Третья террористическая
Шрифт:
Война разрушила ему жизнь дважды. В первый раз, когда он был рядовым срочной службы Сашкой Скоковым. Если бы не война, он отслужил бы положенных ему два года, дембельнулся домой, поступил на завод или в институт, женился, сделал детей и, может быть, дожил до глубокой старости, так и не узнав, как пахнет выхлестывающая из перерезанного горла человеческая кровь, как выглядят разбросанные по земле мозги. Дожил бы и умер где-нибудь в больнице, на чистых простынях, в окружении своих близких. Но война порешила иначе. Война заставила его отречься от прошлой жизни и начать новую, с чистого листа, под новым именем, на новом месте. И не позволила умереть, когда он готов был умереть, когда ему лучше было бы умереть. Война вернула
Так чего ему бояться?.. Боится тот, кому есть что терять. Ему — нечего. Все, что возможно, он уже потерял. Причем два раза!..
Магомед готов был идти куда угодно, в каком угодно составе, хоть даже одному на пулеметы. Его душа сгорела в том, где сгорел его дом, пожаре. А может быть, еще раньше, когда он расстреливал своих земляков…
Возможно, прожив год, или два, или пять в мирной обстановке, он бы оттаял и сделал еще одну попытку, начав жить в третий раз. Но кто бы ему мог пообещать эти пять или два мирных года? Или год? Или даже месяц?.. Никто!.. В его ближайшем будущем мир не предвиделся. И в отдаленном тоже. В его будущем была одна только война. Так какой смысл цепляться за жизнь, которой все равно нет и которой не будет, потому что рано или поздно он найдет свою пулю?
Так не думал — так чувствовал Магомед.
Слишком много чего вместил в себя последний год его жизни — слишком много для одного человека. Наверное, так понимают себя старики, которые устали жить и ощущают смерть не как нечто ужасное, а как должное, как избавление от немощи, боли и страданий. Хотя на самом деле Маго-меду было… Было чуть больше, чем Мураду, — было всего-то двадцать лет.
Аслан Салаев был старше всех, ему было двадцать девять лет. В отличие от своих «братьев» Аслан смерти боялся. Хотя тоже много чего повидал. Много чего такого, что на десять жизней хватит и еще небольшой довесок останется. И, тем не менее, он на тот свет не торопился. Может быть, потому, что понимал больше других. Понимал, что в такой компании им до старости точно не дожить, — чеченский мальчик-фанатик и бывший, перекрестившийся в ислам федерал, который «святее папы римского», не лучшая команда для войны. Он, конечно, тоже принял ислам, но он другое дело — ему деваться было некуда, ему или в ислам, или в яму с пулей в башке. А этот всеми корешками врос — уже и жениться успел, и ребенка лишиться. Этому — терять нечего. А раз так, то что тот, что другой полезут на рожон, полезут на пули под знаменем ислама мочить неверных. И его за собой потащат.
Такой вот получается печальный расклад — два чеченских фаната и примкнувший к ним Степа Емельянов против… Кого против? Очень бы хотелось знать, против кого им предстоит в таком составе воевать. Заранее знать, чтобы снова не ошибиться…
И все же Аслан Салаев ошибся. Насчет численности отряда ошибся…
— Принимайте пополнение, — сказал инструктор.
Не отделение, не взвод и не роту — одного человека!
«Кто он такой? По виду — чеченец, но на чеченца не похож, — быстро прикинул Аслан. — Слишком интеллигентное лицо. С таким — глотки не режут, с таким — только студентов на сессии режут, и то не кинжалом по горлу, а двойками в зачетках. Что ему с таким лицом делать в партизанском отряде? Сопромат преподавать?»
— Разрешите представиться — Умар Асламбеков, — назвал себя «новобранец».
Словно прибыл кафедру принимать и знакомился с коллективом. Он бы еще сказал — «соблаговолите принять в свою честную компанию». Еще ту!.. Было два фаната и не понять кто, а теперь к ним добавился еще «доцент»… Впрочем, теперь все становится более-менее ясно. Судя по составу, использовать их будут не здесь, а там. Иначе в одном отряде две славянские рожи и один чеченский интеллигент не собрались бы. Уж не рейд ли в глубокий тыл противника готовится? Тогда понятно, тогда русские,
детские и интеллигентные рожи будут кстати. В самый раз будут!Аслан Салаев не ошибся…
И — ошибся…
Меньше чем через неделю их отправили в рейд. Но не «туда», а гораздо ближе.
Глава 37
Не думал Умар Асламбеков, что так быстро попадет в Чечню. Думал, что поучится еще, поготовится, экзамены поедает, в какую-нибудь «саперную» аспирантуру поступит, а потом еще в ней с полгодика будет учиться. Думал, что сможет потянуть с этим делом, как когда-то в Москве. Вернее, надеялся.
Ан нет — не вышло!
Те ребята, которые их учили, деньги на ветер бросать не любят. Все у них там расписано как по нотам. Если курс обучения рассчитан на месяц и одну неделю, то учиться ты будешь ровно месяц и одну неделю, ни часом меньше, ни часом больше. Потому что через час после твоего выпуска в аудитории и спальни войдут заранее заказанные бригады уборщиков и дезинфекторов, которые вычистят и выдраят полы, стены, мебель и отхожие места и сдадут свою работу точно в оговоренный контрактом срок, после чего в сияющие чистотой помещения ступят новые, уже вымытые и пообедавшие курсанты с вакуумными пакетами одноразового спального белья.
А иначе быть не может, иначе пойдут неустойки, штрафы и иски. Это только в России-матушке бывает так, что одни постояльцы еще не съехали, думая, что будут выезжать не сегодня, а завтра, и потому свои вещички даже еще не собрали, а на пороге уже толпятся вновь прибывшие гости, а между ними, шаркая швабрами по ногам и тихо ругаясь, бегают озверелые уборщицы. И хоть бы кто на это безобразие иск в суд подал, требуя заплатить неустойку. Никто не подаст! Они лучше все друг с другом как-нибудь договорятся, переночевав валетом по двое на одной койке, вместе с уборщицами, которых забыли домой увезти, потому что с автобусом не на тот день договорились.
У них не так. У них чуть что — суд и деньги на бочку! Поэтому все делается вовремя.
Вовремя привозят.
Вовремя кормят.
Вовремя начинают и заканчивают занятия.
И вежливо отправляют восвояси ровно тогда, когда истек оговоренный в контрактах срок обучения.
А чему учили — приготовлению рождественских пудингов, китайскому языку, вождению автокаров или минно-взрывному делу, значения не имеет.
Так что не надо было «губу раскатывать», рассчитывая пересидеть в Европе «пару месяцев» сверх отведенных лимитов. Не выйдет сверх. Только если за сверхдоплаты. Или с риском рассориться с властями.
Умар Асламбеков ссориться с властями не мог, так как его жена и сын «сидели на чемоданах», ожидая получения вида на жительство в Голландию, которое могли получить лишь при выполнении определенных, взятых на себя их мужем и отцом обязательств. Не для того на него тратили деньги, уча минно-взрывному делу, чтобы он работал где-нибудь в Дании мусорщиком, получая зарплату «по-черному» и живя на нелегальном положении.
Но даже если бы он вдруг, как-нибудь ненароком, смог переползти незамеченным через польско-немецкую границу, избрав для себя и семьи тернистый путь «нелегалов», то куда бы он делся от своих родственников, своего народа и их обычаев? И своей совести тоже?..
Умара Асламбекова поздравили с успешным окончанием курсов, вручили «саперный сертификат» установленного международного образца, «подъемную» сумму денег и отправили в Чечню через Турцию.
В Турции он надолго тоже не задержался. В Турции, в лагере для чеченских беженцев, больше похожем на воинскую часть, их «погоняли» по Корану и истории ислама, переодели и переправили в Грузию, где, вооружив и дав проводников, по караванным тропам, в обход пограничных кордонов и засад, повели в Чечню. Шли долго, или ему показалось, что долго, и только ночами, пережидая светлое время под навесами, сооруженными из жердин и веток.