Третий изгой

Свидетелем дальнейшего общения безопасника и Планкета Белов не представилось возможности быть. Он поспешно покинул комнату совещаний и направился в свой кабинет.

Тайное становится явным. День Ч 13:40

Белов просматривал запись присланную Леонтием Марковичем, плотно сжав губы. Время от времени он сокрушенно качал головой и тихо бормотал:

– Вот уж точно, на всякого мудреца довольно простоты.

Игорь Михайлович печально усмехнулся:

– Кто бы мог подумать, что Планкет так глупо лопухнется. А вот Леонид Маркович молодец, засек. Что ни говори, профи. Не зря его за глаза Кумом кличут.

Скрытая видеокамера подробно зафиксировала все, что происходило на экране ноутбука Планкета. И эти действия Боба имели явно неприятный запашок. Планкет упорно пытался получить доступ к информации, на которую у него не было допуска. Но это еще было-бы полбеды, на грани криминала. А вот то, что Планкет отправлял собранную информацию по электронной почте не зарегистрированному адресату, точно можно было квалифицировать как промышленный шпионаж. И в лучшем случае это грозило тюремным сроком, если руководство венчурного фонда разжалобится. Хотя надежда на жалость была призрачной.

Белов зажал зубами кончик шариковой ручки, и задумчиво прищурился:

– Стоп. Получается за Планкетом велось наблюдение скрытой камерой. Но это нарушение установленного регламента. Хотя этот дурацкий регламент наверняка не является руководством для безопасников. В соответствии с установленным регламентом камеры наблюдения ставились в рабочих помещениях не скрытно, а наоборот демонстративно и показушно. Это было включено в один из пунктов венчурного договора между привлеченными к работе сотрудниками и работодателями. У сотрудников такое мероприятие должно было создать впечатление, что ничего из реализованного в стенах предприятия утаить не удастся. А у работодателей соответственно сформировать уверенность, что все под контролем. Игорь Михайлович не был сторонником подобной инновации. Он полагал что именно доверительные отношения повышают производительность труда и эффективность отдачи затраченных средств и усилий. Но напор убежденных в своей правоте профанов ему преодолеть не удалось. Сам Белов имел вполне узаконенный доступ к видеоматериалам из всех лабораторий. Полномочия остальных менеджеров на такой доступ строго ограничивались курируемыми ими объектами. Планкет пренебрег этим правилом. Скрытно это он сделал или с показушным нахальством баловня судьбы, которое было ему присуще, уже не имело значения. Грань разрешенного он перешел. Результат не заставил себя ждать. Безопасники взяли его на карандаш. У Планкета были свои представления о дозволенном и не дозволенном, которые резко отличались от общепринятых. Этими своими представлениями, вернее соответствовавшим этим представлениям поступками он бравировал. Поначалу многих его поведение шокировал, но постепенно к его, по большей части безобидным выходкам, привыкли и смирились с ними. Но в данном случае это уже была не безобидная шутка. А главное Планкет это прекрасно осознавал. Об этом говорила его реакция на разоблачение. Судьба впервые свела Игоря Михайловича с Планкетом именно на этом проекте. До этого их интересы и пути не пересекались. Как и положено административному методологу предприятия, Игорь Михайлович тщательно ознакомился с досье на тех, с кем ему предстояло тянуть лямку производственных отношений. Боб Планкет резко выделялся на фоне остального менеджерского состава. Хотя и остальные менеджеры были людьми незаурядные с большим опытом участия в подобного рода мероприятиях. Планкет установил рекорд среди остальных сотрудников по количеству посещений кабинета Белова. Игорю Михайловичу иногда приходила на ум крамольная мысль:

– «Если Боб с таким же упорством и рвением посещает и остальное руководство в лице инвесторов, то когда он успевает работать?»

В одном Планкету трудно было отказать – он до мельчайших подробностей был в курсе всего того, что происходило на предприятии. Тем не менее досье на господина Планкета оказалось довольно худеньким. Оно было представлено стандартным анкетным бланком и автобиографией. Из анкеты следовало что первое высшее образование Боб получил еще в Советском Союзе. И был он тогда никаким не Бобом и никаким не Планкетом, а Борисом Ивановичем Платоновым. Эмигрировал. Покатался по миру. Умудрился получить еще одно образование в Йеле. Этим своим достижением Боб очень гордился и кичился. Остальные малоинтересные подробности были представлены Планкетом-Платоновым в автобиографии. Данным этой автобиографии Белов не склонен был доверять. Документ скорее предназначался чтобы скрыть нежелательные подробности биографии, а не высветить их. И о том, как Платонов стал Планкетом Борис Иванович предпочитал не распространяться как автобиографии, так и в повседневной жизни. Наоборот, он стремился показать, что он коренной американец. Он даже взял на вооружение коверканье русских фраз. Конечно, изменить имя и фамилию не преступление, а вполне узаконенная процедура. Но подобный поступок невольно наводил на определенные размышления. И в первую очередь Белова тревожило то, что Планкет мертвой хваткой вцепился в его ручную ворону.

Карлуша. День Ч 14:20

Игорь Михайлович мысленно отметил:

– «Не видно и не слышно Карлуши. Заныкался, Чувствует опасность.»

В голове Белова сформировалась фраза сказанная чужим, но очень знакомым голосом:

– «Что соскучился? Не особенно я и ныкаюсь, просто ситуация обязывает. Как говорят у них ноблес оближ»

Игорь Михайлович вздрогнул и стал испуганно таращиться по сторонам. Его ручная ворона как обычно сидела на шкафу и разглядывала его с независимым видом.

Появился Карлуша у Игоря Михайловича случайно. Белов спас его от неминуемой гибели еще, когда птица была несмышленым слетком, которым захотела полакомиться кошка. Вскармливание птенца отняло немало сил у Игоря Михайловича. Правда эти усилия с лихвой были вознаграждены обретением верного друга. Но как известно ни одно доброе дело не остается безнаказанным. С появлением птицы в душе Белова поселилась тревога. Игорь Михайлович, с одной стороны надеялся, а с другой стороны до боли в сердце осознавал, что птица однажды улетит и больше никогда не вернется. Но из друга нельзя делать пленника. Форточка в кабинете Игоря Михайловича была постоянно открыта и ничуть не ограничивала свободы птицы. В свою очередь Карлуша не пренебрегал прогулками на воле. Во время долгого отсутствия птицы на Белова наваливалась тоска и рвала душу в клочья горечь утраты. Радостное облегчение наступало, когда Карлуша появлялся в форточке. Со временем они оба, и человек, и птица, привыкли к такому положению вещей. Карлуша своим периодическими появлениями скрашивал однообразие деловых будней Игоря Михайловича.

Знакомство Планкета с Карлушей.

Белов посмотрел на птицу и улыбнулся. Ему вспомнилось как Планкет познакомился с его питомцем. Это случилось задолго до Дня Ч, и задолго до того, как образовалась проблема Ценципера. Планкет тогда только совершал первые шаги на новом поприще , но уже успел надоесть Белову своими частыми визитами.

В памяти Игоря Михайловича всплыли мельчайшие подробности той встречи вплоть скрипа двери в его кабинет. На пороге стоял Боб Планкет собственной персоной. На его лице расплывалась американская улыбка, показного дружелюбия:

– Хай, Гарри.

Из-за спины Боба выглядывало растерянное лицо секретарши Игоря Михайловича. Без слов было ясно, что ей нечего было противопоставить напору Планкета.

Сам Игорь Михайлович при желании мог дать фору в артистизме и более выпендрежникам, чем Боб. Он вальяжно привстал в своем кресле и развел руки в стороны жестом показушного гостеприимство:

– Какие люди почтили мою скромную обитель своим присутствием. Рад. Очень рад.

Тем временем Альтер Эго Белова уже состроило недовольную гримасу:

– «Какого черта его принесло. Теперь придется слушать его очередную ахинею, приправленную американскими теориями бизнеса.»

Игорь Михайлович приветливо улыбнулся гостю:

– Кофе не предлагаю. Конечно же виски? Вам Джек Дэниэлс, или Джемесон?

Боб небрежно отмахнулся рукой:

– Мне, все равно. Я иметь желание поговорить о делах.

Альтер Эго ехидно прокомментировало:

– «Тоже мне американец. До сих пор не составил ясного представления о сортах виски. Ну, ну. Посмотрим, что он на этот раз приволок в своем загашнике.»

В загашнике Боб приволок свое недовольство. Он крутил пальцами стакан с виски на столе и распинался о том, что работы в большинстве стартапов идут с недостаточной интенсивностью и выходят из графика бизнес плана. Белов согласно кивал головой и изредка вежливо поддакивал.

Наконец Боб произнес фразу, которая окончательно объединила сарказм Альтер Эго и лопнувшее терпение Прима Эго Игоря Михайловича:

– У нас в штатах не потерпели бы такой положений дел. Или ты делаешь качественно работа, или биржа труда. Только в Россия такое еще возможно. С этим надо делать борьба.

В горле у Белова булькнуло недовольство, но он сдержался:

– Боб вы не интересовались интродукцией?

Планкет непонимающе наморщил лоб: