Третий лишний
Шрифт:
– Где Женька? – спросила Светлана, пытаясь совладать с непослушным, заплетающимся еще языком.
Мужик лишь пожал плечами в ответ.
– А ты кто? – спросила она удивленно.
– Опять забыла? – ухмыльнулся он, – Я – Сева, муж твой…
– Мой…муж? – произнесла она медленно, – Мой муж умер…
– Как видишь, нет пока, – снова ухмыльнулся он и придвинул к ней ближе рюмку, – Пей, давай! За знакомство!
Момент, когда недоумение сменяется злостью, трудноуловим и практически непредсказуем. Ты просто вспыхиваешь, как спичка, тронувшая черкаш и,
– Какой ты мне, нахрен, муж? – она схватила со стола рюмку и бросила ее в мужика, – Убирайся отсюда, пока я ментов не вызвала!
– Ты ошалела что ли, зая? – встрепенулся мужик, уворачиваясь от запущенного в него снаряда, – Водку? На пол?!
Глаза его сначала округлились от удивления, но так же быстро, как и до этого у Светланы, настроение сменилось, и лицо исказила гримаса злости. Он вскочил со стула, схватил женщину за волосы и начал бить. А когда она оказалась на полу, в ход пошли его ноги.
Она кричала, просила его прекратить, но чем громче были издаваемые ей звуки, тем сильнее становились удары. И все бы, возможно, кончилась куда хуже, если бы у Севы было побольше сил. Но он свою мужественность потерял где-то на дне стакана. Мышцы его давно ослабли, голова частенько кружилась, и все больше хотелось принять горизонтальное положение, нежели заниматься физическими нагрузками.
Он быстро устал, присел ненадолго на стул, отдышался. Хлопнул рюмашку и, вроде бы, даже слегка подобрел.
– Вставай! – сказал он почти спокойно, – Выпей!
Света встала с пола, вытирая с лица слезы, но рядом с мужчиной не села и протянутую рюмку из его рук не взяла.
– Мне надо умыться, – сказала она тихо.
– Валяй, – ответил мужик, не оборачиваясь.
Сделав несколько шагов по направлению к ванной, она прибавила шаг, проскочила мимо в прихожую и, распахнув входную дверь, выскочила наружу.
– Помогите! – закричала она, едва оказавшись на площадке, – Вызовите полицию!
Крича и прося о помощи, она спускалась вниз по лестнице, преодолевая пролет за пролетом, звонила и стучала во все двери, но никто не открывал ей. То ли оттого, что Светлана пользовалась дурной славой, то ли от того, что сердца соседей уже давно стали черствыми и нечувствительными к чужому горю, они, словно раки отшельники, прятались глубже в свои ракушки и поплотнее закрывали за собой двери.
Достигнув первого этажа, женщина присела на ступеньку и заплакала, не зная, куда ей идти и что делать дальше.
– Чего орешь? – раздался сзади старушечий голос, – До белочки допилась?
– Баба Маша! – встрепенулась женщина, – Дайте мне позвонить! Я полицию вызову!
Света подскочила к двери, из-за которой в узкую щелочку высунула свой любопытный нос соседка, и умоляющие сложила руки на груди.
– Это еще зачем? – спросила Баба Маша, сощурившись.
– Пожалуйста! На меня напали! Я не могу вернуться домой, – надломленным голосом, срываясь на крик, просила Светлана, – Я только
позвоню и все… В мою квартиру какой-то мужик залез… У меня дети там!– А что ж ты, мамаша нерадивая, детей-то одних оставила? С мужиком -то?
– Дай позвонить! – выкрикнула женщина и дернула с силой за ручку двери.
Но крепкая дверная цепочка не позволила двери открыться, а Баба Маша, испугавшись, захлопнула ее и заперла на все замки.
Света, рыдая, сползла по стене. В одно мгновение на нее нахлынула вся боль, которую она так тщательно подавляла целых два года. Она обняла себя руками и изо всех сил старалась успокоиться, кусая до крови губы, но слезы лились чудовищным, бесконечным потоком и рыдания сотрясали подъездные стены. Кажется, хмель прошел…
– Сама позвоню! – послышалось из-за двери.
Женя пришла в себя, открыла глаза и огляделась, долго не могла понять, где она и что тут делает. Все указывало на то, что это больница. Но она была совсем не такая, какой ее привыкла видеть девушка. Не было привычных зеленых стен, белых потолков с выщерблинами и бесконечно мигающими лампами дневного света.
Если бы не капельница в руке, она бы решила, что находится у кого-то дома. Мягкая удобная кровать, одна на всю палату, уютный торшер около дивана, телевизор на стене, и даже занавески на окнах.
Она присела на подушках, стараясь не сдвинуть иглу, и посмотрела на свои руки. На одном из пальцев была прищепка, ну, или что-то вроде того, с красной кнопкой. Она нажала на нее чисто из любопытства. Где-то вдалеке послышался сигнал и быстрые шаги по пустому коридору. Дверь скрипнула и на пороге появилась женщина в белом халате.
– Проснулась? – улыбнулась она, входя в помещение, – Как себя чувствуешь?
– Хорошо, – неуверенно ответила Женя, – А где я?
– Ты в больнице, – ответила женщина, проверяя ее пульс и посматривая на мониторы, – Не помнишь? Тебя Павел Павлович вчера без сознания привез.
– Павел Павлович? – Женя постаралась вспомнить вчерашний день, но события ускользали от нее, – Не помню…
– Это ничего, – сказала женщина, – Это пройдет.
– Хорошо, – неуверенно ответила девушка.
– Ты мне лучше вот что скажи, у тебя документы то есть? А то ты у нас просто Евгенией записана. Ни фамилии, ни адреса…
– Дома, – ответила девушка.
– Может тогда позвонить домой, чтоб привезли?
– Там нет никого, – соврала она.
– Ну, ладно, я тогда Павлу Павловичу позвоню, пусть он съездит, если ты не против, конечно.
– Звоните…, – пожала плечами девушка.
Женщина вышла из палаты, но очень скоро вернулась, неся в руках историю болезни.
– Ну, вот, он сейчас приедет, – снова улыбнулась она, – А пока, давай я с твоих слов запишу. Фамилия?
– Лисица, – ответила девушка.
– Ух, ты, – женщина заулыбалась еще сильнее, – Прямо в точку!
А Женя устало закатила глаза, эта шутка ей уже порядком надоела.
– Имя мы знаем, – проговорила женщина, – А отчество?
– Сергеевна…