Третий - не лишний! Книга 2

– С миром мы сможем только кого-то похоронить, - драла я зубами бархат плаща, чувствуя себя мутировавшей молью.
– И я даже знаю, что будет написано на их надгробии.

– И что?
– попался наивный Темный.

– Трудно быть богом.
– радостно выпалила я, отдирая еще одни кусок тесьмы.

– И чего ты такая злая?
– поинтересовался Игори.
– Да еще в день своей собственной свадьбы?

– Ты про мандраж невесты слышал?
– отвлеклась я от сотворения ажура.
– Так у меня он двойной. На почве стресса от похищения. Причем.
– сделала я многозначительную паузу.
– Меня похитили не как полагается, во время свадьбы, а до нее!

– Ужас!
– с преувеличенно серьезным лицом посочувствовал мне Игори. С ноткой сарказма: - Весь сценарий перепутали. Видимо, решили сэкономить на тамаде.
– Ухмыляясь: - Могу посоветовать одного...

– Все!
– рявкнул Сольгри.
– Быстро в гондолу - и в храм! Если я срочно не выдам замуж эту мегеру, то вместо свадьбы будут похороны!

– Тройные, - подсказала я, любуясь на бархатное кружево.
– Я одна туда не пойду. Кто-то же должен освещать мне дорогу? А кто это сделает лучше богов? Да и тропа вам знакома...

– Все в храм!!!
– заорал Светлый бог, срываясь на децибелы.
– Или я за себя не ручаюсь!

– Брат, - указал на моих мужчин Игори.
– Они слегка не одеты.
– Повел бровью: - Может, дадим им время?

– Нет!
– окончательно разъярился Светлый и начал фонтанировать светом.

Дофонтанировался он до того, что все, кто попали под раздачу, мгновенно переоделись по его воле в пышные костюмы.

– Вы. двое!
– скомандовал Сольгри.
– За мной!
– и порысил куда-то за дом.

– Вот что ты за бог такой!
– возмущалась я. подпрыгивая у него на плече.
– Если даже переместиться не можешь!

– Могу, - заверил меня Светлый. Насмешливо: - Но ты переместишься по частям.

– Так это ж здорово, - икнула я.
– Костюмчик тебе запачкаю. Представляешь, как мы станем на время одним целым?

Сольтри та-а-ак передернуло, что я поняла: финиш уже близок! Если он меня до храма не прибьет, то сам окочурится.

В празднично убранной лодке меня поставили на ноги и распеленали.

– Извини.
– предложила я Игори слегка подправленный моими зубами плащ.

– Мда-а-а, - протянул он. растерянно разглядывая кружевную мокрую паутинку. С некоторой досадой: - Это был самый удачный вариант.

– Не расстраивайся.
– Мне стало стыдно... на одну сотую долю микрона.
– Сейчас так модно. Слегка потерто, немного порвано, где-то зашито. Винтажный фасон называется «Не ищите женщину, и не найдете неприятности».

– Так то слегка, - немного успокоился Темный.
– А тут...

– С модой можно идти не только в ногу, - коварно заверила его я.
– Но еще и забегать вперед.

На этих словах к нам присоединились очень нарядно одетые женихи. Мне, кстати, тоже от светлых щедрот перепало роскошное платье. Мы трое были в белофиолетовых одеждах с накинутыми сверху фиолетовыми плащами с меховым серебристым подбоем. Дорого, изысканно. Сказала бы «безвкусно» - но солгала, а лгать не люблю.

– Клоуны!
– фыркнула я, не собираясь сдаваться просто так.

Сольгри изогнул бровь и всем быстренько раздал по маске. Угу. Позолоченные намордники, чтобы не гавкали много.

Не, ничего плохого не скажу: личины нам выдали очень нарядные - маски белые с золотом, рожи на них улыбающиеся. На масках изображены поверху еще одни узкие маски, на глаза - золотой парчи, с блестками, украшенные перьями и мехом, очень искусные. Одна маска, украшенная золотом и сапфирами, изображала кавалера-дворянина. ее носил Филлипэ; вторая, довольно похожая на нее по манере исполнения - перламутром и серебром с просверками ярких аметистов - досталась Эмо.

Надбровья маски Эмилио были украшены серебристо-белым узором. У Фила на лбу был необычный золотой стилизованный рисунок, разобрать который я не смогла.

– Паяцы!
– подвела я итог.
– Почему разные?

– Две одинаковые маски жениха-дворянина на одной свадьбе - плохая примета, - прошептал мне на ухо Игори, протягивая мою маску. Торжественно: - Маска Дамы-невесты.

– А вам никто не говорил, что бешеная невеста - еще худшая примета?
– полюбопытствовала я, надевая роскошную личину.

Меня явно не обделили, всучив очень похожую на мужские, только украшенную еще более богато - причем, и золотом, и серебром, и бриллиантами. Подглазные отверстия в маске набежавшие служанки мне зачернили углем. Смотрелось жутковато, но оригинально. Глаза казались гораздо больше и выразительней.

– Маруся, - с нежностью прошептал Эмо, склоняясь ко мне.
– Поверь, ты не пожалеешь.

– Все гадости в мире начинаются этими словами.
– выдала я, отворачиваясь.

Сзади нашей лодки шла вторая гондола с самыми ближайшими родственниками. На расстоянии шла, крадучись. Разведчики, блин!

Торжественный свадебный выезд трех аристократов, двух богов и одной идиотки завершился тем, что празднично убранная лодка причалила возле мраморной лестницы. Мужчины выпрыгнули, боги вознеслись, меня вытащили. Все как всегда. И поволокли по лестнице наверх, подпирая с четырех сторон.

Сзади нас шествовали наемники-браво в жутких белосерых масках, напоминающих оскаленные рожи с огромными птичьими носами, в треуголках с черным плюмажем.

Все в балахонах и перчатках, одна я в изысканном златотканом платье. На лестнице сотни живописных нищих протягивали к нам руки и тянули заунывное: «Пода-а-айте, Сольгри ради...»

– Подай!
– толкнула я локтем Светлого.
– Ради себя!

– У меня денег нет, - отмахнулся Сольгри.
– Да и не напасешься на них!

Скулеж и вой достигли апогея, и я не выдержала, отпихнула Темного, идущего справа, подобрала подол платья и плюхнулась на ступени рядом с нищими, заведя ту же песню:

– Подайте, люди добрые, я сама не местная!

Местные юродивые мгновенно подхватили мой скулеж и повторили, многократно умножив. Теперь вся лестница и весь притвор храма стенали о чужбине, бродяжничестве и милосердии.

– Маруся!
– попытался выдернуть меня с места Филлипэ.
– Что ты делаешь?

– Прекрасную даму еще больше красит благотворительность, - прошипела я.
– А поскольку денег у меня нет, то я сейчас насобираю чуток - и украшусь!

Игори вздохнул и вручил мне тяжелый кошелек, полный серебряных монет, которые я тут же раздала всем приглянувшимся мне страждущим. Правда, попутно десятка два я все-таки заныкала. А что? Я тоже бедная. К тому же совсем одна в этом чужом мире.