Третья сила. Сорвать Блицкриг!

— Есть у меня среди осужденных по уголовным статьям люди толковые, попавшие по дурости или по пьянке. Вот, например этот, — капитан достал из тумбочки тонкую папку с личным делом, — Свиридов Егор Тимофеевич, 1907 года рождения. Осужден за кражу. Пять лет срок. А на самом деле было так. Призвали мужика в Белоруссию в марте, учить мехводов на БТ. Он работал замначальника МТС, вот и дали сержанта и вперед, учи обалдуев. Война началась, он на БТ воевал, даже два раза горел. Потом на тридцатьчетверке тоже мехводом. А как дали старшину, стал командиром танка. Потрепали их очень сильно. Вот остатки его батальона, а там осталось человек шестьдесят от силы, отправили на переформирование. Командиров отдельно, а солдат в вагон погрузили и повезли. Загнали на станцию эшелон, их вагон отцепили и в тупик поставили. И, как обычно, харчей дали на два дня, а они там четверо суток торчат. Толком никто ничего не знает, начальства нет, начальник станции их послал. Короче, обычный бардак. Не мне тебе рассказывать, сам все знаешь. Егор, как старшина, за главного. Потыкался, помыкался – толку нет. Вот и решил продсклад грабануть. Ночь не поспал, зато ребят накормил. И как часовой его не заметил, ума не приложу. А кто-то из его придурков банку консервов у местной тетки на махорку поменял. Короче, пришла милиция, его забрали и к нам. Еще повезло. Были бы комендантские, расстреляли бы сразу. А начальник милиции его пожалел. Оформил явку с повинной, чтобы по минимуму дали. Ты не думай. Я тоже не сразу ему поверил. Здесь знаешь, какие артисты сидят, таких сказок наплетут, только уши развесь. Я специально запрос на него делал. Все так и было. И воевал он хорошо. Командир части даже рапорт писал, чтобы его на фронт забрать, да и сам он рвется воевать, а эта гнида не пускает. Кто, мол, работать будет. Такие люди нам здесь, мол, нужны. А этот Свиридов, будто двухжильный, у нас не каждый норму сделать может, а он полторы и каждый день. Вот его Черниченков и не отпускает на фронт. За блатных, мол, кто-то работать должен.

— И много у тебя таких уголовников, с боевым опытом?

— Много не много, но десятка два наберется, — ответил Немченко.

— Вот и оформляй всех, всех заберу, — подвел итог Олег. — Сейчас давай прикажи вводить заключенных. Хотя бы парой слов с каждым перекинуться.

— Ладно, майор, не буду мешать, — поднялся со стула замначлага.

— Сиди, сиди, ты-то их знаешь. Может, подскажешь что толковое по ходу дела.

Есть после вида того шашлыка Соджету расхотелось напрочь, а вот попить чаю за эти шесть часов собеседований пару раз удалось. Он переговорил со всеми теми, кого он планировал забрать, и также с теми, кого ему рекомендовал Немченко. По ходу разговора капитан давал толковые советы относительно того или иного человека. Чем изрядно облегчил работу Олегу. Один бы он потратил времени раза в два больше.

— Спасибо тебе, Кирилл. Без тебя бы промудохался дня два. Слушай, а тебе, наверное, достанется за помощь мне? — Майор озаботился судьбой этого хорошего человека.

— Это вряд ли. Ты чего думаешь, Черниченков здесь не показывается, ждет, когда ты уедешь. Потом, конечно, проорется, напьется и успокоится, — спокойно ответил тот.

— Как я понял, тут с блатными у вас проблемы большие? — Олег начал новую тему.

— Да как сказать. Если говорить об уголовниках – то там, как ты понимаешь, своя иерархия, еще жестче, чем в армии. Есть воры в законе. Они не работают никогда. Дальше идут блатные – эти тоже если и работают, то на очень не пыльных и хороших должностях. Например, помощником начальника продсклада. Есть и среди них бригадиры и учетчики. Потом – всякие деятели средней руки: воры, грабители, медвежатники, а уж за ними форточники, карманники, жулье мелкое, да и просто шпана уличная. Все они, конечно же, стараются пристроиться получше, но вообще-то работают, и работают нормально. Политические, конечно же, живут хуже. У них почти нет силы. Если и попадаются явные лидеры – их либо воры к себе приближают, либо убивают по-тихому. Вот такие невеселые дела тут у нас. Была бы моя воля – я бы всех воров в законе и блатарей к стенке поставил.

— Кирилл, а где тут у вас самые борзые воры обитают. Хочу посмотреть на эту погань. — У Соджета появилась очень интересная идея, и он решил ее реализовать незамедлительно – преподать кое-кому пару уроков хороших манер.

Он вышел в коридор, заглянул в кабинет начлага, но там никого не было. Спустился на первый этаж и окликнул дежурного по администрации, сержанта, читающего газету: – Эй, найди мне Черниченкова, скажи, что я приказал, пусть побыстрее поднимется в свой кабинет!

Ему было неприятно видеть этого откормленного и вполне довольного жизнью сержанта, читающего в тепле газету, когда в стране миллионы людей голодали и работали по двенадцать часов в холодных цехах заводов. — Бегом, сука!.. Минута времени. Время пошло. Не успеешь, пристрелю на х…

Дежурный вылетел из здания быстрее, чем снаряд из пушки. Видимо, он понял, такой – пристрелит.

Через несколько минут в открывшуюся дверь своего кабинета осторожно протиснулся начальник лагпункта.

— Вызывали, товарищ майор? — робко переспросил он. По злобному виду Олега было понятно, что грядет буря. И зря Черниченков надеялся, что потеря двадцати человек, которых забрал с собой этот ненормальный, самая большая проблема. Проблемы начинались только теперь. Даже выпитый спирт не давал обычного ощущения важности и вседозволенности.

— Нет, б…ь, прикалываюсь, сижу. Сколько у тебя в лагере уголовников не работает? — Неудержимое бешенство охватывало Олега. Зверь просил крови.

— Все работают, — прошептал, теперь уже, скорее всего бывший, начальник лагеря. Но, вовремя спохватившись, добавил: – Кроме тех, кто в санчасти лежит. Больные.

— Не п…и, б…ь, больные! Я тебя сейчас самого больным сделаю! Чтобы через пять минут все блатные и воры в законе стояли перед администрацией. Бегом, б…ь!

Черниченков исчез за дверью, и в коридоре послышался его визгливый голос. Соджет специально засек время. В пять минут, конечно же, никто не уложился, но минут через десять в дверном проеме показалась красная морда начальника лагпункта: – Товарищ майор госбезопасности, ваше приказание выполнено!

За это время Олег успел попить чаю, надеть полушубок и даже немного успокоиться.

На площадке перед зданием администрации стояло человек сорок. Они пытались изображать какое-то подобие организованного строя. Именно подобие, так как стоявшие вид имели крайне самоуверенный, если не сказать наглый. Они курили, переговаривались и вообще стояли с таким видом, как будто бы их оторвали от очень важных дел ради прихоти какого-то мудака.

Соджет спустился с крыльца администрации и направился к уркам. За ним следом из здания вышли несколько его бойцов, сам Черниченков, человек пять-семь вохровцев. Последним было интересно посмотреть на этот спектакль. Как-никак развлечение в их серой и однообразной жизни.

Когда до блатарей осталось метров шесть-семь, один из них, видимо, или самый главный, или самый наглый, обратился к Олегу: – Чего звал, начальник, опять агитировать будешь?

Но агитировать их никто не собирался.

— Так, граждане уголовники, запомните этот день на всю свою оставшуюся короткую жизнь. С сегодняшнего дня у вас один выбор: или вы работаете как все, или всех вас и всю такую мразь, как вы, мы будем расстреливать.

— Э, начальник, не гони волну. У меня чирик капает, и пусть капает. А будет вышка, тогда и подкатывай, — раздался голос из толпы.

— Это кто там такой умный раззявил свою помойку? — спокойно парировал Соджет. Ярость куда-то ушла. Осталась злость. Холодная и жесткая злость. И ничего более.

— Это ты здесь такой смелый, пока вохра за спиной с автоматами стоит. А зайди к нам в барак, покалякать за жизнь. Мы тебя быстро из Васьки в Машку перекрестим, — ответил зэк, стоявший ближе всего. За спиной у него дружный раздался гогот.

Олег не спеша расстегнул портупею и бросил ее рядом с собой на снег. Отметив боковым зрением, что его ребята рассредоточились, перекрывая возможные сектора стрельбы, и при этом как бы невзначай передернули затворы своих ППД. Где-то сбоку появился Немченко, держа руку на кобуре с пистолетом.

— Что здесь происходит? — завопил своим визгливым голосом начлаг. — Я протестую, у вас нет права устанавливать здесь свои порядки!

Видимо, выпитый спирт все-таки оказал свое пагубное влияние на этого вообще-то трусливого человека. — Е…о завали! — рявкнул на него Соджет. Такой рык мог остановить даже носорога, а уж трусоватого по своей природе Черниченкова и подавно.

— О, гляньте, братва, а начальничек-то раздевается. Бес, наверное, ему твоя идея так по душе пришлась, что он решил прямо тут перекреститься, — раздался голос из толпы, а громкий смех почти заглушил последние слова говорившего.

— Значит, ты Бес? — Олег обратился к стоявшему ближе всего к нему зэку. Тот был крепкого телосложения, невысокого роста. Одет в новую тужурку, из-под которой торчал белый шарф, а на ногах у него были войлочные сапоги. Причем такие сапоги зимой были за счастье для любого командира на фронте. А здесь, в лагере, их носил вор в законе. Значит, кто-то на фронте отмораживал себе ноги в кирзачах. Валенок на всех не хватало. Но зацепило не это. Зацепил девственно-белый шарф. В этот миг Соджет приговорил Беса.