Третья сила

Вот, кстати, хороший вопрос: по чьей инициативе мы сейчас общаемся? Большинство полагает, что по моей, но я никогда не мыслил глобальными категориями. Мне сейчас было бы намного проще и приятнее выйти на улицы, прочесать их на предмет одержимых, выловить парочку… До сей поры я служил их мишенью, время и место схваток диктовали они. Хочется сквитаться. Псион в мирной обстановке и псион, успевший создать «алмазный щит» пятой степени, – между ними есть серьезная разница. Поэтому я хотел бы лично поймать пару контролеров и попытаться пошуровать у них в мозгах, будучи полностью готовым к схватке.

Злобному и в голову не пришло бы планировать нечто серьезное. Его стихия – открытый бой. Искать корни угрозы и задумываться о грозящей гражданским опасности – для него слегка неестественно. Собрать нас он, безусловно, мог бы, но – только на пьянку.

Остается Призрак. Единственный среди присутствующих псион – не боец. Шпион, мастер масок, рыцарь плаща и кинжала. К нему совершенно иной счет, иные мерки, чем к нам. Во-первых, он принадлежит к другой конторе, не СБР. Во-вторых, участие спецслужб в намечающемся, говоря языком официальных терминов, заговоре заведомо ставит крест на карьере представителя этих самых спецслужб. Вопросов к Фролову будет намного больше, чем к нам, чего он не может не понимать. Тем не менее в нарушение всех мыслимых инструкций и обычаев он инициировал проведение этой конференции и готовится убеждать Сергачева совершить должностное преступление.

Единственное объяснение активности Фролова я вижу во влиянии Студента. Что-то он просчитал, мой бывший учитель и лучший аналитик страны, и почему-то полагает нужным вмешаться в ситуацию. Форсирует события, невзирая на возможные последствия.

– …и перешел сюда, – закончил я рассказ. – Нет, Вася, никто из ныне живущих повторить переход через ментал не сможет. Заблудитесь.

– Меня, – на правах старшего вмешался Сергачев, – интересует, что ты теперь намерен делать. Тебя ведь ищут.

– Пошлю письмо Лукавому. – Проблема не казалась мне серьезной. – С формальностями разберусь потом.

Генерал с силой сжал пальцами переносицу, словно у него внезапно заболела голова.

– Никакого «потом», Аскет, у тебя не будет. На твои поиски брошены очень, я подчеркиваю, очень серьезные силы. Наших руководителей ты интересуешь не меньше, а то и больше, чем одержимые. – Он зашарил в ящике, вытаскивая какие-то листы бумаги. – Многие верят, что за беспорядками стоишь ты. Сам понимаешь: у человека, способного мгновенно перемещаться по миру, алиби не может быть по определению.

– Вы считаете, я должен их успокоить?

– Было бы неплохо.

Поймать меня теперь крайне сложно, но работать слежка действительно помешает. Я призадумался. Возможно, необходимо… проявить добрую волю, выражаясь казенным языком? Объяснить ситуацию, причины, по которым я решил действовать так, как действовал? Тем временем слово вновь взял Фролов, с упоением начавший рассказывать секретные подробности проводимого им следствия. Слушали его внимательно.

Сбоку придвинулся Злобный, зашептал в ухо:

– Ты что, сдаваться пойдешь?

– Не раньше, чем все закончится, – успокоил я его.

– Ну и правильно, пускай подергаются, козлы. – Полковник не страдал излишней почтительностью к начальству. Впрочем, его эмоции подогревались недавним разговором с представителями правительства Санкт-Петербурга. – Прикинь, мне запретили полк в город вводить. Сказали, типа, мои парни разнесут к чертям собачьим историческое наследие или что-то вроде того. Я им обещал возле Эрмитажа, Артиллерийского и Этнографического музея не появляться, все равно – ни в какую.

– В городе много разных музеев и памятников. Некоторые дома специалисты годами реставрируют. Они объявлены памятником мировой культуры, за их состоянием следят и государство, и общественные организации.

– Что, правда? – неподдельно изумился Злобный. – То есть я могу ненароком домик обрушить, и меня сразу в талибы запишут?

– В вандалы. Людей, разрушающих памятники искусства, называют вандалами.

– Один хрен. – Мой старый друг немного подумал, почесал голову и наконец выдал: – Значит, судьба. Знаешь, Аскет, если выбирать между зданием, в котором какая-нибудь царица с фаворитом кувыркалась, и жизнью любого моего парня – плевал я на всякую историческую ценность. В конце концов, город для людей, а не люди для города.

Мнение радикальное, но в определенной логике Злобному не откажешь. Он защищает своих подчиненных всеми доступными способами. Хотя в Питере найдется не один десяток людей, готовых обменять собственную жизнь на спасение одного-единственного предмета из коллекции Эрмитажа.

Тем временем Призрак уже съехал с темы расследования и распинался о координаторах, одержимых и о том, как с ними бороться. Сведения полезные, ценные, поэтому слушали его внимательно, надеясь в ближайшем будущем применить их на практике.

– Рядом с одержимыми всегда есть контролер. Обычно он имеет человеческий облик, иногда не очень. Мы полагаем, должно существовать еще одно звено, так называемые хозяева, но где их искать и с чем кушать – совершенно непонятно. Предположительно являются источниками ментальной силы одержимых, контролеры же служат простыми передатчиками.

– Если я правильно понимаю, в Москве основные потери мы понесли именно от действий координаторов?

Вопрос прозвучал со стороны Завулона, бывшего «архангела», сейчас служившего в погранвойсках кем-то вроде командира отряда быстрого реагирования. Несмотря на уход из СБР, авторитета он не растерял, возможностей влиять на ситуацию, наоборот, у него на новой должности прибавилось. Неизменными остались мерзкий характер и любовь к цветастой одежде.

– Да, – вместо Призрака ответил Мальцев. – Стрелки и обычные одержимые, даже объединенные в стаи, менее опасны.

– С координаторами тоже не все однозначно, – продолжил Фролов. – Не могу не поделиться ценным наблюдением. На Аскета нападали дважды, причем оба раза чуть не парализовали ментальной атакой. С одной стороны, атаки были внезапными, стыд ему и позор. С другой стороны… Ментата сильнее на свете нет. Присутствующий здесь товарищ Злобный тоже близко познакомился с координаторами и способен подтвердить, что их телепатический удар обладает огромной силой.

В то же время в Москве рядовые ментаты… хорошо, не рядовые, но в большинстве кабинетные работники, с успехом противостояли давлению пяти десятков координаторов. Логически рассуждая, координаторы должны были с легкостью истребить наших ментатов, затем переключиться на остальных боевиков и только потом, смяв сопротивление, заняться студентами. Почему этого не произошло, почему Зайцев и прочие так долго держались? Ответа мы видим два. Первый: координаторы не равны. На Аскета и Злобного нападали особи, способные лучше концентрировать и прокачивать отдаваемую им «хозяевами» энергию. Отсюда сильный удар. Второе объяснение не такое простое, зато будет намного приятнее. Аналитики считают, что против наших, в смысле ваших, старших товарищей работали все хозяева городов, в то время как во время штурма Академии каждый координатор был привязан к одному хозяину.