Третья мировая сетевая война

Чтобы сохраниться, нам необходимо осуществить разработку и реализацию сопоставимого проекта — создать полноценный геополитический субъект противостояния. Ответить на американскую «Империю» мы можем только своей Империей, иначе мы просто перестанем существовать. Противостояние всевластию западных сетевых стратегий на Евразийском континенте необходимо для того, чтобы цивилизационно сохраниться. Так как мы говорим о цивилизациях, об их типологии, то в случае, когда одна цивилизация прекращает существование, другая усиливает свою роль, влияние и могущество за счёт неё. Если мы имеем дело со «столкновением цивилизаций» по Хантингтону, то логика такова: усиливается западная цивилизация, двигаясь к однополярному глобальному миру, значит, евразийская цивилизация, соответственно, сжимается и в конечном счёте оказывается перед угрозой прекращения существования. Это вопрос выживания.

Остаток верных и метафизический выбор

Описание сетевых войн с их тотальностью относительно врагов, нейтральных сил и друзей, с их перманентностью и неуязвимостью сетей, с сетецентричной проявленностью совершенного солдата сетевой войны, ведущейся Америкой против всего остального мира, создаёт довольно депрессивную картину окружающей действительности для тех, кто находится по другую сторону. Учитывая сложившееся положение дел, самое бессмысленное и нерациональное, что можно было бы предпринять в данном случае, — это ввязаться в технологическую и затратную «гонку за сетями», пытаясь технически искоренить, запретить, разрушить сети соперника на своей территории, соревнуясь с ним в новом магистральном направлении развития современной войны. С другой стороны, — одной из целей сетевой войны, ведущейся США против человечества, является абсолютный контроль над всеми участниками исторического процесса, а это, в свою очередь, достигается путём внушения мысли о бесполезности сопротивления. Совершенная человекомашина, киборг должен внушать ужас противнику, деморализуя его, парализуя волю ещё до начала сражения. Это в том случае, если противник не отказался от сопротивления ещё на предыдущих этапах, дотянув до момента жёсткого давления — реализации горячих сценариев. И всё же устрашающее присутствие киборга — это взгляд на человека с Запада. У современного американского киборга, встроенного в глобальную систему подавления и слома воли к сопротивлению, есть слабые места. Задача лишь в том, чтобы выявить их и использовать в своих целях.

Современное постлиберальное общество глобального Запада является цивилизационной квинтэссенцией торгового строя, формировавшегося на Западе столетиями, а это, в свою очередь, формирует мотивацию каждой отдельной боевой единицы, которая, несмотря на кибернетическую начинку, всё же остаётся преимущественно человеком, сформированным западным контекстом торгового общества. И здесь именно человеческий фактор становится слабым местом кибернетического организма сетевой войны. А конкретно то, что в подавляющем количестве случаев к действию такого актора побуждает финансовая мотивация. Индивид Запада не оперирует категориями веры, ибо он тотально материален, — в этом суть западного общества. Воля у такого субъекта становится продолжением его финансовой, материальной одержимости и отдельно не существует. Таким образом, понимая происхождение уязвимых мест, мы имеем возможность сформировать от обратного тип, способный противостоять киборгу. Таким типом личности является человек, для которого фактор веры является решающим, а воля есть следствие этой веры, представляясь категорией абсолютно нематериальной, но метафизической. Солдат будущего с нашей стороны, способный достойно противостоять киборгам, клонам и мутантам постлиберального будущего, — это человек с устойчивой верой, набором морально-нравственных качеств, вытекающих из веры, морально устойчивый, волевой и, соответственно, нематериально мотивированный. Чем меньше человек испорчен материальным, тем более устойчивой в военном отношении обобщающей системой он является. Ну, а его технологическое обеспечение — это техническая сторона вопроса, доступная в глобальном мире в одинаковой степени в любой точке планеты. В конце концов, небольшое технологическое отставание сполна компенсируется морально-волевыми качествами боевой системы. И самое главное — он должен видеть сеть и осознавать её враждебность, выраженную в эсхатологических категориях.

В понятиях Апокалипсиса после финальной битвы между силами добра и зла спасутся не многие, но именно сохранившийся остаток верных по итогам Страшного суда станет в основании нового мира, нового Эона, Нового света — золотого века, дарованного человечеству после завершения света старого, нынешнего — выродившегося и разложенного до самого последнего предела. Несмотря на всю нематериальность подобных представлений, вызывающих со стороны материального мира лишь усмешку и иронию, именно они являются нашим последним асимметричным преимуществом в формате ведения сетевой войны с учётом беспросветного технологического отставания. Ибо, как не раз уже было подчёркнуто, сетевая война глобальна, она идёт, она неизбежна — и времени на раздумье мало. Либо мы принимаем метафизическую категорию веры в качестве основного оружия, либо мы проигрываем битву до её начала. Конец уже близок. Другого Выбора нет…

Контроль мира сего (заключение)

Конец уже близок, а значит, пора задать главный вопрос: если западная глобальная сеть тотальна и неуязвима, чем Россия может ответить на вызов предстоящей финальной битвы? Иными словами, есть ли возможность евразийской сети и где она должна быть раскинута?

Соединённые Штаты Америки, ставшие грозным оружием в руках эсхатологически одержимой верхушки, претендующей на глобальную власть над этим миром, — это, как и всё в материальном мире, — неживое, искусственно созданное образование. По линейке проведённые административные границы, внутренняя дисгармония с огромным набором социальных проблем, расовых, этнических, культурных — неоднородность анклавов, сепаратизм — Техас, Аляска. Цивилизационно отчуждённые территории индейских резерваций, нерешённые вопросы миграции, неразрешимые проблемы ассимиляции, доминация меньшинств, межэтническая напряжённость, рознь, вражда, озлобленность, вырождение…

Великий русский писатель Юрий Мамлеев как-то рассказывал, что когда он ещё жил в Нью-Йорке, в 1974 году там случилась авария на электроподстанции. Обесточенные кварталы монструозного мегаполиса повисли невыносимым грузом на оставшихся в рабочем состоянии подстанциях, и те не выдержали, выгорая, словно пустые консервные банки в костре, одна за одной. Город погас. Что тут началось: грабежи, насилие, убийства, мародерство. Что может сдержать человека, живущего ради наживы и освободившегося от морали, стоящей на пути жажды обогащения? Жажды, возведённой в ранг высшего человеческого вожделения обществом абсолютной духовной пустоты. У тех, кто лишён морально-нравственных сдерживающих факторов, остаётся только страх перед законом. Когда же гаснет свет и страдающие ожирением полицейские перестают видеть, что происходит вокруг, — закон перестаёт работать. Гаснут камеры наблюдения. Гаснут мониторы. Отключаются сигнализации и электрические замки. Не даёт питания включённый в розетку адаптер телефона. Не работают светофоры. Останавливается общественный транспорт, встаёт метро. Наступает тишина. В этой тишине можно наконец-то расслышать дыхание стоящей рядом женщины. Она испугана и поэтому взволнована. Она так беззащитна в этой беспросветной тишине, ещё более одинока и беззащитна, чем прежде. Есть только этот момент, есть проснувшиеся, нахлынувшие волной самые низменные, животные инстинкты, страсть, подавленная миром отчуждения и механических процессов. И есть она. Есть насилие, убийство и возможность удовлетворить жажду животной власти и животной наживы. Освобождённое от духа двуногое животное, без страха — его подавляет электричество мёртвого мегаполиса — и без тормозов. Свобода тех, кто лишён всего человеческого, — это свобода убивать и грабить безнаказанно. Насилие — как символ материального раскрепощения. Вот где шанс поквитаться со всеми, кто слабее, но почему-то занял ступеньку выше в искусственной иерархии общества тотального отчуждения.

Америка — идеальное место для реализации самых запретных, раскрепощённых, извращённых идей, среда, словно вырванная из Старого Света без корня и брошенная через океан на чистое место отсутствующих смыслов, традиций, социума, обязательств. Полная свобода для того, чтобы этим воспользоваться и свершить всё то, что раньше было нельзя. Освобождение от социально-политических, религиозных, сословных традиций и взаимообязательств — что, как не всё это ставит незримые рамки, ограничивающие животное стремление к наживе и безграничному комфорту? Общество — ничто, деньги — всё! И если вопрос встаёт именно так, то какое мне дело до всех до вас, а вам до меня, если взамен я получаю то, что нужно мне, — богатство и комфорт?

Интересы государства? Смотря сколько вы заплатите… Ведь вы же не станете утверждать, что государство выше ваших личных интересов? Что, побойся кого? Бога? Не смешите. «Бог умер. Вы убили его. Вы и я». Мы равны — так вы сказали, — освобождённый негр даже более равен, чем тот, кто его освободил. Он даже может без особых для себя последствий напасть на представителя движения антифа. Правда, не может тронуть еврея. Закон один для всех, пока в дело не вступают деньги, — только они дают полную свободу. В том числе от закона. Закон — абсолютен, безусловно. Но стоит выключить свет… И даже деньги вам не помогут. У вас так сложилось? Плевать я хотел, я житель свободной Африки, вы лишили меня традиции, а значит, вы мне уже должны. Дайте мне то, что наиболее значимо в вашем обществе. Но если кто-то даст больше — я вам припомню все унижения, вы мне ответите за всё.

Свобода обладания — это высшая свобода индивидуума, остальное — общество, социальные связи, зависимости, оценки — всё это меркнет перед всесвободой бесконечного доллара. Nec plus ultra? [92] Устарело. Великий доллар преодолел пределы. Америка настаивает: мерой всех вещей является «торгующий индивид», он — смысл бытия и полюс жизни. Не мешайте ему делать, что он хочет, то есть торговать, и мы попадем «в счастливейший из миров». Я живу, а значит, я торгую. Я в центре бытия счастливейшего из миров. Но горе вам, если вы не даёте мне торговать, зарабатывать, наживаться. Отвязавшийся индивид, движимый эгоизмом и алчностью, — главный герой великой Америки. И сила её там, где верят в «эгоизм» и «алчность», считающиеся высшими добродетелями философии американского могущества. Ибо это Америка решает, что может быть взято в качестве универсального эталона, а что нет. Потому что вы сами приняли постулат — «материальное благосостояние превыше всего» — за аксиому. А раз так, то примите в комплекте весь комплекс идей и перечитайте перечень высших американских ценностей заново.

92

Дальше некуда (лат.).

С того, кто торгует ради наживы, все правовые, административные, нравственные, религиозные и социальные ограничения должны быть сняты. А если их — множество, то это сила, с которой никто не имеет права не считаться, произвол её капризов, интересов, расчётов и выгод ложится в основу новой системы ценностей. Эта система не работает лишь там, где в неё не верят.

А что, если в неё перестанут верить те, кто живёт в самой Америке? Чёрный скажет, что больше не верит белым. Белый скажет, что его обманули в банке, выставив на улицу из купленного за ипотеку дома, поэтому он больше не верит в американскую финансовую систему. Незаконно лишившийся работы финансист, просмотревший неблагонадёжного получателя ипотеки, больше не верит в закон. Полицейский не верит мэру. Мэр больше не верит протестантскому пастору, так ловко раскрутившему его на деньги. Пастор больше не верит в Бога, ведь он рассчитывал на большее. Бог… Творец отвернулся от своего творения. Богооставленность — страшнейшее из наказаний, определяемое апологетами дарвиновской теории происхождения видов, позитивистами и материалистами как энтропия — разнос сложных систем. Сыпется то, что сложно устроено.

United States of America — это прежде всего States. И это только в Америке они штаты, а во всём остальном мире — государства. Почему они до сих пор United? Только благодаря вере в то, что ценности всего этого пространства — универсальны не только для жителей американских States, но и для большей части человечества. Торговля — объединила. Но осталось и то, что их разъединяет. Почему небольшая группа коррупционеров узурпировала власть, захватив себе львиную долю национальных богатств США? «Нас 99 процентов. Нас выгоняют взашей из наших домов. Нас принуждают выбирать между едой и арендой. Нам отказано в квалифицированной медицинской помощи. Мы страдаем от загрязнения окружающей среды. Мы работаем многие часы за маленькую плату и не имеем никаких прав, как если бы не работали вовсе. Мы не получаем ничего, тогда как 1 % получает всё. Мы и есть те самые 99 %» — это не «марш миллионов» в Москве, это Occupy Wall Street в США. Почему чёрных не берут в ЦРУ, хотя их равные права провозглашены? Почему китайцы не ассимилирутся, как все? Почему мексиканцы не соблюдают законы, за счёт чего имеют преимущество перед остальными законопослушными гражданами? Почему белые, создавшие американское государство, уравнены в правах с чёрными, которые понаехали в трюмах торговых кораблей? Закон един? Тогда почему в разных States он разный? Америка — страна равных возможностей, но почему тогда все живут так по-разному? И если все свободны и равны, то почему в равных условиях, то есть при равных возможностях, результат — благосостояние — неодинаков? И вот уже United не выглядит столь единым.