Третий удар. «Зверобои» из будущего

Италия и Испания неожиданно выступили единым фронтом, заявив, что действия КВВС и Ройял Нейви, активизировавшиеся в последнее время, серьезно угрожают их безопасности. И, в целях обеспечения защиты своих интересов, они не смогут организовать посылку дополнительных сил на Восток. А испанцы вообще отзывают свои подразделения (250-ю дивизию вермахта)…»

Саня

— Александр Александрович, поезд из Москвы пришел. Немного дополнительных зуборезных станков производства нового станкостроительного завода в Рязани, семь новых сварочных агрегатов с двумя инструкторами. Новая электропечь в комплекте. Надо распределять между заводами.

— Спасибо, Людмила Николаевна, что бы я без вас делал? После вашей доработки моего проекта переустройства управления заводом в целом и каждым цехом в частности выпуск танков вырос на штуку в сутки, а это очень много. Да и еще не все внедрено. Я буду просить руководство о награждении.

— Ой, что вы! — смутилась секретарь. — Я же не за награды… У меня муж танкист был… Майор. Сгорел под Мадридом. Это для него. В память… — заплакала женщина.

— Простите. Давайте вы отлучитесь минут на десять, я здесь сам управлюсь. А потом жду вас на посту. Я пойду посмотрю на оборудование.

— Александр Александрович, я готова продолжать работу!

— Я вам приказываю отлучиться и привести глаза в порядок! Так будет лучше.

Вернувшись с осмотра прибывшего оборудования, совместно с Духовым и Трояновым мы поделили сварочные аппараты и зуборезные станки. Новую печь передали на моторное производство. Теперь выпуск танков в Ленинграде должен был бы вырасти примерно вдвое, и, кроме того, ИС получил возможность избавиться от вынужденной меры — сварки «в шип». Форму и мастер-модель литой башни я распорядился отправить на ЧТЗ, так как у нас все равно литье такого объема получалось плохо, а вот сварная башня — гораздо лучше.

Финны

— Господин фельдмаршал! Вы уверены, что мы не поторопились с взятием власти? Ведь у русских, кажется, проблемы на московском направлении.

— Мы сделали все правильно! Эти трудности временные, да и немцы сильно преувеличивают свои успехи. Сколько на нашей территории осталось немцев после завершения погрома в районе рудников? И где проходит линия фронта между ними и русскими, знаете, или карту разворачивать?

— Все сухопутные части немцев уже в Норвегии. На нашей территории только тыловики, несколько отдельных рот и авиация.

— Я думаю, пора официально выходить из войны.

— А русские?

— Временно предоставим им право прохода по территории в северных районах. Войска разойдутся на оговоренные в секретном протоколе границы.

— А немцы?

— Интернируем… А будут сопротивляться — возьмем в плен и передадим русским безвозмездно. Обмен пленными мы потихоньку уже завершили. Естественно, техника и оружие останутся у нас. Поэтому к аэродромам надо подходить быстро и большими силами. И обязательно блокировать взлетные полосы. Пехота вторична, но отслеживать постоянно.

— Когда начинаем?

— Сутки на подготовку и рассылку приказов хватит?

— Наверняка, Ваше Превосходительство.

— Тогда, с учетом выхода на исходные, — послезавтра в 5 утра по Хельсинки.

— А мы не торопимся?

— Я уже боюсь опоздать. Кабель в Петербург проложен?

— Да. Прошел тестовый сеанс связи со Смольным.

— Прекрасно. Распорядитесь насчет аппарата в мой кабинет. Я лично переговорю с Мехлисом.

Змей

После первомайского парада мне пришлось экстренно вылететь в Омск. Там срочно требовалось мое присутствие. Зачем?

Все очень просто. Никак не удавалось справиться с проблемами у двигателя М-71. Причину было решено искать в моем присутствии. Авось моя заинтересованность поможет отыскать решение.

Как ни странно, помогло. На четвертый день после моего появления в экспериментальном цеху и возле стенда двигатель заработал как надо. Потом были проведены госиспытания, на которых М-71 наконец-то отработал сто моточасов без поломок. В результате двигатель был принят и было начато его серийное производство, благо решение об этом было принято заранее, и вся подготовка велась параллельно с доводкой мотора. В первую очередь двигатели М-71 будут ставиться на истребитель И-185 вместо М-82. Скорость истребителя должна перепрыгнуть за 700 км/ч!

У Тэнгу тоже был праздник В местном питомнике служебных собак были энтузиасты, которые возились со считавшимися бесперспективными среднеазиатскими овчарками. У одной из тамошних сук как раз случилась течка. Зверек у меня обаятельный, так что в процессе визита в питомник, о котором мне рассказали на заводе, Тэнгу сумел заполучить деффку и, возможно, потомство. Заодно удалось разгадать загадку, давно мучившую меня. Еще с сентября прошлого года. Вопрос был простой: как и почему Поликарпову удалось протолкнуть на вооружение И-180. В КБ Поликарпова отвечали: «Самолет выдержал госиспытания, развив скорость 605 км/ч», — все, точка. В Омске удалось поговорить с инженером эвакуированного туда КБ Урмина. Он рассказал, что в начале сорокового года в КБ Поликарпова был передан экземпляр двигателя, выдававший мощность на 90 л/с выше номинала. Если учесть то, что в нашей истории полученный Поликарповым двигатель М-88р мощности не добирал, причем процентов на пятнадцать, то стало понятно, откуда такие высокие летные данные. Визит в Омск занял много времени, так что в Ленинград мы вернулись к концу мая.

Первое, что я узнал по возвращении, — вчера в полк прибыл долгожданный командир и сейчас знакомится с частью. Командир, судя по внешнему виду и выправке, был кадровым офицером. Два ордена Красного Знамени тоже о многом говорили.

Я подошел, представился. Командир посмотрел на меня, скривился при виде выправки, выдающей во мне сугубо штатского человека, и произнес:

— Подполковник Долгих. — Затем подумал и добавил: — Вот что, товарищ Кокорин, составленный вами план подготовки подразделения ни к черту не годится. Немедленно переделать!

— Но… — начал было я.

— Не слышу ответа! — рявкнул подполковник.

— Не понял, — ответил я.

— Ответа не слышу!!! — увеличил громкость командир. На шум в комнату заглянул Тэнгу. Увиденное псу явно не понравилось, и он довольно громко рыкнул.

— Это еще что за шавка! — возмутился Долгих. — Убрать! Немедленно!

— Это моя собака, — мрачно ответил я. — И она останется со мной.

— Пристрелю, — не менее мрачно пообещал подполковник и положил руку на кобуру.

— Попробуй, — ответил я и сделал так же.

— Тихо! — рявкнул Николай, исполнявший в полку обязанности особиста, и вклинился между нами. — Товарищ подполковник, на пару слов. Змей, уйди и забери собаку. Остынь там.

Я вышел на улицу и, проходя мимо окна штабного домика, услышал:

— И что, я никак не смогу избавиться от этого у… капитана?!

— Никак, — спокойно ответил Николай.

Подполковнику Долгих сильно повезло. Или повезло мне, не знаю. Сцепиться еще раз у нас не получилось. На следующий день прибыл курьер из Москвы с обзором по состоянию авиации на советско-германском фронте, и мне опять пришлось писать докладную по теме «Дальнейшее развитие советской авиации». Я был уверен, что ЛПБ ее внимательно читает, но не знал, какие он делает выводы.