Третий лишний

Алла прыснула.

— Нет, такого мне точно не надо, — сказала она. — А если не про свадьбу, то про что ты спрашивал?

— Про замужество. Типа, готова ли ты к такому ответственному шагу, быть в горе и радости и пока смерть не разлучит и всё такое… — мне показалось, что я сформулировал свою мысль слишком расплывчато, и поспешил снова уточнить: — Короче, если я предложу тебе стать моей женой, ты согласишься или нет?

— О… — Алла чуть приоткрыла рот. — Ну… да. Да, соглашусь.

— А почему?

— Глупый, ну кто ж такие вопросы задает? На них и ответов-то нет нормальных. Потому что! Вот! — уверенно сказала она. — Но вообще сейчас моя очередь спрашивать. А ты мне предложишь это замужество? Или только спрашиваешь?

Я очень надеялся, что она не заметила моего колебания — тем более что оно длилось какое-то неуловимое мгновение.

***

В своей первой жизни я никогда не делал предложений девушкам, и все эти руки с сердцами прошли мимо меня. С первой женой всё вообще получилось как-то само собой — мы, конечно, говорили друг другу что-то про любовь, но после того, как нас застали врасплох её родители, взяли под козырек и начали готовиться к свадьбе. С остальными женами всё вообще происходило как-то буднично — мы съезжались, некоторое время жили вместе, а в какой-то момент решали зайти в ЗАГС. В третий раз мы забежали в это богоугодное заведение просто по дороге с работы — разумеется, подав предварительно заявление, у них там бюрократия развита не в меру.

Наверное, что-то подобное могло произойти и у нас с Аллой — например, нас бы сосватали мои родители во время летних каникул. Или в какой-то момент вернулся бы её отец, и мы опять же начали думать в сторону того, чтобы узаконить наши отношения, дабы не шокировать взрослых. Правда, мне эти штампы в паспортах были до одного места — я точно знал, что не они определяют, насколько крепкими бывают отношения мужчины и женщины. И дети тоже на это никак не влияют. Собственно, только сама пара и может решить — готовы они и дальше жить вместе или же пора разбегаться. Измены тоже из этой области, особенно если они становятся достоянием второй половинки — просто в этом случае решение о будущем приняли не оба партнера, а лишь один из них. Второй мог бы и проглотить обиду, но этого как раз делать в подавляющем большинстве случаев не стоило — обычно измена была следствием чего-то, она лишь помогала диагностировать проблему.

Но раз у нас с Аллой дело дошло до таких вот объяснялок, то кто я такой, чтобы не сделать того, чего девушка явно ждет?

— Конечно, — я пожал плечами. — Ты привлекательна, я — чертовски привлекателен, так чего время тянуть? Алла, ты выйдешь за меня замуж?

Я на всякий случай напрягся и поставил чай на стол, но вопреки моим ожиданиям, Алла не стала прыгать на меня с места. Она лишь посмотрела на меня над своей кружкой и тихо сказала «да». А потом снова опустила глаза.

Это меня удивило, пожалуй, больше всего. И я решил немного разбавить пафос момента.

— Здорово, у нас теперь всё, как у взрослых, — довольно произнес я. — Спасибо, что согласилась. Ал, а как мой вопрос будет на немецком?

— О… — она недоуменно посмотрела на меня. — А зачем тебе?

Конечно, для того, чтобы завоевать Польшу.

— Просто так, любопытно. Я на немецком только «гибен зи мир битте» знаю и «хенде хох», — я знал ещё пару выражений из фильмов про войну — и не только про войну, — но решил пока их не озвучивать. — Ну ещё — «ди эрстэ копоннэ марширт, ди цвайтэ копоннэ марширт»…

Алла засмеялась.

— Да ты почти полиглот! Я и забыла про эту фразу, надо будет её на экзамене ввернуть. [2] А твоя фраза… — она задумалась, — …твоя фраза будет звучать так — Willst du mich heiraten?

Она произнесла это с вопросительной интонацией, на что я очень надеялся. И вот теперь фраза из фильмов не про войну была очень к месту.

— Я-я, натюрлих, май фрау. Дас ист фантастиш! — сказал я.

И с удовлетворением наблюдал круглые глаза своей теперь уже официальной невесты.

[1] «Когда ты успела всё выучить?

Я учила этот предмет весь семестр.

Очень немногие хотят изучать немецкий язык. Всех интересует английский язык.

Это верно. Но моя тетя учила немецкий язык, и я пошла по её стопам».

Немецкий я знаю очень условно, поэтому переводил гугл-переводчиком. Возможно, напереводил с ошибками, но спишем их на то, что по-немецки говорят два русских человека, которые язык учили по советским учебникам.

У анекдота много вариаций, но вот вам такой: «Когда слышу немецкую речь (песню на немецком, немецкий марш), хочется захватить Польшу».

[2] Это из «Войны и мира» — Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert (Первая колонна марширует, вторая колонна марширует). «Фантастиш», думаю, в переводе не нуждается.-

Глава 12. Шашлык высшего сорта

Если бы старик и Валентин спросили меня, что нужно делать для ускоренного технического прогресса, я бы им сказал — вкладываться в массовую мобильную связь. Желательно одновременно ещё и развивать интернет — с фильмами, книгами и музыкой на любой вкус, — но тут я сомневался, что они сумеют переступить через распространенную в этом времени концепцию «запрещено всё, что не разрешено». Конечно, по факту и в моём будущем было примерно так, но полностью перекрыть вражеские голоса при наличии интернета не удалось даже китайцам, хотя они и очень старались.

Это, конечно, было опасно — в плане влияния на умы подрастающего поколения, — но удобство могло перевесить любые минусы. В 1984-м мне дико не хватало доставки продуктов за пару часов, не хватало возможности в два клика вызвать то же такси или найти нужную запчасть. Или просто оперативно связаться с человеком и обсудить какие-то вопросы, пусть не голосом, а в любом из мессенджеров.

Когда мы с Аллой расставались утром на пересадочной станции метро — она на несколько часов выпадала из моей жизни, и я понятия не имел, где она и что с ней. В будущем таких проблем практически не возникало — ты не общался с человеком, потому что не хотел, а не потому, что не имел такой возможности. Правда, в прошлом приходилось очень четко выполнять обещания — то есть приходить ровно тогда, когда сказал, не позже и не раньше, и именно туда, где вы собирались встретиться. С одной стороны, это было дико неудобно при появлении различных форс-мажоров, с другой — сейчас, у людей восьмидесятых, форс-мажоров почти и не возникало. Их жизнь протекала достаточно спокойно и предсказуемо — в отличие от жизни каких-то попаданцев и близких к ним людей. Но я к бардаку в своем расписании почти привык, и поэтому совсем не удивился, когда рядом со мной к тротуару прижалась черная двадцать четвертая «Волга», из которой мне махнул рукой радостный Валентин.

Я, в принципе, тоже был доволен, хотя «пятерка» по истории меня, скорее, озадачила. После пребывания в самых настоящих застенках местных чекистов меня пробило на диссидентство, и я позволил себе несколько не самых осторожных высказываний — например, заявил преподавателю, что учить решения съездов КПСС скучно и просто бессмысленно. Это было действительно так, но до этого дошли только мыслители будущего. Люди дня сегодняшнего, похоже, тупо не видели, что эти решения не вытекают одно из другого, что это независимые документы, которые всего лишь отражают текущий взгляд партии на экономическую и политическую ситуацию в стране и в мире, и этот взгляд к тому же безнадежно запаздывает. Всё же собирать принимающий решения народ раз в пять лет было глупо, но Брежнев, видимо, любил порядок во всём, в том числе и в цифрах. Первые большевики были людьми более умными, и свои съезды собирали сразу, как только обстановка менялась; Сталину они были не нужны — он самостоятельно реагировал на появляющиеся вызовы, и вокруг себя собрал людей примерно такого же толка.

Мои слова почему-то очень впечатлили старичка-профессора, которого позвала на помощь наша преподавательница. Он задал мне несколько вопросов, пытаясь, видимо, запутать, я не запутался, а продолжал гнуть свою линию — и в итоге получил «отлично». При этом профессор даже не стал опрашивать меня дальше — так что проблемы освоения целины и независимости африканских стран повисли в воздухе. У меня и про них было что сказать, но лишь выйдя на свежий воздух, я осознал, по какому тонкому льду я ходил. Вряд ли сейчас кто-то восхитится глубокомысленной сентенции про то, что целина была одной сплошной ошибкой, которая решила сиюминутные задачи, но провалилась на стратегическом уровне. Ещё у меня было заготовлено сравнение целины с поворотом сибирских рек на юг, с которым высшее партийное руководство сейчас носилось, как курица с яйцом — и это тоже могло привести как минимум к неприятной пометке в моём личном деле.