Третий — не лишний

Надежда, вера, радость, жизнь… Эти слова вспыхнули в голове Жизель, словно звезды на ночном небе.

— Ты передумал? Ты хочешь нашего ребенка?

Ее голос был мягким, полным любви, которую она испытывала к самому лучшему из мужчин. Саул был достаточно силен и не побоялся продемонстрировать ей свою слабость. Он изменил взгляды на мир ради зарождающейся жизни, которую они создали.

Саул кивнул:

— Не спрашивай меня, как это случилось, потому что ответа на этот вопрос у меня нет. Все, что могу сказать, — я вижу вас вдвоем, и вы творите невероятное. Вы заставляете меня испытывать эмоции, которые, как я всегда считал, мне недоступны.

— Саул, ты даже не представляешь, как много это значит для меня. Ты будешь рядом с нашим малышом, даже если я не смогу. Он или она будут расти, имея твою любовь и защиту.

— Жизель, не говори так, словно ты не будешь частью нашей семьи. Ты обязательно будешь.

— Ты не можешь знать. Мы оба не можем. Но теперь мне намного лучше, теперь я стала сильнее. Уверенность в том, что наш малыш получит твою любовь, придает мне сил. Я пойду к профессору, и мы предупредим его: не важно, что произойдет со мной… у ребенка будет отец. Однако согласится ли он принять нас?

— Согласится. Я уже поговорил с ним, и он просил передать тебе, что прекрасно понимает твое состояние. Мы оба будем воспитывать нашего ребенка, моя дорогая. Я не сомневаюсь в этом. — Голос Саула дрожал от переполнявших мужчину эмоций.

Он взял руку жены и крепко сжал ее, глядя в глаза, которые любил больше всего на свете:

— Мы найдем выход, Жизель. У нас все получится. То, что произошло с твоей мамой, — ужасная трагедия. Мне трудно представить, через что тебе, шестилетней малышке, пришлось пройти без какой-либо помощи.

— У меня была двоюродная бабушка, — с нежностью в голосе напомнила ему Жизель. — Мод — замечательная. Она все объяснила мне, когда я стала достаточно взрослой.

— Но ее объяснения не избавили тебя от страха, от горя, которое всегда с тобой, — возразил Саул. — Не избавили тебя от чувства вины, несмотря на то что ты — последняя, кто должен был бы испытывать его в сложившейся ситуации. — Его рука сжала ее еще сильнее. — Тебе надо просто остаться самой собой. Ты — колесо, на котором крутится моя жизнь, сердцевина всего того, что я делаю. Я даю слово, что найду способ избавить тебя от страхов. Медицина далеко ушла вперед с тех пор, как ты родилась.

— Ты это уже не раз говорил. Но подобный кошмар и сегодня поражает множество молодых матерей. Я видела в Интернете. Читала истории тех женщин, которые страдали от депрессии после родов. — Саул помотал головой, не желая развивать эту тему, но Жизель продолжила: — Да, конечно, мне, может, и не стоило читать их, но по-другому я не могла. Мне надо знать.

Она изучила массу разрывающих сердце историй, написанных матерями, страдающими этим недугом. Кстати, множество женщин преодолели его благодаря медицине и поддержке родных.

— Депрессия моей матери была больше чем психоз. Я слышала от Мод, что отцу советовали поместить ее в клинику, но он был против — из любви к ней и из боязни того эффекта, который оказало бы на нее известие, что ее случай неизлечим.

— Обещаю тебе, Жизель, я намерен бороться за нашего ребенка так же сильно, как когда-то пытался избежать его зачатия. Как я уже понял, реальность не всегда такова, какой мы ее видим. Самое главное, ни ты, ни я не можем лишить жизни маленькое существо, которое создали вместе. Мы связаны с ним, и он связан с нами крепчайшими узами. Он — часть нас, а мы — часть его.

— О, Саул, — прошептала Жизель, когда Саул обнял ее и прижал к себе. — Если ангелы-хранители существуют, то мой сегодня был со мной. Я так благодарна тебе! Я так счастлива! А как ты узнал, что я отправилась к Мод?

— А куда тебе еще идти? Ты отключила телефон, дома тебя не было. Я мгновенно догадался, что ты поехала в Йоркшир, поэтому попросил Мод, чтобы она связалась со мной, как только ты появишься. Она позвонила мне, когда управляющий сообщил ей о твоем приходе. Вот так. — Саул взял одну из кружек и передал ее жене. — А теперь пей, пока какао не остыло. Все будет хорошо, Жизель, — убеждал он ее голосом полным уверенности. — Обещаю тебе.

Глава 11

Саул обещал ей шесть месяцев назад:

— Мы найдем способ.

И он определенно сделал все возможное, чтобы его найти.

Были консультации, обследования, обсуждения и опять консультации. В конце концов один из крупнейших специалистов в области послеродовой депрессии Эдвард Грин, чьи деликатные манеры растопили последние опасения Жизель, как только она увидела сострадание и понимание в его глазах, включил их с Саулом в программу по защите матери и ребенка. Врач и муж убедили молодую женщину, что невозможно не заметить даже малейшие признаки послеродовой депрессии, которые в случае их появления будут изучены и скорректированы.

Их сын (ребенок, которого носила Жизель, был мальчиком) должен был появиться на свет с помощью кесарева сечения уже через пять недель — на полном сроке. Профессор Грин не был приверженцем модного веяния, когда матери предпочитают сделать операцию чуть раньше ради сохранения фигуры. С момента родов Жизель будет находиться в клинике под присмотром специалистов, и даже потом, когда она вернется в Челси, у них дома поселится медсестра, которая будет отслеживать ситуацию, пока сама Жизель, Саул и профессор Грин будут считать это необходимым.

Жизель каждый день благодарила Небеса за то, что у нее такой любящий муж, и за то, что она носит здорового ребенка. И при этом у нее была медицинская помощь понимающего и знающего эксперта.

Молодая женщина, конечно, хотела сама заботиться о ребенке, но все же согласилась нанять — дополнительно к медсестре — няню. Причем согласилась в основном из страха, что ее отказ муж и профессор Грин могут интерпретировать как начальные признаки депрессии.

Жизель уложила в чемодан одежду, которую отобрала. Они уезжали на три дня в Ареццио — на коронацию Саула. Он заверил жену, что поймет, если она захочет остаться в Лондоне, однако Жизель настояла на том, что полетит с ним.

Саул со свойственной ему въедливостью досконально изучил проблему послеродовой депрессии. Он прекрасно разбирался в ней. Жизель иногда казалось, что он и профессор Грин стоят по одну сторону забора, наблюдая за ней, находящейся по другую. И на той стороне она была совершенно одна. Когда на предложение Саула подыскать няню Жизель ответила, что сама хочет заботиться о ребенке, выражение его лица моментально изменилось: на нем читались беспокойство и страх. А Жизель всего лишь испытывала сильнейший материнский инстинкт. Она мечтала самостоятельно заботиться об их сынишке. Хотела обнимать его, купать и стать для него самой лучшей мамой. А вместо этого ей собираются всего-навсего позволять кормить его.