еще наплачемся.

— Ну зачем же так огульно охаивать преданных нам «помощников»?! Все они питают ненависть к Советам, храбро борются с противниками рейха, — заметил Рихард Ланге.