Третья раса

— Погодите! — Николай поперхнулся. — Пятьдесят лет назад?!

— Да. Я тогда еще только родился. Вы старше меня, Николай, такова злая ирония криогенного сна. Знаете, наши предки, путешествовавшие на космических кораблях с фотонным приводом, были исключительно мужественными и самоотверженными людьми…

— Да, я понимаю… продолжайте. Кейн глубоко затянулся.

— У нас хранится очень много всяческой информации. Зачастую она может показаться недостоверной, выдуманной, знаете ли, всякие бредни, полтергейст, духи… Но мы храним все, что попадает в наши центры, и периодически систематизируем, пытаемся как-то обработать массивы копящихся данных, и иногда это приводит к самым неожиданным результатам. Материалы, оставленные вашим отцом, лежали положенный срок, а когда он не вернулся, информационный пакет был вскрыт. Там оказалась достаточно спорная теория относительно существования в Рукаве Пустоты некоего искривления пространства, которое скрывает за своей вуалью целое звездное скопление. Ваш отец основывал данное предположение на собранных им свидетельствах случайного проникновения космических кораблей в данную завуалированную область. Основу его умозаключений составляло то, что все собранные им и достаточно сомнительные по отдельности факты имели одну схожую деталь: корабли, о которых шла речь, двигались в момент проникновения в данную таинственную область исключительно в трехмерном космосе.

Теория была изложена вашим отцом достаточно пространно, но, мягко говоря, беспочвенно. Возможность наличия мощной кривизны пространства, которое суть есть искажающее оптические волны гравитационное поле, доказывалась им с помощью математики, но, несмотря на это, информация была отнесена нашими служителями в категорию «третьей силы». Так называется банк данных, где скапливаются различные свидетельства о сверхъестественных и необъяснимых явлениях. Чаще всего это параноидальные видения, фантастические стечения обстоятельств, ну и тому подобная чушь, которая веками остается невостребованной… Но этот раздел тщательно хранится и периодически обрабатывается в надежде выявить среди кучи плевел блеск золотых зерен истины. — Он вновь вскинул голову и посмотрел на Николая. — Вы ведь понимаете меня?

Николай кивнул. Все, что рассказывал Кейн, было вполне логично…

— Два года назад, в то время когда вы еще отбывали свое заключение на спутнике Рори, в древней крепости, известной под названием «форт Стеллар», произошел окончательный крах той системы, которую было принято называть Конфедерацией Солнц, и многие информационные архивы, в том числе и архивы военно-космических сил, были распроданы несколькими ушлыми дельцами. Часть из них попала к нам, и после очередной цикличной обработки данных наши машины выдали ряд любопытнейших совпадений. Оказалось, что ваш отец действительно нашел доказательства своей теории, но единственным свидетелем его трагического триумфа был ребенок, подобранный в разгерметизированной спасательной капсуле, где около работающей криогенной камеры нашли и тела ваших родителей.

— Материалы моего «детского» допроса тоже попали к вам? — нахмурясь, спросил Николай.

— Да, — подтвердил Кейн.

— Я могу ознакомиться с ними?

— Безусловно, — ответил священник, доставая из кейса, который постоянно держал при себе, пачку обыкновенных распечаток. — Вот полюбуйтесь, — проговорил он, протягивая Николаю старые протоколы, снабженные грифом «секретно».

Николай взял распечатки.

ВКС Дансии. Секретно.

Протокол психосоматического зондирования.

Пациент: Лоури Николай Генрихович.

Пальцы, державшие лист, вдруг предательски задрожали…

Провода… Они были повсюду. Тянулись к его бритой наголо, смоченной каким-то резко пахнущим раствором голове, вонзались в виски тысячью иголочек… тянулись к окружающим его компьютерным терминалам черными глянцевитыми жгутами…

— Ну, милый, не дергайся, не бойся/… Да я не сделаю тебе больно!.. Вот так… хорошо… А теперь постарайся сосредоточиться, вспомни, что ты видел. Не волнуйся… Только не волнуйся… Расслабься… Хорошо…

Свет.

Ослепительная, режущая глаз вспышка, феерическое море огней…

— Мама, а кто там раскидал эти искорки?

— Это звезды, сынок.

— А что они делают?

— Просто висят, милый. Не отвлекай нас с папой, ладно? Скучно… День за днем скука. Тесные комнаты. Дрожь в тонких стенах-переборках. Запах нагретого металла и гудящих механизмов.

— Лана, посмотри, позади нас одна чернота! Это даже не Рукав Пустоты, мы пересекли барьер! Теперь я уверен — данного скопления нет ни на одной звездной карте!..

Отец — высокий, с черной курчавящейся бородой — встает из-за пульта. Он явно чем-то встревожен. Направляясь к Николаю, он то и дело оглядывается на экран, где картину собранных в плотное сияющее пятно звезд заслоняет какая-то чернота, словно в космосе перед кораблем быстро-быстро вращается абсолютно черная воронка неимоверных размеров. Она даже чернее самого космоса, и кажется, что у нее нет дна…

— Генрих, корабль! Смотри, это корабль! Господи, наверное, это крейсер военных! Они спасут нас, боже, Генрих, неужели мы выберемся отсюда?!

Отец останавливается, оборачивается к матери, которая сидит за пультом, бледная как смерть. На обзорных экранах медленно проползает исполинский корпус космического корабля. На его броне быстро поворачиваются какие-то вздутия, и с них часто-часто срывается огонь. Он бьет в черную воронку, но маленькие бледные вспышки бессильно тонут в этой черноте…

— Попробуй связаться с ним! Попытайся! Я отнесу Ника в спасательную капсулу и вернусь!

Ему страшно. Отец несет его по узким ярко освещенным коридорам, а он изо всех сил прижимается к его груди, вдыхая отцовский запах, и от этого на душе становится тоскливо и неспокойно…

— Папа, что с нами будет?

— Не волнуйся, Коля… Все будет хорошо… Мы с мамой справимся. Ты ведь не боишься? Сейчас я включу твою камеру, и ты просто уснешь… Договорились, сынок?

Мрак…

Огромная светящаяся спираль вкручивается в маленький испуганный мозг, разгоняет мысли, стирает сознание, и наступает мрак… Не сон, не смерть, а нечто между ними…

Николай с трудом заставил себя перевернуть последний лист протокола. Его трясло. Пальцы дрожали, пока он прикуривал сигарету.

— Теперь моя очередь? — спросил он, хмуро посмотрев на Кейна. — Только боюсь, святой отец, мне в ответ нечем удивить вас. Я помню многое, но что стоят отрывочные воспоминания ребенка? Там больше эмоций, чем информации.

Кейн внимательно посмотрел на него, потом вдруг одним глотком допил свой глинтвейн и протянул руку, разжав ладонь.

На ней лежал обычный компьютерный видеокристалл, предназначенный для голографической записи информации.

— Что это? — по инерции осведомился Николай. Кейн откашлялся.

— Я бы хотел, чтобы вы согласились на маленький эксперимент.

— Именно?

— У меня тут припасено одно устройство… Оно могло бы перевести ваши воспоминания в видеообразы… Мне бы хотелось проанализировать то звездное скопление, если не возражаете. — Кейн кивнул в сторону компьютерного терминала, где пустовало несколько подходящих по размеру гнезд.

Николай нехотя протянул руку, взял кристалл, попутно отметив, что ладонь посетителя вспотела. Очевидно, тот держал кристалл в кулаке с самого начала их странной беседы.

Подойдя к терминалу, он коснулся пальцем сенсорной кнопки. Гнездо, оправленное в черный глянцевитый пластик, открылось наподобие бутона, издав при этом легкий ноющий звук. Николай вставил кристалл в гнездо, несколько секунд помедлил, а потом просто слегка подтолкнул его внутрь терминала. Снова раздался ноющий звук, и пластиковый цветок сомкнул лепестки, унося с собой добычу. Этот аппарат всегда напоминал Лоури одно из хищных растений Хабора…

Из проецирующего устройства вырвался тонкий лазерный луч, распался веером, прошелся по определенному объему пустоты в центре комнаты, словно сгущая там воздух, а затем погас, так же внезапно, как и появился, оставив после себя мутную полупрозрачную сферу диаметром в метр. Свойства молекул воздуха внутри этого объема действительно были изменены, и новый пучок лучей, вырвавшись из воспроизводящего устройства терминала, внезапно разогнал муть, сделав проекционную сферу прозрачной и… черной как ночь.

— Что теперь? — спросил Николай, убедившись, что кристалл действительно пуст.

— Осмелюсь предложить «терновый венец», — произнес Кейн, порывшись в своем воистину бездонном кейсе. Очевидно, он основательно готовился к данной встрече и как минимум не сомневался в ее результате…

«Терновым венцом» называли портативную модель мыслесканера — устройства, изобретенного почти тысячу лет назад, в период Первой Галактической войны, неким Джедианом Ланге и впоследствии объявленного вне закона на большинстве цивилизованных миров.

«Удивительно, как он ухитрился протащить его на борт станции?» — с оттенком неприязни подумал Николай, но все же, немного поколебавшись, протянул руку. Что ж теперь, раз разговор зашел так далеко? Это ничуть не хуже, чем его навязчивые галлюцинации по ночам… Чем ловить за хвост ускользающие видения прошлого, нечаянно разбуженные в его памяти престарелым инсектом, не легче ли действительно один раз записать их?

В конце концов, от этого не умирают.

От тонкого плоского обруча, больше похожего на жесткую, согнутую кольцом ленту, по внутренней поверхности которой бежали тысячи едва различимых глазом нейросенсорных «шипов», тянулся метровый жгут интерфейса, оканчивающийся тривиальным компьютерным разъемом.

Николай воткнул его в терминал, надел «венец» себе на голову, подождал, пока уляжется неприятное покалывание в висках, и, не закрывая глаз, попытался восстановить ту картинку, которую память четырехлетнего мальчика выхватила с обзорных экранов их космического корабля.

Несколько минут все было напрасно — голографическая проекционная сфера по-прежнему оставалась черной как ночь.

И вдруг…

Николая словно прошибло током, когда в черноте внезапно начали загораться холодные немигающие точки.