Третья половина жизни

– Жрать хотят, – озабоченно сказал Саулис. – А рыба кончается. Я сбегаю на озеро, тут недалеко. Вы пока дома посидите. А хотите, вместе пойдём.

– Мне на Имангду пора, а то там меня уже потеряли.

– Одного не пущу, и не думайте, – запротестовал Саулис. – Если с вами что случится, мне не отболтаться. Мало мне было Вадима.

– А если ничего не поймаете?

– Как это не поймаю? – удивился Саулис.

До озера было километра два. Гидролог торил дорогу на коротких широких лыжах, подбитых оленьим мехом. Следом собаки тащили пустые нарты, проваливаясь до брюха в рыхлый глубокий снег. Последним шёл Егоров на длинных фабричных лыжах с мягкими креплениями. И хотя он за полторы недели прошёл с геологами не один десяток километров по твёрдому снежному насту, каждый шаг давался с трудом, он взмок и уже проклинал себя за решение сопровождать Саулиса.

Никаких признаков озера не было, но Саулис уверенно раскидал снег с небольшого возвышения. Под снегом оказались сосновые ветки, прикрывавшие круглую прорубь, затянутую тонким ледком. Саулис разбил лёд лыжной палкой и закинул в прорубь блесну. Не прошло и трёх минут, как из проруби высунулась рыбья морда и полутораметровая щука забилась на снегу. Всё это было мало похоже на рыбалку, как её представлял Егоров, любивший при случае посидеть с удочкой или покидать спиннинг на тундровых речках. Одну за другой гидролог деловито вытаскивал огромных щук из озера, как из садка. Некоторое время они бились, но быстро застывали, схваченные морозом. Потом Саулис сменил снасть. Объяснил Егорову:

– Это на окуня. Щуки собакам и на котлеты. А окуни на уху.

Ещё через час он покидал полтора десятка крупных окуней в мешок, погрузил щук на нарты, увязал их, как дрова. Егоров понял, что теперь рыбалка утратит для него всякую привлекательность.

Обратная дорога оказалась труднее. Собаки тащили тяжелые нарты, выбиваясь из сил, мордой к морде. Саулис подталкивал нарты сзади. У крыльца собаки легли на снег, высунув языки и тяжело дыша. Эти два километра вконец вымотали Егорова. Он чувствовал, что на двадцать километров до Имангды его не хватит, и охотно согласился с предложением гидролога отложить возвращение в посёлок на завтра.

Вышли около полудня. Только часам к четырём впереди показались мёртвые дома Имангды. Егоров оглянулся. Их след, проторённый в глубоком рыхлом снегу, уходил далеко назад, терялся в распадках. Он был длинный, как жизнь.

Саулис свернул к избе гидрологов, а Егоров подъехал к своему дому. У крыльца сходились две лыжни, в сугробе торчали два коловорота, которыми бурили лёд на озерах. Значит, две группы уже вернулись из маршрутов, а третьей ещё не было. В доме было тепло, в буржуйке потрескивали дрова. В передней комнате начальник отряда Щукин колдовал у самодельного лабораторного стенда: переливал из пластмассовых фляжек в бутылки пробы воды из разных озер, наклеивал на бутылки этикетки, немного воды отливал в пробирки для анализа. Леонтьев пил чай и мучал «Спидолу», безуспешно пытаясь отстроить от глушилок «Голос Америки». Студентка на другом конце стола что-то писала, из комнаты Мартыныча доносился треск рации.

При появлении Егорова все оторвались от своих занятий. Он понял, что они кого-то ждали, но не его. Лишь Щукин заметил:

– Долго вас не было, мы уже начали беспокоиться.

– Мело, – объяснил Егоров. – А потом Саулис не отпустил одного.

– И правильно сделал, – одобрил Щукин.

Егоров не сразу понял, почему комната показалось ему необычной. В ней было светло, сквозь чистые стекла било закатное солнце.

– Помыли окно? – удивился он. – Это кто же такой хозяйственный?

– Ольга, – ответил Щукин. – Мы не догадались.

– Вот что значит женщина в доме!..

Егоров допивал вторую кружку чая, когда треск рации прекратился, вошел Мартыныч с листком радиограммы в руке. В ней было:

...

ИМАНГДА, ГИДРОГЕОХИМИЧЕСКИЙ ОТРЯД ХАЗАНОВУ. АРХИВЫ ПРОВЕРЕНЫ САМЫМ ТЩАТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ. В УКАЗАННОМ ВАМИ КВАДРАТЕ НИКАКИЕ БУРОВЫЕ РАБОТЫ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯМИ НАШЕЙ ЭКСПЕДИЦИИ НИКОГДА НЕ ВЕЛИСЬ. ВОЗМОЖНО, ОБНАРУЖЕННАЯ ВАМИ СКВАЖИНА БЫЛА ПРОБУРЕНА УГЛЕРАЗВЕДКОЙ ГЛАВСЕВМОРПУТИ В НАЧАЛЕ СОРОКОВЫХ ГОДОВ. ВАШИ ЗАПРОСЫ СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ О НЕДОСТАТОЧНОМ ЗНАКОМСТВЕ С АРХИВНЫМИ МАТЕРИАЛАМИ. ОБРАЩАЕМ ВАШЕ ВНИМАНИЕ НА НЕОБХОДИМОСТЬ БОЛЕЕ ТЩАТЕЛЬНОЙ ПОДГОТОВКИ К ПОЛЕВОМУ СЕЗОНУ. ЭКСПЕДИЦИЯ-ФОНДЫ.

IX

– Как заметно прибавляются дни! Восемь вечера, а ещё светло. В Ленинграде тоже скоро белые ночи… Андрей Павлович, можно вас на секунду отвлечь от пробирок? Я правильно сформулировала тему? «К вопросу о применении гидрогеохимического метода для поиска полиметаллов в условиях вечномерзлых грунтов. Отработка поисковых критериев».

– Напишите просто: «Применение метода». Для диплома достаточно. Когда будете готовить диссертацию, тогда и поставите «К вопросу». Или даже «Некоторые аспекты»… Интересно, догадается Игорь взять на той скважине пробу воды?

– Можете не сомневаться. Вас тоже заинтересовала та буровая?

– Да. Постольку поскольку любые новые данные могут быть полезны в нашей работе.

– А поскольку они могут быть полезны?

– При определенных условиях они дадут нам возможность проверить эффективность нашего метода…

– …поиска полиметаллов в условиях вечномёрзлых грунтов. Интересно с вами разговаривать! Что это за определенные условия?

– Кроме пробы воды, нужно иметь и данные этой скважины по руде. Иначе с чем же сравнивать?

– Спасибо за консультацию… Идут! Слышите голоса? Леонтьев, выключите «Спидолу»!.. Нет, показалось… Так, географическое положение и геологические особенности региона – это у меня есть. Перспективы… Ладно, хватит на сегодня… Что нового в эфире, Мартыныч?

– Обстановка на Ближнем Востоке опять обостряется.

– Какой ужас! А если кризис?

– Типун тебе на язык! Вот дурочка малохольная, ещё и смеётся!

– Не сердитесь, Мартыныч. Это я плачу, а не смеюсь. Просто у меня перепутаны все реакции. А вас, Андрей Павлович, обстановка на Ближнем Востоке, похоже, не очень волнует?

– Не настолько, чтобы плакать. Или смеяться.

– Значит, вы верите в здравый смысл человечества? Или как правильнее сказать – в коллективный разум?

– Разумеется. А вы – нет?

– Рада бы. Но мало для этого оснований… Чему вы усмехаетесь?

– Вы давно знакомы с Хазановым?

– Я с ним пять лет. Когда я поступила, он был уже на третьем курсе. А он со мной год, нас познакомили прошлой весной. Он прилетел в отпуск, зашёл к нам на кафедру. Какое отношение он имеет к нашему разговору?

– Вам не хватает его безапелляционности. У него такие тексты получаются убедительней.

– Значит, я говорю с чужих слов? Очень мило. Но я и сама так думаю!

– Как же вы живёте?

– Что вы имеете в виду?

– Но если бы я не верил в здравый смысл человечества, мне только и оставалось бы думать о войне. О третьей мировой, как это вытекает из расстановки сил. Не знаю, какие нервы нужно иметь, чтобы при этом человека хватало и на дела обычные. Тогда уж нужно пойти и застрелиться. Или водку пить. Извините, Ольга, но я не очень доверяю тем, кто говорит так, как вы. Особенно когда в перерывах между этими разговорами строят кооперативные квартиры, заводят детей. Или заканчивают университет.